Меня пробирает дрожь. Между нами тысячелетия, но кажется, что мы живем одновременно. От этой мысли кружится голова. Они смотрели на небо, давали звездам имена, они мечтали увидеть их вблизи, и именно поэтому я могу смотреть на эти звезды из-за пределов Млечного Пути.
Галактика расплывается перед глазами. Мне жутко, я пришла сюда попрощаться. Так, на всякий случай. Никто не знает, куда мы попадем, и попадем ли вообще. Может, вынырнем в короне звезды, может, останемся на месте. Я завидую брату. Узнав о нашей затее, он хмыкнул, сказал: «Круто!» и вернулся к своим монстрам. «Не парьтесь, предки! Все будет хорошо», заявил, когда папа начал говорить о возможных опасностях. Счастливый человек.
У нас часовая готовность. Перед тем как вернуться в шлюз, я смотрю на Млечный Путь, и он начинает приветливо мерцать, словно тоже смотрит на меня. Мне не хочется плакать, это просто слабые фильтры
Галактика мигает все сильнее, потом начинают ныть зубы. Кожу щиплет, будто с мороза, а следом по телу катится горячая волна. Космос вокруг беззвучно стонет от боли, сминаемый великанской рукой. Звездные рукава пляшут, распухают, а потом рвутся, открывают бездонный провал гипера. Оттуда торжественно выдвигается чудовищно огромная черная тень.
Корпус яхты подрагивает: кто-то вышел наружу и встал рядом со мной.
Дыра в пространстве схлопывается, гость расцвечивается огнями и обретает объем. Это модульный танкер серии «Зевс», два миллиона тонн эквивалент-массы. Обшивка по большей части снята, модулей и трюмов на положенных местах нет, и Млечный Путь выглядывает сквозь решетчатые фермы корпуса. Привычный вид жилой надстройки нарушают пятна краски и грубые сварные швы. Сквозь них просвечивает название: «ПЕРУН». Единственный оставшийся грузовой модуль обращен к нам приоткрытыми воротами. Такая яхта, как наша, поместится в нем легко, и не одна.
Как занесло сюда это чудище?!
Пойдем, Марина, звучит в наушниках растерянный папин голос. Приглашают швартоваться. Это за нами.
Мы стоим у яхты, а из дальнего угла трюма к нам спешат трое в форме, среди них врач. У него озабоченное лицо, а в руках саквояж.
Больные, раненые есть? говорит вместо приветствия старый сухощавый адмирал.
Папа торопливо мотает головой.
Хорошо, адмирал улыбается. Майор, вы, к счастью, не нужны. Можете идти!
Позвольте представиться! продолжает адмирал. Меня зовут Алексей Михайловский, я временно командую этим хозяйством, он делает неопределенный жест рукой, и ближайшие несколько дней, пока шторм не совсем утих, вы погостите у нас.
Шторм?.. повторяет за ним папа.
Спонтанные разрывы связности, объясняет Михайловский, очень сильные. Так говорят специалисты. Что поделать, обычных слов им не хватает, адмирал улыбается. Каналы опасны для навигации, связь неустойчива. Мы поймали ваш сигнал чудом. Вы, Михаил Тенин, капитан и владелец, мадам Милена и мадемуазель Марина Рад знакомству! И, конечно, Вадим Тенин, будущий профессор математики, наверное? Он залихватски подмигивает Вадику.
Хай! Вадим солидно машет рукой.
Вот и отлично! Милена Станиславовна, я заберу ненадолго вашего мужа? Нам нужно кое-что обсудить. Логи бортжурнала у вас с собой, Михаил?
Конечно. Папа пожимает плечами и нерешительно смотрит на маму.
Отлично! повторяет адмирал. Лейтенант Игорь Оверро остается с вами.
Игорь! беру я быка за рога, когда папа с адмиралом уходят. Это тот самый Михайловский, который утихомирил Семью?
Да, кивает лейтенант.
Здорово! кричит Вадик. Он покажет мне свои ордена?
Если хорошо попросишь, смеется Оверро.
Он лопоух, белобрыс и веснушчат, но у него такие обаятельные ямочки на щеках, что я тоже начинаю улыбаться.
В ожидании спокойного гипера мы с лейтенантом третий день гуляем по кораблю. Вадик завис на оружейной палубе, мама лечит нервы старыми фильмами, папа занят с адмиралом, поэтому Игорь развлекает меня одну. Мальчишка! Ему тоже нравятся внезапные отпуска, и мы таскаемся по самым странным местам.
Сейчас мы стоим в отдельном ангаре, наспех оборудованном под двигательный отсек. Гипергенератор прихвачен к полу обычными, только очень большими болтами. В одном месте болтов не хватило, и угол станины посажен на клей. Здесь холодно, изо рта идет пар. Я провожу по ближней стене рукой: она плачет конденсатом, за ней космос.
Когда пришел сигнал, рассказывает Игорь, мы занимались плановым капремонтом. Представь: пустая база, только «Перун» и пара ремонтных ботов, на которых даже внутри системы не прыгнешь! Гипергенератора нет. Когда начался шторм, мы как раз ждали транспорта с новым двигателем. Пришлось снимать с консервации вот это, он пинает станину, маломощное старье. Ох и гонял нас Сергеич Совсем раздели бедного «Перуна», зато смогли донырнуть до вашей птички! И даже не опоздали.
Он расписывает в красках случившийся из-за нас аврал, а меня грызет злость. Тогда, в первый день, папа вернулся от адмирала растерянный. «Нет, ответил он, яхта остается у нас. Оказывается, мы столкнулись с новой разновидностью вихря. Еще оказывается, флот хорошо платит за такую информацию. Так представляете, адмирал потребовал, чтобы в заявке стояло и его имя!» «И что ты?» спросила мама. «А разве я мог отказаться?»
Лейтенант так раздувается от гордости за своего адмирала, что я не выдерживаю.
Это он из-за денег, ехидно говорю я и добавляю все прочее, что положено в таких случаях. Про то, как я зачитывалась в детстве описанием его подвигов, как мечтала встретиться и каким он оказался на самом деле. И, чтобы добить, припечатываю: Да если бы твой Сергеич не думал подзаработать, никуда бы вы не полетели Каждую копейку считаете и из-за копейки удавитесь!
Ну ты даешь, мать! отвечает Игорь скучным голосом. Ты при нем не ляпни.
А то что, арестует?
Ничего, просто глупо будет. Головой подумай. Кажется, он обиделся. Откуда Сергеечу знать, что там с вами случилось? В сигнале сведений всего ничего регистрационный номер вашего корыта и пара координат, старт да финиш. А что в заявку имя вписал, так нужно ему расходы возместить? Все, экскурсия окончена, двинули назад, мадемуазель!
Возвращаемся молча. Лейтенант пыхтит и играет желваками. Злится.
Возле яхты его прорывает:
Запомните, Марина Михайловна, говорит Игорь, хмуро глядя мимо меня, эта галактика для людей. Никто не будет брошен, никто не будет потерян! Каждого человека мы будем искать и найдем. Сколько бы это ни стоило! Прощайте!
Что за манера: чуть что выкать
Он козыряет и уходит, не оборачиваясь. А я стою у трапа как дура.
Вечером я понимаю, что идиотка, что папа необязательно прав, мир может быть лучше, чем он пытается нас убедить, и что надо обязательно извиниться, но день уже кончился, и я решаю отложить извинения на утро. Я не забуду, я же не хочу остаться в глазах Игоря глупой курицей?
Я смотрю в темноту, на плакат с Рикарду, и вдруг понимаю, что не помню его лица! Перед глазами крутятся веснушки блондина Оверро, его голос и его слова: «Галактика для людей». Наверное, так и надо, понимаю я.
Как хорошо, что успела записать его номер. Обожаю разведчиков!
Может, убрать Боню со стены?
Замначфина флота листал отчет Михайловского, поглядывая на того сквозь ресницы. Старый адмирал сидел прямо, не касаясь спинки и подлокотников кресла. Документы, похоже, что из вредности, он оформлял только на бумаге. Алексей Сергеевич ждал разноса, готовился спорить и ругаться, и замначфина послушно опустил уголки губ. Теперь на его лице недовольство и брюзгливость.
Замначфина импат.
Не понимаю, как у вас раньше принимали такое. Он выплюнул последнее слово, как несвежий кусок, случайно попавший в блюдо, Надо разогнать аудиторов. Форменное вредительство. Это было обязательно прыгать именно на «Перуне»? Вы не могли найти другое судно?
Михайловский дернул веком. Замначфин почувствовал, что адмирал едва сдерживается, чтобы не сообщить выскочке и крысе канцелярской, как следует называть боевые корабли.
Мы получили сигнал SOS, сказал Михайловский, мы спасали людей. Там все есть!
Это слова, адмирал, скучно ответил замначфина. А это, он постучал по бумаге, деньги. По какой статье прикажете списывать эти миллионы?
По статье Устава «Спасение в космическом пространстве»! сказал адмирал.
Демагогия! взорвался замначфина. Вы пользуетесь знакомством с комфлота! Мне приказано не обращать внимания на ваши безобразия, а как, он подхватил бумаги Михайловского двумя пальцами и потряс ими перед лицом старика, это сделать не приказано! Идите, адмирал!.. Зачем вы вообще пришли ко мне? Почему вы, как обычно, не отнесли эту дичь моему заму?
Обходной лист. На отпуск. Я собираюсь в отпуск, на Лазурную. Как входящий в высший комсостав, обязан завизировать у должностного лица в должности не ниже
Знаю! Давайте
Замначфина замер на секунду, а потом кинул на заявление быстрый вензель.
Все? Разрешаю, уходите наконец!
Глядя в зеркало на дверях опустевшего кабинета, замначфина медленно привел лицо в порядок. Выйди с такой рожей в коридор половина управления разбежится, а половина попрячется.
Не переиграл ли он? У старикана фантастическое, сверхъестественное умение оказываться там, где должно что-то произойти. Но его нужно подогревать, создавать вокруг обстановку нервозности, недоверия, оппозиции.
Замначфина вывел на отчете: «Списать» и положил в секретарскую папку. К исполнению и в архив. В таком деле деньги не считают. Надо спасать даже таких импириофобов, как старший Тенин. Они не дают закиснуть в довольстве и тем крайне полезны. Впрочем, это уже перехлест, какая польза?
У замначфина ослабли колени: они могли потерять Вадима Тенина потенциально сильнейшего прогностика современности. Знал об этом старик, срывая «Перуна» в прыжок? А если бы на его месте оказался другой командир? А как бы поступил он сам? Замначфина поежился: от рефлексий у него всегда пропадала уверенность в себе. Лучше не думать, случилось то, что случилось.
Соедините с Лазурной, майор, сказал замначфина в селектор.
Надо предупредить жену, пускай возвращается. Не просто же так Михайловского потянуло на курорт?