Гейл же обещал, что попытается укоротить срок при помощи апелляций буду надеяться, что сможет, мне показалось, что он хотел чем-то еще меня порадовать.
Ты общался с бандитами? задал он странный вопрос.
Нет, с чего бы. Я сюда только приехал! я не понимал, чего он хочет от меня этот молодой гений.
Я про всю твою жизнь. Мне удалось кое-что узнать про тебя.
А! воскликнул я вспомнив о своих недавних друзьях, Общался, я заговорил про Мишу он кстати тоже был в зале суда.
Ты много знаешь о нем, я не понимал, к чему он клонит и ответил вопросом:
Что именно ты хочешь?
Его отец, к твоему удивлению, он сделал паузу, как бы обозначив важность момента, а затем продолжил, начальник этой тюрьмы, а Михаил твой сторонник. Так что тебе есть откуда ждать помощи. Я подумаю, чем еще смогу помочь тебе, но сбавить срок раньше чем назначат УДО, вряд ли получится.
Спасибо тебе, я обрадовался, что где-то впереди засияла надежда, А Кармита?
Все с ней будет хорошо, дождется она тебя. Я помогу ей перебраться отсюда и позабочусь. Мне как раз нужны люди для нового проекта.
Чем мне тебя благодарить? я был признателен и едва не плакал от радости вот она удача, вот оно то самое долгожданное чудо!
Ты вроде уже сделал для меня и для мира все, что мог, но есть одна просьба.
Я озадаченно посмотрел в ожидании того, о чем он попросит, не зная смогу ли ответить ему взаимностью.
Не принимай больше спонтанных решений, кроме как попить чаю или что-то в этом духе, а то потом долго разгребать приходится, он улыбнулся.
Ты вроде уже сделал для меня и для мира все, что мог, но есть одна просьба.
Я озадаченно посмотрел в ожидании того, о чем он попросит, не зная смогу ли ответить ему взаимностью.
Не принимай больше спонтанных решений, кроме как попить чаю или что-то в этом духе, а то потом долго разгребать приходится, он улыбнулся.
В ответ я вскочил и начал обнимать его, еле сдерживая слезы радости, которые все-таки выступили у меня из глаз.
Павел ушел, больше я его никогда не видел. Дверь захлопнулась. И я заметил на столе небольшую бумажку. Взяв ее я понял, что это фотография, сделанная на полароид, которая моментально распечатывается и проявляется. Я перевернул ее и увидел там себя, юного в саже. То самое фото. Дуров был у меня дома и отец попросил передать его мне это фото. Оно могло значить очень многое от того, что я должен нести ответственность за содеянное, до того что родители любят и поддерживают меня. А Дуров, молодец, не забыл и про них. Так может быть начиналось все и не с кроссовок вовсе, а именно с фото. Но я уже почти поведал вам эту историю. Осталось лишь немного, там как раз про кроссовки. Так, что пусть именно они и будут началом и концом.
Теперь на свидания меня приглашали только к родителям и лишь однажды приезжала Кармита, сообщила, что ждет меня не в России. В том месте, когда я вернусь к ней, у нас все будет хорошо. Михаил возил передачи своим друзьям и заодно мне. Они же его друзья помогали мне там обустроиться и приспособиться к новой жизни. Вскоре в ту же тюрьму посадили Бычару избил кого-то. Он правда сидел в другой роте, но мы нередко общались и ужинали вместе.
Я так и не узнаю, извлекло ли общество какой-то урок из моего поступка. Вернее извлечь-то оно извлекло, но какой именно. Что они усвоили: что я террорист или посланник свыше для снятия их оков. Перед судом меня грызли. А после, когда все разошлись обо мне забыли. Теперь я снова стал собой маленькой серой личностью. Со своими проблемами и страхами, с личными удачами и провалами. До меня больше никому не было дела. А мир продолжил жить так же, как и до моего вторжения в его самоисцелившиеся механизмы. Осталось только выйти на свободу и покинуть страну. Я не переживал по поводу отметок, которые ставят всем, кто вышел раньше срока в специальных органах уже на воле. Теперь, спустя четыре года, когда все забылось, мне было проще затеряться, а договориться, чтобы меня отмечали не составляло труда. У меня было много новых друзей, готовых помочь. Все это время я только и надеялся на УДО.
Все получилось. Снова.
В день, когда меня освободили, спустя четыре года, я покидал территорию тюрьмы в своих кроссовках тех самых Lacoste, с которых все началось. Они так и не порвались. Погода была ветреная конец осени. Я приподнял воротник куртки, которую мне дали на выходе. За воротами стоял только один автомобиль черный немецкий BMW третьей серии. Я видел, что за рулем сидит парень, но мне не чем было платить за проезд и я не стал просить его подвезти меня до города, а решил пойти пешком. Когда я поравнялся с автомобилем, открылась задняя дверца, на землю наступила женская грациозная ножка, и каблуком слегка продавила сыроватую грунтовую поверхность земли. Затем тоже самое сделала вторая ножка. Так как женщин я не видел уже четыре года, кроме толстой медсестры и ее точно такой же некрасивой начальницы-доктора, я замер и бесстыдно наблюдал за происходящим. И теперь уже над дверкой появилось лицо молодой красивой девушки с выразительными филлипинскими чертами лица. Я бросился к Кармите как сумасшедший, она целовала меня, словно впервые. Да это и было впервые. Моя любовь, ты меня дождалась!
Мы сели в иномарку, и водитель повез нас в неизвестном направлении, туда, где мы наконец-то станем счастливы, и нам никто больше не помешает любить друг друга.