Еще семь дней, спустя я был приглашен на съемки для какого-то тв-шоу. Люди считали, что я больной террорист, пытавшийся убить невинных. Нужны были комментарии по данному поводу. Так говорил мой адвокат.
В тот момент я находился в следственном изоляторе временного содержания. Меня держали в одиночной камере, никогда не били и не угрожали. Я полноценно питался и очень много времени проводил на различных допросах. У меня появился адвокат. Он самостоятельно и, по его признанию, бескорыстно предложил свою помощь платить мне все-равно было нечем. Его имя Гейл Риппестад американец. Он хотел стать знаменитым за счет меня. Ну и пусть. Мне в тот момент было все-равно. Меня не волновало кто меня защищает, а кто обвиняет. Я не задумывался о приговоре суда, ожидавшего меня в скором будущем. Я был обеспокоен только тем, что хотел чаще видеться с Кармитой мне было тоскливо без нее. Адвокат практически ночевал со мной. Ведь допрашивали меня чуть ли не круглосуточно. Все, какие только можно спецслужбы интересовались мной. Вы знали, что в нашей стране есть еще более могущественная организация, чем ФСБ вневедомственная разведка обеспечения антитеррористического режима (ВРОАР). Они считали, что я на кого-то работаю. У них в голове не могло уложиться, что простой студент вот так меньше, чем за сутки мог собрать взрывное устройство, отправиться в центр города и произвести там настоящий террористический акт. Именно так они все видели террористический акт. А я просто хотел уничтожить этот долбаный «Контакт» и то обосрался. Какой там террористический акт. Гейл сразу предупредил меня, что скорее всего я просижу в тюрьме всю оставшуюся жизнь. Такая перспектива меня не радовала. Я бы предпочел смертную казнь. А ВРОАР все разбирались в подробностях и афишировали ту часть произошедшего, которую могли разглашать без вреда для следствия.
На допросах я был молчалив и не рассказывал ничего лишнего. Лишь объяснил, как смог сделать взрывное устройство и зачем привел его в действие. Основным доказательством моей вины был фрагмент видеозаписи, где я нахожусь в помещении магазина, в том месте, по мнению экспертов был очаг взрыва, затем кто-то из специалистов решил, что мой рюкзак на записи визуально стал меньше после того, как я на некоторое время выпадаю из кадра, присев у витрин. Это обнародовали в новостях и в Ютубе. Теперь все хотели услышать меня лично. Массы интересовались моими комментариями.
Для съемок шоу, репортеров впустили в камеру, внутри которой находился только я. Руки мои были пристегнуты наручниками к ручкам кресла. На мне была одета чистая спецовка, выданная администрацией изолятора, который, как я понял формально относился к УФСИН, но руководили всем ВРОАРовцы. В помещение вошли трое: оператор, корреспондент с микрофоном и ответственный за световое оборудование. Судя по выражениям их лиц они считали меня кем-то вроде Тимоти Маквея или Андерсона Брейвика, но я был не опасен и очень вежлив. Им, наверное от этого казалось, что я полный псих. Эти мысли меня угнетали.
Здравствуйте, нарушив тишину, сказал я почтенно через некоторое время после того, как они вошли внутрь. В тот момент один из них настраивал световые приборы, второй устанавливал камеру на треногу и подбирал подходящий ракурс. Дама же с микрофоном стояла ближе всех к выходу, располагавшемуся напротив меня в дальнем конце комнаты. Она пролистывала какие-то бумаги, видимо, готовилась задавать вопросы.
В ответ на мое приветствие они изобразили омерзение на лицах, словно кусок дерьма на их глазах ожил и снова пытался залезть в задницу. Я сразу вспомнил Игоря в тот момент вот, кстати, чьей поддержки еще мне не хватало. Ответ я услышал только от девушки:
Добрый день, если он конечно добрый!
Еще какой добрый, я хотел побеседовать хоть с кем-то кроме следователей. За нами наверняка следили с помощью камер видеонаблюдения заранее вмонтированных в том помещении, поэтому ничего лишнего мне сказать бы не дали, но хоть о чем-то я мог поговорить с новыми людьми. И я продолжил, день мог бы получиться еще приятнее, если бы рядом со мной были мои друзья или моя девушка. Но стал хорошим уже из-за вкусного компота, поданного мне во время обеда.
А Вы во всем находите позитив? отстраненно спросила она.
Ну в каждой ситуации есть что-то хорошее, я просто пытался поддержать беседу.
Один из парней, тот, что устанавливал камеру лет тридцати на вид крепкого телосложения, с длинными волосами, зачесанными назад, прикрытыми кепкой. На лице был щетина, примерно трехдневной давности перевел взгляд на меня. В тот момент я увидел ярость в его глазах, когда его взор встретился с моими глазами.
А Вы во всем находите позитив? отстраненно спросила она.
Ну в каждой ситуации есть что-то хорошее, я просто пытался поддержать беседу.
Один из парней, тот, что устанавливал камеру лет тридцати на вид крепкого телосложения, с длинными волосами, зачесанными назад, прикрытыми кепкой. На лице был щетина, примерно трехдневной давности перевел взгляд на меня. В тот момент я увидел ярость в его глазах, когда его взор встретился с моими глазами.
Ты ублюдок, который хотел убить людей, что хорошего ты нашел в том, чтобы взорвать бомбу в центре города! он громко наехал на меня, готовый наброситься с кулаками, слегка вышагнув в мою сторону, чтобы я понял, что он не шутит. В тот момент я увидел на его запястье татуировку, похожую на змею, и предположительно уходившую куда-то вглубь его куртки, где-то такое уже было может она продолжалась до самого плеча.
Я никого не хотел убить, разве только кто-то бы умер с горя от того, что любимый «Контакт» теперь не работает, я был спокоен и абсолютно не боялся его. Мне казалось, что даже если он меня сейчас ударит, то это не причинит мне боли. Видимо мой мозг настолько сильно был запуган и защищался, убеждая меня в том, что это все нереально и не стоит воспринимать хоть что-то из происходящего всерьез.
Ты психопат, тебя самого надо грохнуть, он замахнулся на меня правой рукой не профессионально, сразу подметил я бойцы так не бьют. Не знаю зачем мне нужна была эта мысль в тот момент. Но я в ответ лишь улыбнулся и увидел, как его одергивают коллеги. В комнату вбежали охранники, один из которых остался с нами до конца съемок, после того как их убедили в том, что больше ко мне никто не приблизится.
Когда все было настроено это заняло минут десять, девушка подошла ко мне ближе, затем придвинула свободный стул откуда-то справа от меня, присела на него и в микрофон начла беседу.
Сначала она представилась сама, затем представила меня зрителям. Я думал, что будет запись, но оказался прямой эфир. Вроде бы для Малахова. Мама сейчас все увидит, я знал, что она смотрит программу.
Скажите, что побудило Вас к совершению данного взрыва? она не называла это терактом. Мне стало приятно.
Помутнение рассудка. Тогда я решил, что «ВКонтакте» это средство, которое может быть, как созидательным так и разрушительным. В моей голове осела четкая мысль, что вреда от этого больше чем пользы. Вы можете поднять некоторые исследования психических способностей современных детей и детей советского союза, или даже постсоветского поколения моих ровесников. Нынешние дети не могут провести наедине с самими собой и восьми часов подряд без гаджетов и панических атак. Не так давно Екатерина Мурашова провела эксперимент на 68 подростках, которые должны были провести всего лишь 8 часов наедине с собой. Справились только трое, кончено я с моим адвокатом Гейлом готовился к подобным беседам. Он давал мне кое-какую информацию, которую я запоминал. Затем мое актерское образование помогало преподнести все красиво и съедобно для публики. Мне нужна была поддержка народа.
Вы ведь разрушили огромное достояние Санкт-Петербурга, могли погибнуть люди!
Таймер был заведен на 21:05, ровно тогда, когда все покинут здание и там никого не будет. Я не хотел жертв. А разрушенное здание не важнее разрушенных жизней. Пусть и не во всем я прав Дуров может создавать те проекты, которые считает нужными, если они не противоречат закону, но помимо закона есть то, что нигде не прописано мораль. «ВКонтакте» она давно потеряна. Теперь туда любой может загрузить порно или пиратскую копию фильма, что повлечет убытки правообладателя, фотографии, отправленные в сеть никем не проверяются. Нет никакого контроля. Он ее создал, но управляла ОНА им, а не он ей, а вместе с ним жертвами становилось целое поколение неподготовленной к информационной войне молодежи. Которым необходимо будет возрождать страну, воспитывать детей и строить защиту государства. Что они смогут, если враг отнимет у них гаджеты на 8 часов?
Интересные у вас суждения! По-Вашему так вы абсолютно не виновны и все, что произошло во благо. А как же вот эта женщина? предполагаю, что на экранах показали фото, а она комментировала, Женщина, которая просто проходила мимо того места и получила множественные переломы? Что вы ей можете сказать?
Я разве отрицал свою вину?
В ответ она изумленно посмотрела на меня, вспоминая детально весь наш диалог. Я-то его помнил очень хорошо. И продолжил, дабы не ставить в окончательный тупик всю их попсовую программку, которая на сегодня была моим единственным шансом завоевать общественность и хоть что-то изменить в этой ситуации:
Я разве отрицал свою вину?
В ответ она изумленно посмотрела на меня, вспоминая детально весь наш диалог. Я-то его помнил очень хорошо. И продолжил, дабы не ставить в окончательный тупик всю их попсовую программку, которая на сегодня была моим единственным шансом завоевать общественность и хоть что-то изменить в этой ситуации:
Мне не приятно, что по моей вине она получила тяжкие телесные повреждения, это конечно же нарушение уголовного кодекса, но я прошу не обвинять меня в терроризме и не привязывать мою попытку улучшить общество к способу убить невинных. Я не рассчитывал на травмирование и уж тем более, на чью-то гибель.
У корреспондента у этой девушки был наушник, который транслировал, что творится в зале, я отдаленно услышал волну возмущений и не мог понять положительных или отрицательных. Я ждал следующего вопроса. Но он не прозвучал.
В ее глазах я прочитал неужели ты по-другому не мог высказать свою мысль? А она, наверняка увидела в моих, что в ответ я скажу: «Например? Как? Ты сама не знаешь, что все идет не в то русло? Что общество вымирает? Или твой Малахов не понимает?» Они все прекрасно понимали журналисты имеют хорошее образование и умеют разбираться в людях. По ней было видно МГУ оставил свой отпечаток.