Лавров уселся в свою машину и распахнул для дамы правую дверцу.
Прошу!
Она скользнула на сиденье, обдав водителя запахом фиалок, и бросила на него косой взгляд из-под ресниц. Снежинки на ее волосах начали таять.
Я вас не трону, как можно убедительнее произнес Лавров. Я не маньяк. Успокойтесь и не дрожите.
Пассажирка молчала, кусая губы и глядя прямо перед собой. Он аккуратно, стараясь не задеть «ниссан», попытался проехать. Получилось со второго раза.
Вы не ас, тряхнула мокрыми кудрями барышня.
Не хватало мне для полного счастья повредить ваш внедорожник, огрызнулся Роман. И потом оплачивать ремонт. Отличное начало отпуска! Надеюсь, продолжение меня не разочарует.
Вы в отпуске?
Можно сказать и так
Поместье «Дубрава»
деревня Веселки
Ты кого мне оседлал? рассердился Прозорин. Эту ленивую кобылку?
Вы сами просили смирную, оправдывался конюх.
Я для жены просил. А она отказалась кататься. Не по нраву ей лошади.
Ваша супруга железного коня предпочитает.
Ты прав, кивнул Прозорин, поглаживая кобылу. Ладно, пожалуй, прокачусь на ней.
Холодно, поежился конюх. Мороз крепчает.
Я не надолго, туда и обратно.
Его тянуло на дедову дачу, где он мальчишкой проводил школьные каникулы. Деревянный дом, похожий на терем с резными ставнями, остроконечной крышей и высоким крыльцом, был местом, где покойный Аким Иванович любил «отдыхать от мира», как он выражался. Фасад Терема выходил на реку, а задняя сторона упиралась в молодой сосновый лес. Живописный пейзаж открывался из любого окна, теша глаз и душу.
Сергей привязался к дому, который напоминал ему безмятежную пору детства. Родители его погибли, когда ему не исполнилось и пяти лет. Дед заменил ему мать и отца. Дом в Веселках остался внуку в наследство вместе с «Дубравой» и пробуждал в нем ностальгическую тоску по прошлому.
Катя побывала на даче всего раз, и ей там не понравилось. Слишком высокий обрыв над Протвой вызывал у нее страх; в лесу стоял сумрак, и она вообразила, что оттуда тянет сыростью. На самом деле сыростью тянуло с реки, и то в дождливое время года.
Словом, с тех пор Сергей наведывался в родные пенаты один. Проветривал дом, протапливал, иногда оставался на ночь. Только в Тереме ему снились волшебные сны, которые нигде больше не повторялись.
В отсутствие хозяев за домом присматривала сельская учительница на пенсии. Ее нанял дед, а Сергей продолжил традицию и даже прибавил сторожихе зарплату. Дом без человеческого ухода быстро ветшает и теряет жилой вид.
Кобылка доставила Прозорина на бывшую дедову дачу за сорок минут. Он соскочил в снег, привязал лошадь к почернелому столбу у ворот и тяжело вздохнул. Здесь протекли самые счастливые мгновения его жизни, просочились сквозь пальцы, ушли в песок. Унесла их река далеко, прочь от этого благословенного и проклятого места. Туда, где небо смыкается с кромкой леса и загорается вечерняя заря.
Смогу ли я все вернуть? прошептал Сергей в холодном отчаянии. Смогу ли?
Кому он задавал этот горький вопрос? Бог весть.
Прозорин постоял у ворот, створки которых были раскрыты, словно ладони, готовые принять его в свои объятия. В глазах кипели слезы. Он сморгнул их, ступил во двор и поднял голову на то, что осталось от Терема.
Январские метели замели фундамент бывшего дома. Кое-где торчали из-под белого савана обугленные бревна сруба. Крыши не было, она выгорела полностью. Две кирпичные трубы от камина и печки покрылись инеем.
Январские метели замели фундамент бывшего дома. Кое-где торчали из-под белого савана обугленные бревна сруба. Крыши не было, она выгорела полностью. Две кирпичные трубы от камина и печки покрылись инеем.
Пожар уничтожил дом три года назад, сухим и жарким июльским днем. Соседи не сразу заметили зарево на обрыве, а когда прибежали, тушить уже было нечего. Сторожихе повезло. Тем летом она расхворалась, и за домом приглядывал сам Сергей. Наездами, с редкими ночевками.
Он подошел поближе к обгорелому срубу. Снегу намело по пояс. Не пробраться. Словно зима оберегала пепелище от чужого вторжения.
Прости меня, вымолвил Прозорин в морозную тишину, нарушаемую лишь шумом сосен и криками галок, рассевшихся на заборе.
Казалось, дед сурово качает головой, оглаживает седую бороду, щурится. Осуждает внука. Дескать, не уберег ты, Сергуня, мою вотчину, не доглядел наше родовое гнездо.
Прости, дед, потупился тот. Я обязательно все исправлю. Я восстановлю наш Терем. Сделаю его краше прежнего. Погоди немного. Мне сейчас надо главное дело сделать. А потом и до Терема дойдет.
Каррр!.. Каррр-р!.. презрительно отозвались галки. Кар-р!..
Кыш, вы, горластые! замахнулся на них Прозорин.
Птицы перелетели на закопченные трубы и пуще раскаркались.
Не верите? разозлился Сергей. Так вот же вам! Прочь, черти!
Он кое-как слепил снежок и запустил в галок. Снаряд не долетел до цели, рассыпался
Глава 4
Пансионат «Лель» на Протве
Хозяйка «ниссана» попросила остановить у деревянного коттеджа, обильно изукрашенного резьбой. Смеркалось. В окнах коттеджа горел свет.
Мне сюда, сказала пассажирка.
Лавров притормозил, подал ей ключи от ее машины.
Возьмите, вы забыли. Ну как, все обошлось? улыбнулся он. Вы живы и невредимы. Я реабилитирован?
Кто вас знает?
Вам есть к кому обратиться насчет джипа? Авто не стоит надолго оставлять на дороге.
Это уже не ваша забота.
Она вышла, не поблагодарив, и скрылась за деревянной дверью. А Роман набрал номер Орешкина.
Помогай после этого людям, проворчал он, уязвленный пренебрежением молодой дамы. Она еще и недовольна. Расстроена, что я не маньяк!..
Привет, дружище, раздался в трубке мужской басок. Рад тебя слышать.
Я прибыл, расплылся в улыбке Лавров. Встречай.
Ты где? Подъезжай к центральному корпусу. Мы тебя заждались.
Кто «мы»?
Я и девочки-официантки, захихикал Орешкин. Я им расписал, какой ты умница и красавец. Они сгорают от нетерпения. Галантные кавалеры у нас на вес золота.
Роман устало зевнул. Он проголодался, ему хотелось спать. Возня с капризной и напуганной хозяйкой «ниссана» порядком утомила его. Они даже не познакомились. Всю дорогу до пансионата дамочка просидела тихо, как мышка. Вероятно, молилась, чтобы «маньяк» на нее не позарился.
Давай, подгребай, братишка, гостеприимно рокотал в трубке басок. Девочки тебе столик накрыли. За мой счет.
Чудесно, обрадовался Лавров. Я голодный как волк.
Увидишь надпись «Трактир у Леля», тормози. Отведаешь наших фирменных блюд.
Через несколько минут друзья уже похлопывали друг друга по плечам, пожимали руки и обменивались комплиментами.
А ты молоток, Рома! Качок! И модник, каких поискать. Жиру не нагулял, как я. Следишь за фигурой. Стройный, подтянутый. Девчонки, что я вам обещал? подмигивал он молоденьким официанткам, которые глазели на гостя. Сероглазый брюнет с голливудской улыбкой перед вами! Прошу любить и жаловать.
Ладно тебе, смутился Лавров.
Орешкину жизнь и работа в пансионате пошли впрок. Он отяжелел, отпустил второй подбородок, приобрел залысины. Бордовая жилетка, надетая поверх белоснежной рубашки, чуть не трещала по швам. На груди бывшего охранника болтался бейджик с надписью: «Вячеслав Андреевич, администратор».
Ты хорошо устроился, Славик, оценил приятель. Как сыр в масле катаешься.
Точно, довольно хохотнул Орешкин. Давно мечтал о таком месте. Чтобы еды вдоволь, свежий воздух, баня под боком и девочки! Чего еще желать, а? Одна проблема. Жениться мне пора.
Так женись.
Как подумаю, что всю жизнь придется с одной женщиной куковать, тоска берет.
Понимаю, усмехнулся Лавров.
Ну что, по первой, за встречу? предложил Орешкин, разливая водку. Или тебе коньячку?
Давай медовую.
Деревянный стол, накрытый вышитой скатертью, ломился от закусок. Грибы, соленья, рыбка, буженина, заливное, маленькие румяные пирожки.
Что-то ты невеселый заметил после третьей рюмки Орешкин. Из-за работы, небось? Забей, друг. Мы тебе вмиг выгодную службу спроворим. Только скажи. Такие кадры всегда в цене.
Лавров нервно дернул подбородком.
Хочу отдохнуть пока, а дальше видно будет.
Правильно, одобрил Славик и потянулся за бутылкой.
Ты же при исполнении. Может, хватит? Или у вас это в порядке вещей?
У меня сегодня отгул. Могу я друга встретить, как положено? Сколько мы с тобой не виделись? администратор, не дожидаясь ответа, подозвал девушку с косами, заплетенными калачиком. Варька, неси горячее. Живо! И пельмени. С пылу, с жару!
Где вы таких девчонок набрали? Косы, румянец, губки бантиком.
По селам колесили, выискивали подходящих. У нас специфика. Все должно быть по-русски. И девочки, и баня, и кухня. У нас сбитень подают, чай из самовара, расстегаи.
Лавров неожиданно опьянел. Сказалось напряжение, бессонная ночь перед поездкой, встреча с хозяйкой «ниссана».
Чует мое сердце, неспроста она мне попалась Ох, неспроста.
Кто?
Дамочка одна.
Ты, Рома, в своем репертуаре, рассмеялся Орешкин, в очередной раз наполняя рюмки. Не успел приехать, уже кого-то клеишь.
Да не клею я никого
Врешь! По глазам вижу. Где ж ты успел ее подцепить?
У Лаврова кружилась голова. Стол, раскрасневшееся от водки лицо Орешкина, деревянные стены, все вдруг подернулось туманом, поплыло
Поместье «Дубрава»
Хозяйский дом окружал каменный забор с деревянным верхом. Во дворе сосны в снегу, голые березы, прогулочные дорожки, посыпанные песком. Вдоль аллеи, ведущей от въезда к дому, высажены молодые деревца.
Тарас Никулин работал у Прозориных охранником. Они с напарником дежурили посменно. Во флигеле, кроме них, проживали конюх, кухарка и горничная. Еще в поместье поселился Федор Прелатов, который помогал хозяину ставить научные опыты. Для опытов использовали подвал, куда имели доступ только сам Прозорин и его помощник.
Тарас держался в «Дубраве» исключительно из выгоды. Хозяин щедро платил охранникам. Где заработать такие деньги демобилизованному сержанту со средним образованием? В Верее вакансий нет, в пансионате штат укомплектован. А в деревнях охранять нечего.
Из обитателей «Дубравы» Тарасу больше всего не нравился Федор. Странный мужик и себе на уме. Охраннику претили его внешность и манеры. Тот одевался во все темное, словно монах, тщательно подбривал бородку и обладал колючим пронзительным взглядом, от которого кровь стыла в жилах. Говорил мало и непонятно, презирал прислугу и вел себя барином.