Где такие очаровательные ведьмочки водятся?
Ян, прошипел Князь, даже если я место обозначу, тебе туда не добраться.
Серые глаза незнакомства сверкнули, причем натурально сверкнули, взгляд вновь был обращен на меня, и мне представились:
Касьян, можно просто Ян.
Продолжая глядеть на темноволосого с подозрением, я прямо спросила:
Простите, а семейству Кощеевых вы кем приходитесь?
Быстрый взгляд собственно на семейство, и вновь все внимание подчеркнуто уделено только мне, как и ответ:
Внуком и двоюродным братом Кощею и Александру соответственно. Кстати, вы не представились.
С тяжелым вздохом я поднялась с постели, а это было не легко, перина совсем мягкая, спрыгнула на пол, подошла к Яну и представилась:
Маргарита Ильева, можно просто, взгляд на улыбнувшегося Стужева и добавление, просто госпожа Ильева.
Касьян, можно просто Ян.
Продолжая глядеть на темноволосого с подозрением, я прямо спросила:
Простите, а семейству Кощеевых вы кем приходитесь?
Быстрый взгляд собственно на семейство, и вновь все внимание подчеркнуто уделено только мне, как и ответ:
Внуком и двоюродным братом Кощею и Александру соответственно. Кстати, вы не представились.
С тяжелым вздохом я поднялась с постели, а это было не легко, перина совсем мягкая, спрыгнула на пол, подошла к Яну и представилась:
Маргарита Ильева, можно просто, взгляд на улыбнувшегося Стужева и добавление, просто госпожа Ильева.
И улыбка, милая такая.
Касьян, ну и имечко у мужика, протянул руку, но пожимать мою ладонь не стал, а обхватив, нежно, но крепко, поднес к губам.
А целовали ли вам когда-либо ручку? Прикасались ли к пальцам губам, при этом с самой провокационной улыбкой пристально следя за малейшей реакцией? А
Все, ты достал! прорычал Стужев.
А переворачивали ли вашу ладошку тыльной стороной, скользя губами к запястью?
Ян!
На бунт кощеевского внука никто не обращал внимания, ибо собственно Ян был занят поцелуями, а я мыслью о том, когда последний раз мыла руки. И когда продолжающий взирать в мои широко распахнутые глаза, коварный соблазнитель вопросил:
Интересно, а о чем вы сейчас с таким мечтательным выражением на очаровательном личике, размышляете?
Мм, протянула я, вам лучше не знать, Касенька Правда.
Про себя подумал «Сальмонеллез не дремлет», и осторожно отняла руку.
Потом решилась посмотреть в его глаза, и вот тут-то настигло меня странное ощущение кое-кто просто играл, а на деле и глаза у него не серые, а тьмой отдают, и гнильцы нет, там что-то похуже. И этому кому-то что похуже, явно «Касенька» не понравилось. Так и оказалось:
Касьян, отчетливо произнес незнакомец, теряя очарование и приобретая угрожающую брутальность, можно Ян. Иное обращение в отношении Черного Навьего бога недопустимо.
Короче я поняла у них чисто по-семейному болезненное отношение к ласкательно-уменьшительным в отношении собственных персон. Мания величия, в общем. А еще и клептомания, в добавок куда я попала?
Слушайте, я повернулась к Кощею и Стужеву, а можно мне уже к белкам, а?
Вместо нормального ответа, услышала злое:
Ведьма моя.
Кто-то претендует? задумчиво отозвался Ян.
Кто-то глаз не сводит, усмехнулся Кощей. Александр, оставайся, вам с Маргаритой есть о чем поговорить, а мы с Яном не будем вам мешать.
И Кощей направился к двери. Удивленная я даже повернулась, и узрела, как деда схватил внука под локоток, в стремлении вывести, дернул даже. Безрезультатно. Касьян он же Ян, он же Черный бог, и Навий в придачу, стоял и пристально-заинтересованно смотрел на меня. А затем медленно, чуть растягивая гласные, произнес:
А девушка хочет остаться наедине с Алом?
Девушка посмотрела на Князя желаний типа тет-а-тет не возникало. Ваще! Секунд десять, пока кое-кто не протянул нехорошим словом:
Ромочка.
Я резко выдохнула, Стужев очаровательно-невинно-нагло улыбнулся, а кое-кто произнес:
А я надеялся, что ты перерос свое подростковое желание давать ему имя. Алекс, взрослей уже.
Я мрачно посмотрела на Черного бога. Мрачно и зло. Понимаю, что кое-кто пытался задеть Князя, но обидел меня. Потому что Рома это Рома, но никак не И темноволосый, усмехнувшись, кивнул мне и вышел. Кощей следом, наградив задумчивым взглядом. Дверь захлопнулась.
Резкий поворот к Стужеву и мой злой голос:
Не смей угрожать Ромочке! Не смей больше, понял?! Ты достал, Стужев! Ты достал, тайны ваши достали, ситуация тоже!
Орала я знатно! Наверное, и стекла затряслись. И только полуголый Князь, ничуть не испугавшись, шагнул ко мне, с вопросом:
Что-то еще?
Зря спросил. Очень зря.
Стой, где стоишь, няшка фольклерная! прошипела я.
Стужев улыбнулся и сделал еще шаг, со своим семейно-неизменным:
Я предупреждал.
Еще шаг в мою сторону. Я психанула, шагнула к нему и прошипела:
Я тоже!
Стужев вновь мягко сделал шаг, плавный такой, вот только был он без майки, и было заметно, как под кожей мышцы перекатываются, а это пугающе выглядело, и произнес:
Маргош, нужно поговорить.
Что, правда? Быть не может!
Психотерапевта себе найми с ним и разговаривай! окончательно сорвалась я.
Психотерапевта себе найми с ним и разговаривай! окончательно сорвалась я.
Я подумаю над этим вопросом, угрожающий тон и еще один шаг.
Злая я прошипела:
Не подходи ко мне!
Шаг, и оказавшись вплотную ко мне, так что между нами пространства вообще не осталось, Стужев прошептал:
Что-то еще, Маргош?
Сволочь яойно-фентезийная! я даже на носочки поднялась, чтобы ему слышнее было.
Князя перекосило и он прошипел:
Я предупреждал, Марго.
Приподнявшись по максимуму, я заорала:
Оскорбляла, оскорбляю и оскорблять буду, шантажист хренов!
Взбешенный Стужев склонился, и прошипел в ответ:
Шантажировал, шантажирую и буду шантажировать, ведьма безголовая!
На секунду опешив, я возмущенно заорала:
Это я безголовая? Да на моем месте у любой бы крыша поехала, анимешка совести напрочь лишенная!
От обоснованных обвинений Князя перекосило окончательно. Он набрал воздуха, чтобы что-то ответить резко выдохнул, почему-то огляделся, затем вновь посмотрел на разъяренную меня и вдруг Это было подло! Это было реально подло, но теперь я знаю, почему поцелуи придумали потому что сказать нечего было! Совсем нечего! Именно об этом я и думала первые две десятые доли секунды, пока Стужев стремительно склонялся надо мной, а потом
Сначала в голове потемнело, потому что я зачем-то закрыла глаза Потом такое ощущение, что меня накрыло тайфуном, когда его губы смяли мои в решительном поцелуе и земля убежала из под ног Сердце начало стучать как сумасшедшее! Хриплый стон Князя, и дышать становится нечем, из-за крепких, почти болезненных объятий, а мои ладони скользят по его плечам, и от этого крышу срывает окончательно. Мы проваливаемся куда-то и падаем, его рука на моем затылке, запутавшись в волосах, не позволяет прервать это безумие, а губы не дают даже возможности подумать, об остановке. И мы несемся куда-то вдаль, где он пьет мои поцелуи, так жадно и страстно, что это сносит ураганом любые мысли Треск ткани, обжигающее касание и умопомрачительное скольжение его ладони по моему телу Мой стон и стан выгибается, стремясь ощутить кожей его тело, прижаться, слиться, придав остроты экстазу страстного омута, в которого затягивает с головокружительной скоростью
Звон!
Звук падающего стекла и как стеклянный дворец рассыпается блаженное ощущение абсолютного счастья Остаюсь я, испуганная и застывшая, Стужев, тяжело дышащий, с бисеринками пота на идеальном теле, и его рука в моих джинсах!
Секундное осмысление ситуации!
Мгновенное осознание!
И я испугалась. Я действительно испугалась. А кто бы не испугался! Я целовалась с Алексом Стужевым! Да что там целовалась я лежала на постели, без майки и с расстегнутым бюстгальтером, а кое-то замер на моменте вторжения в застежку ширинки! И я тяжело дышала тоже, и сердце билось где-то в районе шеи, едва из груди не выпрыгивая! И губы горели, и щеки и совесть со стыдом так же!
А Князь, с трудом оторвав взгляд от меня, вдруг прорычал:
Кто?!
Я вздрогнула всем телом.
Но тут, откуда-то из района окна, раздалось растерянное:
Это мы
Белки
А потом уверенное такое:
Отдай нашу ведьму!
Стужев зарычал.
И я пришла в себя окончательно. Зло посмотрела в потемневшие глаза разъяренного няшки, и прошипела:
Руку убрал!
Проблема в том, что он ее как раз убирал, видимо собираясь послать в белочек что-то убийственно-магического, но после моих слов засунул обратно! Глубже еще! На самое-самое место! И выражение у него на лице было такое нагло-упрямо-решительное.
Руку убрал, кобелина яойная! заорала я.
А от окна раздалось:
Отдай ведьму, Кощей!
И рука Стужева дернулась, а сам он сквозь зубы прошипел:
Все, достали!
Он так это сказал! Убийственным тоном таким! И мне так белочек жалко стало, что едва ладонь няшкина начала покидать запретную территорию, я решительно сказала:
Засунь обратно.
Александр застыл, потрясенно глядя на меня. И мир поплыл снова, едва его пальцы скользнули по совсем уж неприличным местам. По щекам огнем прошелся стыд, сердце зашлось в бешенном ритме и я откровенно взмолилась:
Все, высуни!
Замер. Сердце няшенское бьется так, что я его удары ощущаю, дыхание срывается, в глазах что-то пугающее. И он с этим пугающим медленно, как завороженный, склоняется к моим губам.
А от окна писклявый хор:
Отдавай нашу ведьму!
Никакой личной жизни с этими белками! С другой стороны какая личная жизнь, меня тут самым наглым образом бессовестно домогаются! И тут Князь хрипло произнес:
Я в жизни так никого не хотел
Убить? предположила я, старательно пытаясь прийти в себя.
Стужев не ответил, он пристально смотрел в мои глаза, пытаясь отыскать там что-то непонятное, и не находя. Явно не нашел, потому что лицо становилось все злее, губы сжимались в две тонкие линии, а глаза сужались. Но проблема в том, что я тоже злилась и злилась все сильнее! Рот он мне закрыл поцелуем, пикапер анимешный! Подловил в момент ярости и воспользовался ситуацией! Сволочь! Просто сволочь!
Маргош, голос сиплый и с хрипами даже, кто я, по-твоему?
Глупый вопрос.
Сволочь бессердечная и кобелина яойная, предельно честно ответила я.
Заррраза! прорычал Стужев.
Я улыбнулась и уже хотела ответить, как Князь стремительно освободил ладонь, взмах в сторону окна и тысячи осколков закружились в сверкающем вихре. От удивления, я приподнялась, потрясенно глядя на блестящие в свете солнца кружащиеся осколки. Последние, превратив светлицу на мгновение в филиал дневной дискотеки, вдруг метнулись к окну и застыли цельным, совершенно без трещин даже, стеклом. В следующее мгновение на все три окна легла полупрозрачная сеть, мерцающая зеленоватыми всполохами. А рука Стужева властно легла на мои джинсы.