Итак: под углом в сорок пять градусов впереди слева лежит под дверью какой-то мужик. Крупный, неподвижный. Конечности расслаблены, судя по всему, спит. Голова повернута в сторону в характерной позе пьяницы, руки под головой.
Напился до бессознательного состояния? Или потерял сознание?
Кто он такой?
Мужчина в капюшоне остановился у перехода на Принс-стрит, дождался зеленого сигнала, хотя на дороге не было ни одной машины. Использовал это время, чтобы завершить свои наблюдения. Одежда у крупного мужика настоящее дерьмо, а вот ботинки хорошие. Кожаные, тяжелые, надежные, с тщательно прошитым рантом. Возможно, английские. Наверное, триста долларов. Или даже триста пятьдесят. Каждый ботинок в отдельности стоил больше, чем вся одежда странного типа.
Так кто же он такой?
Бродяга, укравший пару роскошных ботинок? Или нет?
«Нет», подумал мужчина в рубашке с капюшоном.
Он повернул на девяносто градусов, перешел Западный Бродвей на красный свет и направился прямо к двери.
Грегори проехал мимо небольшого скопления машин на 42-й улице и попал в «зеленую волну» до самого Почтамта на 31-й. Затем светофоры и удача отвернулись от него. Ему пришлось остановить «БМВ» за мусоровозом, и он стал ждать. Взглянул на часы. У него было полно времени.
Мужчина в рубашке с капюшоном, стараясь не шуметь, остановился в шаге от двери и затаил дыхание. Мужик у его ног спал. От него совсем не воняло. Кожа была чистой, волосы тоже. И он не производил впечатления человека, который плохо питается.
Значит, не бродяга, который украл пару роскошных ботинок.
Мужчина улыбнулся своим мыслям: наверное, придурок из квартиры стоимостью в миллион долларов, расположенной в Сохо, вышел повеселиться, перебрал и не смог добраться до дома.
Легкая добыча.
Он осторожно придвинулся к парню еще на шаг, выдохнул, потом сделал вдох. Навел свои прожектора на карманы гуляки. Внимательно их разглядел.
Вот!
Левый передний карман. Знакомая восхитительная выпуклость. Ровно два и пять восьмых дюйма шириной, полдюйма толщиной, три с четвертью дюйма длиной.
Сложенные деньги.
Мужчина в капюшоне имел огромный опыт в подобных вещах, словно обладал зрением, позволявшим ему видеть сквозь ткань. Там наверняка лежат хрустящие новенькие двадцатки из банкомата, несколько потрепанных пятерок и десяток, полученных на сдачу в такси, и скомканные однодолларовые бумажки. Всего сто семьдесят три доллара так он решил. А предчувствие его, как правило, не обманывало. Он сомневался, что ему суждено испытать разочарование. И был готов к приятному сюрпризу.
Он наклонился и протянул руку.
Кончиками пальцев приподнял край кармана, чтобы проделать для себя маленькую дорожку. Затем расправил ладонь и засунул внутрь указательный и средний пальцы, легкие, точно перышки. Скрестил их, словно ножницы. Указательный палец до первого сустава лег под банкноты, средним он их накрыл. Получилось похоже на клещи. Чуть-чуть надавил, подушечкой среднего пальца прижал пачку к ногтю указательного, осторожно потянул на себя, чтобы разорвать связь между деньгами и карманом. И начал медленно тащить.
И тут у него сломалось запястье.
Две огромные руки схватили его и раздавили, точно гнилую ветку. Одно мимолетное, неожиданное взрывное движение. Словно вспышка. Сначала он не почувствовал боли, но уже в следующее мгновение она налетела на него, точно приливная волна. Но к тому моменту кричать уже было поздно. Одна из гигантских рук зажала ему рот, и у него возникло ощущение, будто его ударили в лицо бейсбольной перчаткой.
У меня три вопроса, тихо произнес крупный мужик. Скажешь правду и я тебя отпущу. Соврешь я сломаю тебе другое запястье. Ты меня понял?
Крупный мужик почти не шевелился, только его руки сделали один, два, три быстрых, ловких и смертельно опасных движения. Мужчина в рубашке с капюшоном практически не мог дышать. И потому в отчаянии закивал.
Итак, первый вопрос: что ты здесь делаешь?
Крупный мужик убрал руку, чтобы он мог ответить.
Ваши деньги, ответил мужчина в рубашке с капюшоном.
Голос его не слушался, он дрожал и срывался от ужаса и боли.
Ты занимаешься этим не в первый раз, сказал крупный мужик.
У него были голубые глаза, полуприкрытые веками, ничего не выражающие. Гипнотические. Мужчина в рубашке с капюшоном понял, что не может ему соврать.
Я называю это предрассветным патрулированием, сказал он. Иногда мне удается наткнуться на двоих или троих таких, как вы.
Ну, они не совсем такие, как я, сказал мужик.
Не такие.
Ошибочка у тебя вышла.
Извините меня.
Второй вопрос: ты один?
Один.
Третий вопрос: Хочешь уйти прямо сейчас?
Очень хочу.
Тогда проваливай. Медленно и словно ничего не произошло. Иди на север. Поверни направо на Принс. Не беги. Не оглядывайся. Просто исчезни. Немедленно.
Грегори свернул налево с Хадсон-стрит на Хьюстон и подождал, пока не загорится зеленый свет у начала Седьмой авеню. Он находился всего в полутора кварталах от пожарного гидранта, а до назначенного времени оставалось примерно восемь минут. Он решил остановиться ненадолго у тротуара, перед тем как ехать на Шестую. Грегори считал, что должен точно выполнить все указания.
Сердце Ричера забилось ровно и спокойно уже через пятнадцать секунд. Он засунул деньги поглубже в карман и снова подложил руки под голову. Затем повернул голову набок и прикрыл глаза. Около красной двери никого не было. Никто даже не смотрел в ее сторону.
Мужчина в рубашке с капюшоном, прижимая к груди сломанное запястье, добрался до Принс. Там он сорвался с места и изо всех сил помчался на восток. Остановился через два квартала, и его вырвало в канаву. Некоторое время он стоял сложившись пополам, тяжело дыша и опираясь здоровой рукой о колено. Больную руку он засунул в карман рубашки, чтобы поддерживать ее вместо перевязи.
У Ричера не было часов, но он предположил, что, когда он увидит Грегори, будет что-нибудь около восьми или девяти минут восьмого. Этого времени как раз хватит, чтобы дойти пешком от пожарного гидранта на Шестой авеню. Так и оказалось. Грегори пришел на Спринг с запада. Он шагал очень быстро, держа руку в кармане пиджака. На тротуаре перед темно-красной дверью он остановился, с военной четкостью развернулся, легко и уверенно поднялся по трем ступенькам, вынул руку из кармана, и Ричер успел разглядеть вспышку света, отраженного от металла, и черный пластик. Грегори поднял крышку щели для почты левой рукой, а правой засунул внутрь ключи. Опустил крышку и двинулся назад. Дойдя до Западного Бродвея, повернул налево. Он не оглядывался. Просто шел, исполняя свою роль, пытаясь сохранить жизнь Кейт Лейн.
Ричер не сводил глаз с красной двери. Ждал. По его прикидкам, за ключами должны были прийти через три минуты. Пять миллионов баксов это огромные деньги. Похитители будут охвачены нетерпением. Как только один из них подтвердит, что Грегори отошел достаточно далеко, другой войдет в дверь. Они будут думать, что один длинный квартал и переход это достаточно далеко. Значит, как только Грегори окажется к югу от Брум, раздастся звонок.
Одна минута.
Две минуты.
Три минуты.
Ничего.
Ричер откинулся назад, оставаясь расслабленным, словно ничего особенного не происходило. Никаких внешних признаков того, что его интересует темно-красная дверь. Или что он обеспокоен.
Четыре минуты. Ничего.
Сквозь полуприкрытые веки Ричер смотрел на дверь так внимательно, что в его памяти отпечатались все ее особенности: царапины, углубления, потеки грязи и ржавчины, граффити. У него появилось ощущение, что и через пятьдесят лет он сможет нарисовать эту дверь с точностью фотографического снимка.
Четыре минуты. Ничего.
Сквозь полуприкрытые веки Ричер смотрел на дверь так внимательно, что в его памяти отпечатались все ее особенности: царапины, углубления, потеки грязи и ржавчины, граффити. У него появилось ощущение, что и через пятьдесят лет он сможет нарисовать эту дверь с точностью фотографического снимка.
Шесть минут. Восемь. Девять.
Ничего не происходило.
По тротуару шли самые разные люди, но никто из них даже не приближался к красной двери. По дороге проносились машины, рабочие разгружали грузовики, открывались булочные и винные погребки. Мимо проходили люди с газетами и стаканчиками кофе в руках, направляясь к станции метро.
Никто не подошел к красной двери.
Двенадцать минут. Пятнадцать.
Ричер задал себе вопрос: видели ли они его? И ответил: разумеется, видели. В этом можно не сомневаться. Карманник увидел. А эти ребятишки поумнее любого карманника. Они из тех, кто замечает все. Если они настолько хороши, что сумели справиться с ветераном-десантником возле огромного магазина, то уж наверняка как следует проверили все близлежащие улицы. Затем он спросил себя: были ли они обеспокоены? И ответил: нет, не были. Карманник увидел удобную возможность для человека своей профессии, вот и все. Для этих же ребятишек люди, лежащие под дверями, все равно что пустые банки из-под пива, или почтовые ящики, или гидранты, или столкнувшиеся такси. Просто еще одна деталь уличной обстановки. Ты смотришь на таких людей, но не видишь их. И к тому же Ричер был один. Копы или ФБР заявились бы сюда целой командой, и на улице болталось бы множество совершенно неуместных здесь людей с передатчиками в коричневых бумажных пакетах, в которых якобы спрятаны бутылки со спиртным.
Итак, они его видели, но не испугались.
В таком случае что происходит?
Восемнадцать минут.
«Пожарный гидрант», подумал Ричер.
«БМВ» стоял около него. Начинается час пик. Эвакуаторы полицейского департамента уже выезжают из гаражей и готовятся приступить к работе. У них есть план, который они должны выполнять. На какое время здравомыслящий человек может оставить пять миллионов долларов в машине, стоящей в неразрешенном для парковки месте в Нью-Йорке?
Девятнадцать минут.
Ричер сдался после двадцати. Встал, потянулся разок и поспешил на север, свернул на запад на Принс и зашагал до Шестой авеню, затем снова на север, на другую сторону Хьюстон, к тротуару, где должен был стоять «БМВ».
Но там было пусто. Машина исчезла.
Глава 08
Ричер двинулся обратно на Спринг-стрит. Шесть кварталов он прошел очень быстро, за семь минут. И обнаружил Грегори на тротуаре перед темно-красной дверью.
Ну? спросил тот.