Конечно, такой дисциплины, такой преданности нельзя добиться в течение нескольких месяцев. Это нужно делать постепенно, и вы сами не заметите, как будет рождаться успех за успехом.
Я заметил это только тогда, когда общее собрание однажды постановило: «Антон Семенович, вы имеет право наказывать, но мы отрицаем ваше право прощать, потому что вы накажете, а через час прощаете».
И последние пять лет, если мне приходилось наказывать на пять часов ареста, то я только через пять часов мог прощать. Никакая сила не могла уменьшить эти пять часов.
Когда я увидел, что общее собрание потребовало законности, я понял, что /оно/ уважает наказание не меньше, чем удовольствие.
Говорят: ребенок должен после урока покричать, иногда ему хочется поколотить стекла, говорят: натура ребенка этого требует.
Я бываю во многих школах, у меня закаленные нервы, нервы-тросы, и вот, когда я захожу в такую шумную школу, у меня начинается нервный тик. А ведь дети в течение десяти лет находятся в школе.
Но мы должны быть педагогичны и своих чувств не обнаруживать. У нас иногда только губы дрожат, по ночам не спим, или это накопившееся раздражение обрушивается дома на близких. Было даже такое глубокое убеждение, что учительская работа нервная работа и учитель должен быть обязательно неврастеником.
Говорят, что для того, чтобы ребенок не бил стекла, над его отвлечь чем-то, надо нервы раздражать в другом направлении. Надо заставить, чтобы он пел, танцевал, или радио для него завести. Надо его каким-то шумом оглушить, треском оглушить, чтобы ребенок обалдел (смех). Я над этим задумывался очень давно. И потом увидел, какое благо полный порядок: никакого крика, никакого бега. Хочешь побегать вот во дворе площадка, а если хотите кричать не кричите! Надо поберечь и нас, ведь мы, учителя, государственная ценность, и нас, ребята, поберегите. Насчет окон единственное решение: не смей бить стекол, я не буду тебе заводить радио, музыку и не позволю уничтожать государственное имущество. Я тебя ничем отвлекать не буду, а ты не бей. И вот, когда коллектив сознательно относится к такому порядку, действительно в коллективе получается тот покой, та строгость, грань и точность обозначения, где можно бегать, где нельзя, которые необходимы для успокоения нервов. Я сам к этому выводу пришел не так скоро. Но коммуну вы могли посетить в любое время и никогда не увидели бы, чтобы ребята толкали друг друга, били стекла и т. д. Коллектив бодрый, жизнерадостный, никто никого не бьет. Я глубоко убежден, что стремление ребенка беспорядочно бегать, кричать прекрасно может быть переведено на внутренний покой. Ведь очень часто может выдаваться за педагогическую мудрость то, что на самом деле должно подвергаться сомнению: мудрость ли это педагогическая и мудрость ли это вообще.
Или в походах очень часто бывало тяжелое положение, требующее физического напряжения, быстроты, энергии. Какой отряд посылается? Самый лучший, и этот лучший отряд гордился этим. Трудно представить, что это лучший отряд, и я бы постеснялся поручить ему лишнюю нагрузку, внеочередное задание. Но именно ему я это поручаю без всякого сомнения, без всяких слов потому, что он лучший, и он это доверие чувствует. Он чувствует в этом особую красоту, эстетичность.
Эта эстетичность будет последней филигранной работой дисциплинированности. И не каждый коллектив придет к ней, но если коллектив пришел к ней и если логика такова, что, чем выше ты стоишь, тем больше от тебя требуется, если эта логика делается настоящей, живой логикой, это значит, вопросы дисциплинированности и воспитания доведены до известного удовлетворительного предела.
Глава 3 Материальные «ловушки» как их избежать? Практическое значение семейного хозяйства
Не так давно в Интернете я прочла размышления одного известного предпринимателя. Он поведал, что его дочке Нине год и восемь месяцев, и она только начинает говорить. Среди прочих слов Нина вполне внятно произносит слово «деньги». Обычно она это делает завладев отцовским кошельком: достает купюры, держит их веером и хвастается.
По наблюдениям автора статьи, она такая не одна. Среди его знакомых известная московская бизнес-леди, совладелица коммуникационного агентства, так вот ее сын, почти ровесник Нины, тоже выучил слово «деньги» одним из первых. «Только он у меня по монетам», говорит счастливая мать.
Дети и деньги эта тема стара как мир. Точнее, она стара настолько, насколько давно появились сами деньги. Ведь на заре человечества их попросту не было, как нет их и сейчас на заре человеческой жизни. Понравившееся в песочнице ведерко нельзя купить его можно лишь отобрать или обменять, к взаимному удовольствию.
Но наступает момент, когда презренный металл вихрем врывается в жизнь ребенка. Кажется, еще совсем недавно вы играли с ним в магазин, расплачиваясь нарезанными бумажками. Теперь он тратит деньги на ерунду, просит дорогие кроссовки-эйрмаксы, «как у всех», и втихаря подворовывает мелочь. Увы, дети и деньги эта тема касается всех
Как правильно приучить ребенка к деньгам? Как ему понять, откуда они берутся? Почему родители других детей покупают им то, что мои мне купить не могут или не хотят? Что такое семейный бюджет? И главное как же добиться того, чтобы тебе на все хватало? На все эти темы вполне можно говорить даже с дошкольником. Деньги это возможности, но обращению с ними необходимо учиться. Если вы хотите, чтобы ваш ребенок был успешным, научите его прислушиваться к своим желаниям и находить возможности для их реализации. Научите его быть состоятельным не делая культа из презренного металла ведь наверняка его первым словом было не «деньги», а «мама»
Дети и деньги
Деньги! Изо всех изобретений человечества это изобретение ближе всех стояло к дьяволу. Ни в чем другом не было такого простора для приложения подлости и обмана, и поэтому ни в какой другой области не было такой благодатной почвы для произрастания ханжества.
Николай Николаевич Бабич человек как будто веселый. Он очень часто прибавляет к деловой речи странные и ненужные словечки, которые должны показать его оживление и бодрый характер Он любит по случаю вспомнить какой-нибудь анекдот, рассказывать его очень громко и надоедливо. Лицо у него круглое, но в этой округленности нет добродушия, нет мягкости очертаний, его линии малоэластичны и застыли в постоянном мимическом каркасе. Лоб большой, выпуклый, расчерченный правильной штриховкой слишком одинаковых параллельных складок, которые если и приходят в движение, то все вместе, как по команде.
Мы с Николаем Николаевичем жили в одном доме, выстроенном на краю города в те времена, когда у нас процветала мода на коттеджи. В нашем коттедже четыре квартиры, все они принадлежат нашему учреждению. В остальных квартирах жили Никита Константинович Лысенко главный инженер, и Иван Прокофьевич Пыжов главный бухгалтер: оба старые мои сослуживцы В стенах этого коттеджа протекали наши семейные дела, которые всем нам были взаимно известны. Здесь я окончательно уяснил для себя денежную проблему в семейном коллективе. В области этой проблемы особенно различались мои соседи.
Николай Николаевич Бабич с первых дней нашего знакомства поразил меня добротной хмуростью своей семейной обстановки. В его квартире все опиралось на толстые, малоподвижные ноги; и стол, и стулья, и даже кровати все было покрыто налетом серьезности и неприветливости. И даже в те моменты, когда хозяин расцветал улыбкой, стены и вещи его квартиры, казалось, еще больше нахмуривали брови и относились с осуждением к самому хозяину. Потому улыбки Николая Николаевича никогда не вызывали оживления у собеседника, да и хозяин об этом не беспокоился.
Как только приходилось ему обратиться к сыну или к дочери, его улыбка исчезала удивительно бесследно, как будто она никогда не существовала, а вместо нее появлялось выражение особого сорта усталой, привычной добродетели.
Дети его были почти погодки, было им от тринадцати до пятнадцати лет. В их лицах начинала показываться такая же круглая и такая же неподвижная твердость, как и у отца.
Мне не так часто приходилось заглядывать к Бабичу, но почти всегда я бывал свидетелем такой беседы:
Папа, дайте двадцать копеек.
Зачем тебе?
Тетрадку нужно купить.
Какую тетрадку?
По арифметике.
Разве уже исписалась?
Там на один урок осталось
Я завтра куплю тебе две тетради.
Или такой беседы:
Папа, мы пойдем в кино с Надей.
Ну идите.
Так деньги!
Почем билеты?
По восемьдесят пять копеек.
Кажется, по восемьдесят.
Нет, по восемьдесят пять.
Николай Николаевич подходит к шкафчику, достает из кармана ключи, отпирает ящик замка, что-то перебирает и перекладывает, запирает ящик и кладет на стол ровно один рубль семьдесят копеек.
Сын пересчитывает деньги, зажимает их в кулаке, говорит «спасибо» и уходит. Вся эта операция продолжается минуты три, и за это время лицо мальчика успевает постепенно налиться кровью, которая к концу операции захватывает даже кончики ушей. Я заметил, что количество крови находится в обратной пропорции к величине испрашиваемой суммы и достигает максимума, когда сын просит:
Папа, дайте десять копеек.
На трамвай?
На трамвай.
Происходит то же священнодействие у ящика, и на стол выкладывается два пятака. Сын, краснея, зажимает их в кулаке, говорит «спасибо» и уходит.
Однажды сын попросил не десять копеек, а двадцать и объяснил, что вторые десять копеек нужны на трамвай для Нади.
Николай Николаевич двинулся было к шкафчику и опустил руку в карман за ключами, но вдруг остановился и обратился к сыну:
Нехорошо, Толя, что ты за сестру просишь. Имеет же она язык?
У Толи прилив крови достиг предела раньше конца операции.
Она уроки учит.
Нет, Толя, это нехорошо. Нужны ей деньги, можно сказать. А то выходит, ты какой-то кассир. К чему это? Может, тебе кошелек купить, будешь деньги держать? Это никуда не годится. Другое дело: будешь зарабатывать. Вот тебе десять копеек, а Надя и сама может сказать.
Через пять минут Надя стала на пороге комнаты, и уши у нее уже пламенели до отказа. Она не сразу выговорила ходатайство, а сначала соорудила довольно неудачную улыбку. Николай Николаевич с укором посмотрел на нее, и улыбка моментально трансформировалась в дополнительную порцию смущения: у Нади даже и глаза покраснели.
Папа, дайте на трамвай.
Николай Николаевич не задал никаких вопросов. Я ожидал, что он вынет из кармана заранее заготовленные десять копеек и отдаст Наде. Нет, он снова направился к шкафчику, снова достал из кармана ключи и так далее. Надя взяла на столе десять копеек, прошептала «спасибо» и вышла.
Николай Николаевич проводил ее скучным добродетельным взглядом, подождал, пока закроется дверь, и просиял:
Толька уже разбаловался где-то, едят его мухи! Еще бы, товарищи все! Да и соседи Понимаете, детей невозможно воспитывать примерчики, примерчики, прямо хоть караул кричи! Но дочка у меня скромница, видели? Куда тебе!.. Конечно, вырастет, ничего не поделаешь, но чистота душевная должна с детства закладываться. А то безобразие кругом: на улице, везде ходят эти мальчишки, деньгами в карманах звенят. Родители все, души из них вон!