А потом зараза выплеснулась из столицы.
Города падали к ногам «Армии бедняков» один за другим. Этому не смогли помешать ни крепкие стены, ни гарнизоны, ни запасы оружия и продовольствия. В каждом, каждом из городов оказались заранее организованные сотни «Армии бедняков», которые при подходе мятежников к стенам города нападали на воротную стражу и открывали ворота. К тому же «Армия бедняков» с каждым днем росла как снежный ком. К ней массово присоединялись крестьяне, разбойники выходили из лесов, чтобы вступить в ее ряды, в нее вступали городские нищие, ученики ремесленников, бедные мастера все, у кого была обида на свою нынешнюю жизнь, с радостью сбегались под знамена этой армии, дабы почувствовать себя вершителем не только собственной судьбы, но и судьбы тех, кому они еще так недавно люто завидовали. И их ожидания, как поначалу казалось, вполне себе оправдывались! Ибо добычи, взятой в разграбленных городах, вполне хватило бы любому из солдат этой армии, чтобы вполне себе неплохо устроиться в жизни. У людей, которые в прошлой жизни даже медь в руках держали далеко не каждый день, нынче в карманах звенело серебро, а у кого и золото!
Но все это могло бы оказаться правдой, если бы она, та самая прошлая жизнь, которую все они так кляли и не любили, сохранилась. А вот этого как раз и не было страна погружалась в хаос. Поля стояли не обработанные, потому что работавшие на них крестьяне ушли с «Армией бедняков» в надежде разжиться серебром и золотом. Горны в ремесленных мастерских потухли, гончарные круги остановились. Рыбацкие лодки покачивались у берега в тщетном ожидании рыбаков. По стране перестали ходить купеческие обозы, потому что и самих купцов практически не осталось. Многие были убиты, их казна разграблена, а те, кто сумел выжить бежали за границу. Иностранные же купцы совершенно не горели желанием пересекать границы пылающей мятежом страны.
И внезапно оказалось, что «хорошие денежки», звенящие в кармане «борцов за справедливость», в новых условиях как-то начали терять свою ценность. Булка простого хлеба, ранее стоившая один, ну пару медяков, внезапно стала стоить уже пару серебряных, кусок мяса золотой, бутылка сидра пять серебряных, вязанка дров три. Да ты еще попробуй их найди! Ибо существенная часть тех, кто ранее как раз и выращивал хлеб и мясо, ловил рыбу, рубил дрова, в настоящий момент либо гордо звенел деньгами в кармане, как боец «Армии бедняков», либо размазывал слезы по лицу перед пустым амбаром и хлевом, из которых были «икспроприираваны» (ну так это теперь называлось) все запасы «на борьбу с тиранами и узурпаторами», либо гнил со вспоротым животом в придорожной канаве как «пособник тиранов и узурпаторов», неосмотрительно попытавшись защитить свое добро.
Перед «Армией бедняков» замаячили очень нерадостные перспективы. Но тут кого-то из ее лидеров осенило. И он бросил кличь: «Освободим братьев!», который был тут же радостно подхвачен. Ну как же там, за границей, в других странах, где есть еще неразграбленные города, не убитые дворяне и неизнасилованные дворянки, стонут под пятой «тиранов и узурпаторов» наши братья точно такие же бедняки, как и мы. И наша цель в этой жизни принести им радость свободы и избавления! Так что вперед, братья, на помощь тем, кто так ждет от нас избавления
И вот сейчас эта самая «Армия бедняков» скорым маршем двигалась к шейкарским горам, чтобы, преодолев перевалы, ворваться на тучные и еще не разграбленные земли Насии.
И вот сейчас эта самая «Армия бедняков» скорым маршем двигалась к шейкарским горам, чтобы, преодолев перевалы, ворваться на тучные и еще не разграбленные земли Насии.
Значит, Грон просит задержать их в наших горах? задумчиво спросил Нушвальц, когда Линдэ закончила свой рассказ. Дочь кивнула, и добавила:
Хотя бы на неделю. Грон сейчас сосредотачивает армию и собирается двинуться к нам на помощь так быстро, как только сумеет.
Хм, старейшина прикусил ус. А насийцы?
Они тоже собирают армию. Но, судя по тому, что я видела за все эти годы, несмотря на то, что Грону идти почти в два раза дольше он успеет раньше.
Ты думаешь, он успеет добраться от Агбера до наших гор всего за неделю? удивился Нушвальц.
Нет, мотнула головой Линдэ. За неделю точно не успеет. Минимум за три. Но эти, она повела подбородком в сторону Кагдерии, ползут еще медленнее. У них же не армия, а банда. Без организации. Без снабжения. Без порядка. Они как саранча, бредут, объедая округу.
И они захватили все города Кагдерии? недоверчиво спросил старейшина. В юности он немало побродил по Владению, успев отметиться в четырех из шести королевств в качестве наемника, поэтому, что такое осада и штурм города, представлял себе хорошо.
Я же говорю во всех городах им открыли ворота. А в уличной свалке умение держать строй и длинные копья обученного воинства намного менее опасны, чем в поле, ответила Линдэ.
Всех? скептически скривился Нушвальц. Это вам беженцы рассказали?
И беженцы тоже, усмехнулась дочь. Но, кроме них, Грон посылал в Кагдерию разведчиков. От них поступили довольно подробные доклады.
И чего же они в них пишут?
Не знаю, пожала плечами девушка. Я их не читала. Но то, что я тебе сообщила, мне рассказал сам Грон. Ты ему не веришь?
Верить-то верю, задумчиво протянул старейшина, но как-то все складно выходит. Как бы чего не упустили, за что потом кровью расплачиваться придется, он замолчал. Линдэ тоже некоторое время помолчала, а затем осторожно спросила:
То есть ты говоришь да?
Старейшина бросил на дочь крайне сердитый взгляд, а затем сварливо рявкнул:
А ты что, думала, что я отвечу отказом на просьбу зятя?
Линдэ криво усмехнулась. Ну да, с точки зрения отца все выглядело именно так. Шейкарцы не особенно заморачивались формальными ритуалами в области совместной жизни. Живут вместе мужчина и женщина значит семья. Есть у них дети это их дети. Даже если всем известно, что женщина сошлась с мужчиной, уже имея ребенка, или мужчина привел в семью ребенка погибшего брата, племянника или дочери. Была свадьба не было, да какая разница? Главное жизнь, все остальное суета Но она-то несколько лет прожила в совершенно другом обществе и прекрасно представляла, что она кто угодно, но только не жена Грону.
И дело было не в том, что ее не уважали. Нет, злобно шипящих расфуфыренных фифочек, желающих запрыгнуть в постель к знаменитому полководцу, да еще и принцу-регенту Агбера, было до фига и больше, и они не упускали случая обозвать их с сестрой всеми известными неприличными словами. Да и среди лиц мужского пола любителей подобных «обзывалок» тоже хватало. Некоторые даже первое время пытались намекать, а то и прямо предлагать оказать и им такие же услуги, которые они, как бы, оказывают Грону. Большинство этих предложений не пережило. А среди тех, кто пережил, выработался очень стойкий условный рефлекс испуганно вздрагивать всякий раз, когда хотя бы одна из шейкарок оказывалась в их поле зрения Но среди тех, чье мнение было для них с Эмальзой по-настоящему ценно, не было ни одного, кто не выказывал бы шейкаркам самого глубокого и искреннего уважения. Но это не заменяло главного ни в глазах окружающих, ни в собственных глазах, ни Линдэ, ни Эмальза не было женами Грону. Эх, если бы он даже выбрал хотя бы одну из них Они бы с сестрой договорились, как делить своего мужчину. Никто бы не оказался обижен, и уж тем более он. Но
Еще Грон велел тебе передать, что, хотя он совершенно не сомневается в том, что ты очень хорошо знаешь, как воевать в наших горах, он просит тебя прислушаться к одному его совету.
Вот как? Нушвальц усмехнулся. Он, как и любой шейкарец, действительно считал, что гораздо лучше любого из равнинников знает, как воевать в горах. Однако Грон все-таки не просто один из равнинников. Он доказал свое право давать совет старейшине после того, как в честном бою в Утоптанном кругу на глазах у всех победил Шамсальца, одного из лучших воинов рода.
Вот как? Нушвальц усмехнулся. Он, как и любой шейкарец, действительно считал, что гораздо лучше любого из равнинников знает, как воевать в горах. Однако Грон все-таки не просто один из равнинников. Он доказал свое право давать совет старейшине после того, как в честном бою в Утоптанном кругу на глазах у всех победил Шамсальца, одного из лучших воинов рода.
И что же он советует?
Он советует не беречь Путь на перевал, спокойно произнесла Линдэ. Нушвальц замер. Э-э-э это было против всяких правил. Путь на перевал был не просто неприкосновенен, а прямо оберегаем шейкарцами. Именно существование этого Пути и было причиной того, что Кагдерия платила шейкарцам деньги. Но дело было даже не в деньгах. Именно по нему, снизу, «с равнин», как говорили шейкарцы, в их селения доставляли продовольствие, товары, именно по нему приходили торговцы, покупающие шейкарское железо и шерсть. Этот путь являлся воистину артерией жизни! И вот Грон предлагал сделать с ним что?
Что он имеет в виду? напряженно спросил Нушвальц. И Линдэ едва заметно выдохнула. Она прекрасно знала, как все шейкарцы относятся к Пути на перевал и была готова к тому, что после того, как она произнесет это предложение Грона, отец запустит в нее чем-то тяжелым. Но раз он задал вопрос
Ничего особенно опасного Грон не предлагает, с некоторой осторожностью начала она, доставая тубус с тем, что Грон называл странным словом «кроки». Вот смотри, у Двузубой скалы Путь проходит по стене ущелья, так что с правой стороны возвышается стена, а слева обрыв. И с него никак не свернуть. Так что если вот тут поставить стену из камней, на которой занять оборону кагдерийцам придется атаковать только в лоб. Обойти эту позицию они никак не смогут.
Старейшина покачал головой.
Не слишком удобная позиция. Их много?
По сведениям разведчиков до шестидесяти тысяч, ответила Линдэ. Шейкарец крякнул.
Тогда вообще глупость. Я смогу собрать всего несколько сотен. А стена получится слишком широкой. Не удержимся. Лучше встать у Козьего урочища. Мы там уже столько раз останавливали кагдерийцев
Не забывай, эти идут не для того, чтобы атаковать наши селения, а чтобы прорваться в Насию. И именно туда Грон просит их не пропустить. А позиция у Козьего урочища хорошо прикрывает дорогу именно к нашим селениям. К Насии там можно просочиться минимум тремя путями. Ну, ты же знаешь