Лучшие стихи и песни - Рождественский Роберт Иванович 4 стр.

Смертью, которой грозят нам враги, обретем мы бессмертье

До рассвета семьдесят восемь минут.
На рассвете
ключ заскрипит в замке,
На рассвете в камеру люди войдут
и пролают приказ на чужом языке.
А потом будет десять визжащих дверей,
коридорный сквозняк,
молчаливый конвой.
Будет яма на тесном тюремном дворе
и тяжелое небо
над головой.
Автоматчики тупо шеренгу сомкнут.
До рассвета семьдесят восемь минут.
И сейчас,
на распухшие пальцы дыша,
задыхаясь,
спеша,
обгоняя рассвет,
пишет песню,
последнюю песню,
поэт
чуть заметным обломком карандаша.
Пусть от долгих допросов гудит голова,
пусть больная рука тяжелее свинца
Но приходят
единственные слова,
как приказ,
как присяга,
как клятва бойца.
Пишет,
пишет поэт
И кончается ночь.
За стеною глухая команда слышна
Даже фронт наступающий,
даже страна
не успеют,
не смогут,
не в силах помочь!
Я хочу,
чтоб ко мне его твердость пришла,
чтоб не смел ни минуты растрачивать я,
чтобы каждая песня
такою была,
будто это
последняя песня моя,
будто брезжит уже за окошком рассвет,
а враги ненавидят меня и клянут,
будто жить мне осталось
не семьдесят лет,
а семьдесят восемь
минут.

Смертью, которой грозят нам враги, обретем мы бессмертье

До рассвета семьдесят восемь минут.
На рассвете
ключ заскрипит в замке,
На рассвете в камеру люди войдут
и пролают приказ на чужом языке.
А потом будет десять визжащих дверей,
коридорный сквозняк,
молчаливый конвой.
Будет яма на тесном тюремном дворе
и тяжелое небо
над головой.
Автоматчики тупо шеренгу сомкнут.
До рассвета семьдесят восемь минут.
И сейчас,
на распухшие пальцы дыша,
задыхаясь,
спеша,
обгоняя рассвет,
пишет песню,
последнюю песню,
поэт
чуть заметным обломком карандаша.
Пусть от долгих допросов гудит голова,
пусть больная рука тяжелее свинца
Но приходят
единственные слова,
как приказ,
как присяга,
как клятва бойца.
Пишет,
пишет поэт
И кончается ночь.
За стеною глухая команда слышна
Даже фронт наступающий,
даже страна
не успеют,
не смогут,
не в силах помочь!
Я хочу,
чтоб ко мне его твердость пришла,
чтоб не смел ни минуты растрачивать я,
чтобы каждая песня
такою была,
будто это
последняя песня моя,
будто брезжит уже за окошком рассвет,
а враги ненавидят меня и клянут,
будто жить мне осталось
не семьдесят лет,
а семьдесят восемь
минут.

Приходит врач, на воробья похожий,
и прыгает смешно перед постелью.
И клювиком выстукивает грудь.
И маленькими крылышками машет.
 Ну, как дела? 
чирикает привычно. 
Есть жалобы?.. 
Я отвечаю:
 Есть.
Есть жалобы.
Есть очень много жалоб
Вот,  говорю, 
не прыгал с парашютом
Вот,  говорю, 
на лошади не ездил
По проволоке в цирке не ходил
Он морщится:
 Да бросьте вы!
Не надо!
Ведь я серьезно
 Я серьезно тоже.
Послушайте, великолепный доктор:
когда-то в Омске
у большой реки
мальчишка жил,
затравленный войною
Он так мечтал о небе 
синем-синем!
О невозможно белом парашюте,
качающемся
в теплой тишине
Еще мечтал он
о ночных погонях!
О странном,
древнем ощущенье скачки,
когда подпрыгивает сердце к горлу
и ноги прирастают к стременам!..
Он цирк любил.
И в нем 
не акробатов,
не клоунов,
не львов, больших и грустных,
а девочку,
шагающую мягко
по воздуху,
спрессованному в нить.
О, как он после представлений клялся:
«Я научусь!
И я пойду за нею!..»
Вы скажете:
 Но это все наивно 
Да-да, конечно.
Это все наивно.
Мы 
взрослые 
мечтаем по-другому
и о другом
Мечта приходит к нам
еще неосязаемой,
неясной,
невидимой,
неназванной, как правнук.
И остается в нас до исполненья.
Или до смерти.
Это все равно.
Мы без мечты немыслимы.
Бессильны.
Но если исполняется она,
за ней как ослепление 
другая!..
Исполнилось лишь самое начало.
Любовь исполнилась
и крик ребенка.
Исполнились друзья,
дороги,
дали.
Не все дороги
и не все друзья, 
я это понимаю!..
Только где-то
живут мечты 
наивные, смешные, 
с которых мы и начали мечтать.
Они нам в спины смотрят долго-долго 
вдруг обернемся
и «спасибо!» скажем.
Рукой взмахнем:
 Счастливо!..
Оставайтесь
Простите за измену.
Мы спешим 
Но может, это даже не измена?!
А доктор
собирает чемоданчик.
Молчит и улыбается по-птичьи.
Уходит.
И уже у самой двери
он тихо говорит:
 А я мечтал
давно когда-то
вырастить
овчарку
А после
подарить погранзаставе
И не успел 
Действительно, смешно.

Я по улице иду 
удручен.
В магазинах
нет вопроса:
«Почем?»
На вокзалах нет вопроса:
«Куда
по планете разбрелись поезда?..»
Этот сон
приснился в пятницу мне
(может, он 
к деньгам,
а может 
к войне).
Я попал на заседание вдруг
Академии
Серьезных
Наук
Академики 
дотошный народ
(сорок лысин,
восемнадцать бород) 
при параде,
при больших орденах
обсуждают
вопросительный знак.
Рассуждают о загадках его
Говорят, что он немножко
того
Не умеет
эпохально звенеть
Заставляет временами
краснеть
Не зовет,
не помогает в борьбе
«Задается» 
значит, мнит о себе
Если даже и ведет
иногда,
то заводит
неизвестно куда
Решено:
недопустим компромисс!
Решено, что этот знак 
пессимист.
И записано,
что он отменен,
так как
«нет уже потребности
в нем»
«Восклицательным знакам 
почет!!»
(Вопросительные 
взять на учет.
Разрешить для них
журчание
вслух
при наличии
особых
заслуг)
Телефон «09»
вправе молчать.
(Если нет вопросов 
что отвечать?)
Нет вопросов,
и не слышно гудка
«Мосгорсправка»
растерялась слегка.
Но потом она опомнилась
и
заклеймила
заблужденья свои
Только сложности возникли опять:
«Как
с вопросами детей
поступать?..»
Просит ректор МГУ разъяснить:
«Что с экзаменами?
Чем заменить?..»
Все супруги
соблюдают престиж.
Ведь не спросишь:
«Почему ты грустишь?..»
И не скажешь:
«Ты сегодня бледна
Что с тобою?
Может, помощь нужна?..»
Нет возможности
задачник добыть
Не вздыхает Гамлет:
«Быть
иль не быть?..»
Нет задумавшихся.
Быт
упрощен.
В магазинах нет вопроса:
«Почем?»
На вокзалах нет вопроса:
«Куда
непонятные
ушли поезда?..»
Нет кроссвордов.
КВН не бурлит.
И не спрашивает врач:
«Что болит?..»
Лишь в кошмарных
появляется снах
отмененный
вопросительный знак.
А природе
не впервой отставать.
А природе на запреты
плевать!
Вопросительно
глядит сова.
Вопросительно
шуршит трава.
Вопросительна пчела в цветах.
Вопросительны краны в портах.
Вопросительно закручен
ус.
Вопросительно свернулся
уж
Если даже у змеи
вопрос,
что же делать тем, кто 
в полный
рост?!

Ну, ладно, 
мы
рождаемся.
Переживаем.
Старимся.
Увидимся 
расстанемся.
Зачем?
Грядущие
и прошлые.
Громадины.
Горошины.
Плохие
и хорошие.
Зачем?
Для дела
и для понта.
Запои и работа.
Крестины и аборты.
Зачем?
В дакронах и сатинах.
В рабах и господинах.
В театрах и сортирах.
Зачем?
Подонки и матроны.
На ринге
и на троне.
На вахте
и на стреме.
Зачем?
Над щами.
Над миногами.
С авоськами.
С моноклями.
Счастливые.
Минорные.
Зачем?
Трибунные гориллы,
базары
и корриды,
горланите?
Горите?
Зачем?
Случайно
иль нарочно?
Для дяди?
Для народа?
Для продолженья
рода?
Зачем?

Скорбел летописец:
«Славяне,
запутавшись намертво
в ссорах и дрязгах,
пришли до варягов
Сказали:
 Земля наша
сильно лесами обширна,
ручьями обильна,
и только обидно,
что нет в ней порядка,
и люди устали бессмысленно мучиться,
жить
не по правде.
Придите
и правьте!..»
Я тихо краснею
за это решение собственных предков,
суровых и бренных.
Не знаю,
чего они этим добились
и что потеряли,
но я повторяю:
 Земля наша
сильно лесами обширна,
лугами удачна,
ручьями обильна.
И только обидно,
что нет на земле
(как бы это сказать,
чтоб звучало толково?), 
чего-то
такого
То сеем не там.
И не то.
И не так, чтобы к сроку.
Морока!
То вдруг
наводненье стрясется,
набухнет,
нагрянет внезапно,
то засуха!
Мы вроде и эдак,
и так,
и обратно,
и снова,
да только 
без особого толку.
Как будто мы
чем-то обидели землю,
и жить ей от этого тошно, 
и точка!..
Эгей,
супермены!
Советчики!
Форды!
Проныры!
Варяги!
Валяйте!!
А ну,
налетай,
джентльмены удачи!
Любители легкой наживы!
Спешите!
Откройте, что сами мы,
в общем,
старались напрасно
(быдло,
низшая раса).
И сделайте, чтоб от жратвы
прогибались прилавки
в сверканье и лаке!..
Чтоб даже в райцентрах любых
ни на миг не потухла
ночная житуха!..
А мы вам за это
подарим
цветастых матрешек,
протяжную песню про Волгу
и водку.
Икрою покормим,
станцуем вприсядочку,
склоним главу.
Варяги,
ау-у-у!
Придите и правьте.
Мы очень понятливы.
Необычайно проворны
До 
воль 
но!!
К чертям!
Супермены,
советчики,
херсты,
рвачи
и так далее, 
видали!
Шеренги
заезжих высочеств,
проезжих величеств, 
валитесь!
Земля наша
сильно людьми знаменита,
в которых 
надежда.
В которых 
спасенье
Люби
эту землю.

 Смотри, как дышит эта ночь.
Звезда, уставшая светить,
упала,
обожгла плечо
 Чо?
 Смотри, как вкрадчивый туман
прижался
к молодой воде
 Где?
 Он полностью поклялся ей,
он взял в свидетели луну!..
 Ну?!
 Они сейчас уйдут в песок,
туда, где не видать ни зги
 Гы!..
 И, ощутив побег реки,
в беспамятстве забьется ерш!..
 Врешь!..
 Да нет, я говорю тебе,
что столько тайн хранит земля,
березы, ивы и ольха
 Ха!..
 А сколько музыки в степях,
в предутреннем дрожанье рос
 Брось!
 Да погоди!
Почувствуй ночь,
крадущийся полет совы,
сопенье
медленных лосих
 Псих!
 Послушай,
разве можно так:
прожить 
и не узнать весны,
прожить 
и не понять снега
 Ага!

А куда нам 
мыслить?
А чего нам 
мыслить?
Это ж 
самому себе
веревочку мылить!
Мы же непонятливые.
Мы же недостойные.
До поры до времени
взираем из тьмы
Кто у нас
на должности
хозяев истории?
А ведь ее хозяева 
извините! 
мы!
Мы 
и не пытавшиеся.
Мы 
и не пытающиеся.
Млекопитающие
и млеконапитавшиеся.
Рядовые.
Жвачные.
Мягкие.
Овальные.
Лица,
не охваченные
проф 
образованием.
Скромные.
Ленивые.
Не хитрецы,
не боги.
Мы 
обыкновенные,
как время само, 
люди-агрегаты
по переработке
всевозможно-всяческой
пищи
на дерьмо!
Нет войны мы живы.
Есть война мы живы.
Пусть вокруг
оракулы каркают!..
Вы думаете:
это
работают
машины?!
А это
наши челюсти вкалывают!!
Играйте в ваши выборы,
правительства
и партии!
Бунтуйте,
занимайтесь
стихами и ворьем.
Старайтесь,
идиотики!
На амбразуры падайте!
Выдумывайте,
пробуйте!
А мы пока
пожрем
Орите!
Надрывайтесь!
Мы
посидим в сторонке.
В тени своих коттеджей,
избушек и юрт
Вы думаете:
это
грохочут
новостройки?!
А это
наши челюсти жуют!!
Шагайте в диалектику,
закапывайтесь в мистике,
пускай кричит философ,
догадкой озарен
Леди и товарищи,
граждане и мистеры,
стройте
ваше
будущее!
Мы и его сожрем
Подползем,
навалимся неотвратимым весом
и запросто докажем,
как был задуман
мир
Выставкам и выдумкам,
опусам и эпосам,
физикам и лирикам, 
привет!
Аминь.
Глыбы коллектива,
в завтрашнем раю
вам
не подфартило, 
общее «адью!».
На планете вместо
светочей ума
встанут
Эвересты
нашего дерьма!
Брызнут фейерверком
желтые
дымы
Разжиревшим веком
будем
править
мы!
Мы! 
и не пытавшиеся.
Мы 
и не пытающиеся.
Мы 
млекопитающие.
И млеконапитавшиеся.

По стебелечку
вверх и вверх
ползет
травяная вошь
Зачем живешь,
человек, 
если так
живешь?..
Представь,
что атомный кошмар
двоится и дрожит.
Земля пуста,
как твой карман.
А ты,
допустим,
жив.
Удачлив,
будто царь царей.
Как финн, невозмутим.
Ты выжил.
Вышел.
Уцелел.
На всей Земле 
один.
Один среди песков и льдин, 
куда б ни заходил:
идешь 
один.
Заснешь 
один.
Печалишься 
один.
На этой лучшей из планет,
разорванной, как нерв,
законов 
нет,
знакомых 
нет,
и незнакомых 
нет.
Нет на Земле
на все края,
на длинные года
ни захудалого кота,
ни пса,
ни воробья.
Все выметено.
Все мертво.
От сквозняков
храпя,
пустые станции метро
ждут
одного тебя.
И этот мир не обратим,
никем не обратим.
Поёшь 
один.
Идешь 
один.
И видишь сны 
один.
Ты сам 
на шесть материков, 
в дожди,
в жару,
в снега, 
на все моря без берегов,
на пароходы без гудков,
на телефоны без звонков.
(И даже нет
врага.)
Ты сам 
на двадцать первый
век
«Не надо!!
Чур-чура!!»
Зачем кричишь ты,
человек?
Ведь ты молчал
вчера.