Персидские лирики XXV вв. - Сборник "Викиликс" 9 стр.

Хафиз, то, что пережил тайно,
Не всяким доверишь ушам,
А только тому, кто случайно
Разлуку испытывал сам.

На груди моей роза и чаша в руке
И прелестная возле подруга.
Повелитель вселенной в подобном кружке
Для меня все равно, что прислуга.

Не заботесь о том, чтоб светильники нам
Приносить на ночное собранье:
Между нами теперь Друг присутствует сам
Изливая от лика сиянье.

Наша вера не враг влаге гроздий хмельной,
И пиющему нет в ней угрозы,
Но греховно вино без Тебя и живой
Кипарис с благовонием розы!

Заседанью такому не нужно ничуть
Ароматов земных воскуренье:
Здесь иными духами готовы пахнуть
Твои кудри в любое мгновенье.

Весь мой слух погружен в речь свирелей и труб,
В эти арф задушевные звуки,
А глаза привлекает рубин твоих губ
И хождение чаш из рук в руки.

Здесь о вкусе сластей говорить суета,
Будь они хоть из дальнего края:
Пред собой Твои сладкие видя уста,
Пью из них я все сладости рая.

И покуда тоску по Тебе, словно клад,
Сохраню я в душе опустелой,
До тех пор проводить неизменно я рад
По притонам пьянчуг век свой целый.

Для чего о позоре заводишь ты речь?
Мой позор моей славы опора.
Для чего мне внушаешь ты славу беречь?
Ведь мне слава источник позора.

Мы безумцы, гуляки, питомцы корчмы,
Недостойные прав человека;
Ну, а много ль найдешь ты таких же, как мы,
Меж детей настоящего века.

Полицейского нравов блюстителя мне
В укоризну не ставьте примером:
Лишь о выпивке думает он в тишине,
Как и я, хоть глядит изувером.

Ни на миг, о Хафиз, от любви и вина
Не беги, зная времени цену:
Средь жасминов и роз наступила весна
И разгул воздержанью на смену.

Увы, о блеск дней юности отрадный!
Когда б цвела краса твоя всегда!
Увы, увы! о лет поток нещадный!
Не устоит живая в нем вода!

Друзей и род покинем без возврата
Для нас закон божественный таков,
И каждый брат отторгнется от брата
О, лютый рок!  все, кроме Близнецов,

Внемли, о зефир, ты мольбе моей слезной!
В тебе лишь я верного вижу посла.

Шепни, проносясь над моею любезной:
Тот, в ком ты негаснущий пламень зажгла,

Стонал, погибая в тоске бесполезной:
О ты, без которой мне жизнь не мила!

Таков мой удел, что, когда за водою
Я к морю пойду, то отхлынет вода,
И если, нуждаясь в огне, я открою
Хоть адскую печь,  холодней она льда.

И если за камнем направлюсь я в горы,
Трудней мне булыжник найти, чем алмаз,
И если я с кем заведу разговоры,
Оглохнет на оба он уха зараз.

И если арабский скакун подо мною,
Чуть шагом плетется он, словно осел.
Так нет ни удачи нигде, ни покою
Бедняге, что в милость к судьбе не вошел,

И все-то он должен терпеть, да к тому же
Молить еще Бога, чтоб не было хуже!