Не ори, нам все равно это все не съесть. Вон варенье еще позатого года!
МА-А-А-А-АМ!!!
Друзей своих угостите. А что такого домашнее все любят!
Кстати, этой фразой она Вику окончательно вырубила из действительности. Я так думаю, она представила себе картину, где сестра Зимина пальцами из банки огурец вылавливает, а Валяев, дергая кадыком, рассол из другой жадно пьет. Хотя в последнее я, пожалуй, мог и поверить.
Что до меня я против ничего не имел. Варенья, правда, мне были до фонаря, я не большой их любитель, а вот огурцами похрупаю, почему нет? Милое же дело!
Да и к тому же самое главное уже лежало в багажнике. Дядя Женя мне полдюжины поллитровок своей настойки от всего сердца подогнал, за что я ему был очень благодарен. Вещь!
Кстати Эльвира попыталась одну у меня свистнуть, когда мы ее у дома высаживали, как она сказала «для растираний». Может это и проявление жадности, но я не отдал ей этот нектар, эту амброзию. Она меня и так не любит, так что этим отношения уже не испортишь.
Хотя одна вещь меня обеспокоила. Проиграв битву за спиртное, она нехорошо прищурилась и ехидненько спросила, совершенно не в тему развернувшейся минутой раньше словесной баталии:
Стало быть, по служебной надобности в «Файролл» ходишь? А говорил не по работе. Ну-ну.
Уже в машине, прогоняя эти слова в голове, я понял, что она имела в виду неосторожно брошенную Викой в ту веселую ночь фразу. Хотя мы вроде и тайны из этого никакой не делали. Но все равно зная ее неплохую думалку, да еще и помноженную на нелюбовь ко мне, теперь можно ожидать любые сюрпризы.
Нет, надо форсировать события, вскрывать печати, выпускать на вольную волюшку богов и рвать когти из этой игры. Ну ее совсем.
Правда, сначала надо понять а она еще есть, игра-то? Вон, народ бумагу пачками режет, и лица у них тревожные.
Банки? тем временем спросил у нас Азов, и посерьезнел. Огурчики-помидорчики?
Ну да, совсем запунцовелась Вика Мамка эта
Мне баночку подарите? Азов скорчил жалобное лицо. Смерть как домашние соленья люблю. Магазинные не то, а кустарные боюсь покупать кто его знает, что за огурцы, где росли, кто солил. А тут-то проверенная продукция. И от варенья, если отжалеете баночку, не откажусь.
Илья Палыч, всплеснула руками Вика. Да хоть все забирайте!
Все не надо, хрупнул яблоком Азов. Но часика через три зайду. Киф, а больше ничего не привез оттуда? Ну, тоже домашнего, только
Так заходите, подмигнул ему я. Вот мы под огурчики!
Забились, ткнул мне пальцем в грудь Азов. Как мальчики мои, нормально все?
Молодцы они, искренне ответил ему я. Отработали на пять с плюсом. Слушай, Илья Палыч, а чего такое тут происходит? Переезд, ремонт или еще чего? Может, это, обыск ждем?
Молодцы они, искренне ответил ему я. Отработали на пять с плюсом. Слушай, Илья Палыч, а чего такое тут происходит? Переезд, ремонт или еще чего? Может, это, обыск ждем?
Да тьфу на тебя, Азов трижды сплюнул и постучал костяшками пальцев по голове, причем по моей. Какой обыск, да и с чего бы? У нас вся эта шелупонь прикормлена и менты, и налоговики, и повыше слуги народные на жаловании тоже есть. А это традиционное посленовогоднее уничтожение документов.
Эммм? я все равно ничего не понял.
У Старика, как и у любого руководителя, есть свои «пунктики», вздохнув, начал объяснять Азов. В том числе связанный с бумагами. Он часто говорит: «Всегда уничтожайте архивы, все ненужное в огонь». Поэтому каждый год, восьмого января, мы уничтожаем документы, которые превысили срок хранения, а именно пятилетний ценз. Вот и сейчас происходит именно это. Правда, огня у нас нет, точнее не палить же нам его тут, потому сначала используем шредеры. Обрезки потом отправятся в подвал, там мы их спрессуем в блоки и вот оттуда уже отвезем на сожжение.
Надо же все в точности с пожеланием, заметила Вика.
Любое его пожелание для нас приказ, флегматично ответил Азов и снова куснул яблоко. Для вас, кстати тоже.
А вообще? поинтересовался я у него. Все спокойно? Так, в мировом масштабе?
Да вроде, кивнул Азов. По крайней мере, по твоим вопросам и здесь. Чего в игре не знаю. Ну, и если еще не упоминать старушку, которая померла в Касимове
Как всегда, все знает.
Будто это мы ее угробили! возмутилась Вика. Она сама окочурилась!
Не знаю, не знаю, глумливо ответил ей Азов. Пока вы в ее доме не нарисовались, она жила себе поживала, мне доложили ее возраст. Вы всадники Апокалипсиса, два из четырех. Куда бы ни приперлись везде после вас хаос и разрушения остаются. Вы страшные люди.
Настоечки-то мне твой батя мало дал, посетовал я, прерывая поток его юмора. Вик, как бы не побились бутылки-то в дороге, помнишь, что-то звякнуло в багажнике, когда мы на кочке подскочили?
Все-все, замахал руками Азов. Идите уже и ждите меня вечером. Да, Киф. Не забудь Зимину позвонить, сказать, что ты прибыл. Субординация, понимать должен.
А Валяеву?
Ничего мне Азов не ответил, только усмехнулся да снова привалился плечом к колонне. Мол тут сам решай, а мне пофигу. Да, как видно, здорово коса на камень нашла.
Илья Павлович, ну мы тогда вас ждем, Вика прихватила меня за локоть. Все, пошли, я в душ хочу сходить и еще кое-куда.
Ты уверена, что всем это очень интересно? поинтересовался я у нее, правда, уже на ходу.
А тебе очень надо знать, что там у них произошло с Валяевым? шепотом спросила у меня Вика. Ну их нафиг, вместе с их разборками.
Прозвучит странновато но хотел бы это знать. Это та ситуация, когда информация лишней не будет. Мне в этом котле еще какое-то время вариться придется, а потому хорошо бы знать, кто откуда и куда идет и чем дышит. Интересно, а Лика нынче не на дежурстве? Сдается мне, что эта девочка много чего видит и слышит, а значит, и знает.
На посту я ее не увидел, зато меня неслабо улыбнула гора сумок и банок у нашей двери. Около нее топтались два охранника, и еще там обнаружилась привычно сонная в это время суток Генриетта Зимина, которая, присев на корточки и склонив голову набок, рассматривала трехлитровую банку с вареньем.
Вик, это же клубничное? вместо приветствия спросила она у моей жены и потыкала пальчиком в стекло. Да?
Клубничное, чуть порозовев, ответила Вика. Ты понимаешь
Угостишь? не дала ей договорить Генриетта. Сейчас настоящего варенья, домашнего, не встретишь. На банках пишут: «Как у бабушки» или там «Вкус, знакомый с детства», а почитаешь, из чего оно сделано волосы дыбом встанут. Всякие Е 214 или Е 442, это же страшно есть. Это еще страшнее, чем жить! А я варенье люблю.
Господи, как есть паноптикум. Богатые люди, могут просто для забавы без рычага планету крутануть вокруг своей оси а варенья у них нет. И огурцов соленых тоже.
Да бери, Вика, похоже, тоже удивилась. На здоровье!
Вот эту, показала Генриетта пальчиком на банку, и охранник мигом ее подхватил. И еще вон тот компот яблочный, я его тоже очень люблю. Вика, милая, ты же не против?
Вика изобразила на лице нечто, что означало: «Ты еще спрашиваешь?».
Генриетта, проходя мимо, чмокнула ее в щеку, подмигнула мне и неторопливо удалилась, шурша шелковым халатом.
Генриетта, проходя мимо, чмокнула ее в щеку, подмигнула мне и неторопливо удалилась, шурша шелковым халатом.
Ничего я в жизни не понимаю, сообщила мне Вика, проводя карточкой по считывающему устройству замка. Думала, что более-менее в ней разобралась, но, как видно нет. Алеша, заноси все в коридор и ставь там, я потом разберусь. И да, можешь тоже взять себе банку варенья. Литровую.
Как мне показалось, охраннику совершенно не нужно было варенье, по крайней мере, на его лице я не увидел безумной радости от того факта, что теперь он стал обладателем литра сладкой благодати. Но он вежливо поблагодарил Вику, подхватил подаренную ему емкость, особо не глядя с чем именно, попрощался и захлопнул за собою дверь.
Вот же, Вика уже скинула шубку с сапогами и надела тапки. Никак не могу успокоиться как же люди отвыкли от простых земных вещей, а? Кому расскажешь не поверят.
Кому расскажешь? пожал плечами я и тоже снял пуховик. Про наше житье-бытье и окружение никому не расскажешь. И нельзя, да и особо некому. Не гамадрилам же?
Нет, им никак нельзя, согласилась со мной Вика. Они все Шелестовой расскажут, а эта зараза все так переиначит, что только держись. А то еще и в блоге своем выложит. У нее наверняка есть блог! А то и не один.
Потом это прочтут люди, работающие в «Радеоне», и доложат кому следует, продолжил ее мысль я. А кто следует придет к нам, и
Прострелит голову, мрачно закончила возможную событийную цепочку Вика. Так что и впрямь некому. Что у нас за жизнь даже не посплетничаешь.
Зато на всем готовом, не без сарказма ответил я и обвел рукой прихожую. И по-богатому.
Вещи не разбирай, я потом сама, Вика, судя по всему, решила мне не отвечать. То ли не знала, что сказать, то ли просто согласилась с моими словами. Все, я в душ.
Хорошее дело, одобрил я ее намерения. Богоугодное. Помыться оно никогда лишним не бывает.
Я стянул свитер и прошел в комнату. Капсула стояла на своем месте и заманчиво блестела своими хромированными боками.
Да ну, было отмахнулся я от мысли «А не сходить ли?»
Задумчиво глядя на ванну-искусительницу, я достал телефон и набрал номер Зимина.
Максим Андрасович, мое почтение, гаркнул я в трубку, услышав «Да», произнесенное знакомым до боли голосом.
А, вернулся? Зимин явно был сегодня в духе, он даже хохотнул. А я уже знаю, мне сестрица позвонила, похвасталась добычей.
После этого до меня донесся крик, изданный не менее знакомой глоткой: «Спроси, он первача привез?».
Ну, ты слышал, прокомментировал этот вопль души Зимин. Ответь ему уж.
Настойку привез, вздохнул я, понимая, что теперь меня непременно раскулачат.
Настойку он привез, чуть приглушенно сказал Зимин, как видно, не в трубку. Секундой позже он вернулся к разговору со мной. Все, жди в гости.
Вы и настойка? не поверил я.
Не меня, Зимин снова рассмеялся. Я такое не пью. А вот наш с тобой алкогольно-зависимый приятель употребляет все, где есть хоть какие-то градусы. Если бы ты знал, чего он только не пил!
До меня донесся вопль: «Сам алкаш».