Характерной чертой, обнаружившейся в опытах, является также заметным образом возрастающая аффективность для большинства испытуемых самой экспериментальной ситуации: ошибки часто переживаются резко отрицательно; испытуемые как бы аффективно втягиваются в задачу избежать удара электрического тока (хотя объективная сила электрического раздражителя никогда не превышала величины, минимально достаточной для того, чтобы вызвать рефлекторное отдергивание пальца; для электрической цепи нашей установки это соответствовало 58 см шкалы большого циммермановского санного аппарата при максимальной катушке при 4 V питания первичной обмотки с полностью вдвинутым сердечником). Такое аффективное отношение к току резко отличало поведение испытуемых во второй серии от поведения испытуемых в первой серии. По-видимому, в связи с этим стоит также и тот несколько парадоксальный факт, что возникающие ощущения при весьма малой интенсивности оказались, однако, обладающими большой аффективной силой, что особенно ясно сказывалось в тех случаях, когда по условиям эксперимента (во втором исследовании) мы просили уже тренированных испытуемых вовсе не снимать руку с ключа при засветах. Наличие аффективного отношения испытуемых к стоящей перед ними в экспериментах задаче является, по-видимому, существенным фактором; мы судим об этом по тому, что именно те из наших испытуемых, у которых аффективное отношение к задаче было особенно ясно выражено, дали и наиболее резко выраженные положительные объективные результаты.
Главное же, с точки зрения нашей основной проблемы, положение, вытекающее как из данных объективного наблюдения, так и из субъективных показаний, состоит в том, что правильные реакции испытуемых в связи с воздействием видимых лучей на кожу руки возможны только при условии, если испытуемый ориентируется на возникающие у него при этом ощущения. Только один из наших испытуемых, прошедший через очень большое число опытов, отметил, что иногда рука снимается у него «как бы сама собой». У всех же других испытуемых, как только их внимание отвлекалось, правильные реакции становились или вовсе невозможными, или во всяком случае их количество резко понижалось. Необходимость «прислушивания» к своим ощущениям требовала от испытуемых большой активности; поэтому всякого рода неблагоприятные обстоятельства, как, например, недомогание, утомление, наличие отвлекающих переживаний и т. п., обычно всегда отрицательно сказывались на объективных результатах эксперимента.
В конце серии опытов мы попробовали перевести испытуемых на ключ с пневматической камерой (по типу ключа А.Р. Лурия для регистрации сопряженных моторных реакций). Кимографическая запись не дала, однако, никаких изменений, которые могли бы соответствовать начинающемуся непроизвольно движению рук испытуемого в ответ на воздействие света.
Эти факты мы склонны подчеркнуть, так как из них следует пока, разумеется, еще только предположительно тот вывод, что возникновение чувствительности к данному агенту происходит не вслед за образованием условнорефлекторной связи, но что возникающая чувствительность составляет одно из условий возможности образования условных рефлексов на соответствующее внешнее воздействие.
А это значит, что то состояние, которое субъективно выступает в форме смутного неспецифического ощущения, представляет собой не просто эпифеномен, надстраивающийся над условнорефлекторными процессами и составляющий «параллельное» им явление, само по себе лишенное какой бы то ни было объективной роли.
Другие факты, которые мы склонны специально подчеркнуть, состоят в том, что необходимым условием возникновения исследуемых ощущений является наличие определенной направленной активности субъекта, которая в данных опытах имеет своеобразную, возможную только у человека, форму внутренней, «теоретической» поисковой деятельности.
Объективные экспериментальные данные, которые мы получили уже в этом первом, предварительном исследовании, являются с количественной стороны достаточно отчетливыми и жесткими. Правда, мы не получили ни у одного испытуемого 100 % правильных снятий руки в ответ на действие засвета; это, однако, нисколько, разумеется, не снижает их выразительности, особенно если принять во внимание отмеченные выше моменты: малую интенсивность возникающих ощущений и большую персеверативную тенденцию, трудность их выделения из других случайных ощущений и пр.
Оставался главный вопрос вопрос о действительном факторе, определяющем возможность правильных реакций испытуемых, иначе говоря, вопрос о квалификации основного факта исследования.
Они состояли в том, что в самом конце исследования (после 750 сочетаний у испытуемой Сам. и 500 у испытуемого Гур.) мы, не предупреждая об этом испытуемого, заменяли в эксперименте зеленый светофильтр красным. Результаты, которые мы получили, были следующие.
Испытуемая Сам.: с зеленым светофильтром 7 правильных реакций, ошибочных реакций нет; на следующий день с красным светофильтром 2 правильных снятия, одна ошибка; на следующий день с красным же светофильтром 1 правильное и 1 ошибочное снятие.
Испытуемый Гур.: с зеленым светофильтром 5 правильных реакций, ошибочных реакций нет; на следующий день с красным светофильтром 5 правильных реакций, 1 ошибочная реакция. В последующих трех опытах с красным светофильтром, проведенных через неделю после других контрольных экспериментов, испытуемый снизил число положительных реакций.
Таковы объективные результаты этих опытов. Обратимся теперь к субъективным данным.
Испытуемая Сам. В первом же опыте с красным светофильтром после второго раздражителя (оба пропущены) говорит: «Почему это я так плохо чувствую, или я не могу сейчас сосредоточиться? Сейчас попробую». После третьего, снова пропущенного, раздражителя: «Чувствовала, но очень слабо, сосредоточиваться стараюсь, но не выходит. Совсем уж не знаю, почему». На четвертый раздражитель испытуемая снимает руку, замечая: «Очень трудно уловить, бывало легче». Далее испытуемая делает ошибку и т. д.
Испытуемый Гур. (первый опыт с красным светофильтром). Первый раздражитель пропускается; после второго, тоже пропущенного, раздражителя отмечает, что «есть ощущение, но другого характера более резкая вибрация». Третий и четвертый раздражители снова пропущены, после четвертого испытуемый говорит: «Сейчас я хотел сказать, что есть». На пятый опять нет реакции, на остальные пять правильные снятия. После опыта испытуемый заявляет, что «было что-то другое, потом только приспособился».
Это подтолкнуло нас к тому, чтобы попытаться через некоторое время поставить с этим испытуемым опыты с задачей дифференцировки (зеленый и красный светофильтры) без всякой предварительной тренировки («с места»). В результате испытуемый пропустил три раздражителя, дал три снятия с правильной оценкой и одну ошибку, правда расценив раздражители наоборот, т. е. обычные как «другие, новые», а новые (красный светофильтр) как «обычные».
Это подтолкнуло нас к тому, чтобы попытаться через некоторое время поставить с этим испытуемым опыты с задачей дифференцировки (зеленый и красный светофильтры) без всякой предварительной тренировки («с места»). В результате испытуемый пропустил три раздражителя, дал три снятия с правильной оценкой и одну ошибку, правда расценив раздражители наоборот, т. е. обычные как «другие, новые», а новые (красный светофильтр) как «обычные».
О чем говорят эти опыты? По-видимому, именно световой поток существенно определяет реакции наших испытуемых, факт замены обычного светофильтра другим при сохранении прочих условий опыта мог отразиться на результате эксперимента только благодаря 1) изменению частотной характеристики потока вообще и 2) благодаря повышению теплового эффекта. Таким образом, с одной стороны, мы получили некоторое косвенное подтверждение того, что в данных условиях мы действительно имеем дело с чувствительностью кожи к видимым лучам, а с другой стороны, эти опыты поставили перед нами вопрос о дальнейшем уточнении изучаемого явления.
Следующие опыты были проведены с выниманием светофильтра вообще, что, конечно, также делалось без предупреждения об этом испытуемых.
В результате испытуемая Сам. не дала ни одного правильного снятия руки, допустила одну ошибку и 9 пропущенных раздражителей; испытуемый Гур. одно правильное снятие, 4 ошибки и 4 пропущенных раздражителя. Субъективные показания обоих испытуемых также несколько различны. Испытуемая Сам., как и в опытах с заменой светофильтра, ограничивается замечаниями, что у нее «ничего не выходит» и т. п.; испытуемый Гур. после единственного правильного снятия указывает: «Интенсивное ощущение, но иного характера» и, наконец, прямо указывает на действие тепла.
Эти опыты дали, таким образом, результаты, сходные с результатами опытов с заменой светофильтра, только более ярко выраженные. Сохранились и различия между испытуемыми: как в тех, так и в других опытах испытуемый Гур. обнаруживает более тонкое различение воздействий, более тонкий их анализ; отсюда, вероятно, и различие в объективных результатах. В ходе дополнительных опытов с испытуемой Сам. мы в контрольных целях вовсе отключали лампу, так что весь эксперимент в действительности проходил вхолостую; характерно, что, несмотря на то, что отсутствие раздражителя перед ударом тока явно противоречило всему предшествующему лабораторному опыту испытуемой и шло вразрез с ее ожиданием, она все же не сделала в этом эксперименте ни одной попытки снятия руки с ключа. «Ничего не чувствовала», с удивлением отметила после опыта испытуемая.
В заключение мы поставили с испытуемым Гур. опыты, в которых вместо обычного воздействия видимыми лучами на ладонь правой руки испытуемого мы воздействовали на ладонь его левой руки. Результаты были получены такие: опыт с правой рукой 6 правильных реакций, 3 пропущенных раздражителя, 1 ошибка; в тот же день опыт с левой рукой 3 правильных, 7 пропущенных, 1 ошибка; в два следующих экспериментальных дня мы получили в опытах с левой рукой 4 правильных снятия, 7 пропущенных, ошибок нет и 6 правильных, 6 пропущенных, ошибок нет; при переходе снова на правую руку 7 правильных, 2 пропущенных, 1 ошибка. Таким образом, наличие переноса у этого испытуемого чувствительности кожи к видимым лучам с правой руки на левую несомненно.