У вас они все хорошие. Сюсюкаете, они и рады свои сложные души выворачивать, инспектор насупился и отошел. Ладно, один справлюсь.
Ну, ну, Мягков отвернулся.
Перед началом оперативки начальник вызвал Исакова.
Петр Алексеевич, дело по инкассатору передали в прокуратуру города.
Исаков не ответил.
До оперативки оставалось всего несколько минут, но полковник не отпустил Исакова. Он снял свои профессорские очки и, похлопывая ими по ладони, неторопливо заговорил:
Я не хочу тебя ругать, Петр, при всем отделе. Авторитет ты свой заслужил, его надо беречь, тем не менее Ножевое ранение в Филях, изнасилование в Измайлове. Нападение на водителя такси Теперь убийство инкассатора.
Исаков молчал. Полковник говорил правду, все так и было, но ведь знает же Николай Иванович, что все работают, стараются. Пройдет время, будет результат.
Выправимся, Николай Иванович, ответил он сухо.
Я это уже слышал, излишне резко сказал Хромов. Хотел посмотреть на подчиненного строго, но, как у многих близоруких людей, глаза полковника были по-детски наивны и беззащитны. Он это знал, быстро надел очки, словно вооружился, снова снял их и уже мягче продолжал: Я верю в тебя, Петр. Ты человек способный, талантливый, можно сказать. Исаков пожал плечами, как бы говоря это уже совсем ни к чему.
Взять у тебя одно дело? спросил полковник и тут же стал придумывать, кому это дело можно сейчас передать, кто наименее загружен?
Мы справимся, Исаков хотел поблагодарить, но вместо этого посмотрел враждебно.
Дверь открылась. Хромов сердито махнул рукой, и она мгновенно захлопнулась. Полковник чуть было не сказал: идите, но сдержался, подошел к Петру вплотную.
Валов молод еще? Может, я не прав, что взял его в отдел? Поторопился? Давай исправим, ты скажи. Что молчишь? С Мягковым ладишь? Ты ведь под его началом служил, может
Исаков не выносил разговора «по душам», чуть отодвинулся, резко сказал:
Все нормально, товарищ полковник. Справимся.
Очень хотелось сказать короткое слово «дурак», но полковник сдержался.
Что же, раз ты такой сильный, то с тебя и спросить не грех. Хромов оглядел Исакова с ног до головы, словно еще раз прикидывая.
Я слышал, в футболе бывают матчи ветеранов, медленно проговорил он, заметил, как напрягся Исаков. На них, наверное, специфическая публика ходит.
Что вы имеете в виду, товарищ полковник?
Подумай, ты же олимпийский чемпион. Убийца твой коллега. И помни, голубчик, я тобой недоволен, полковник уже спокойно надел очки, голос его утерял отцовскую интимность: Человек взрослый, сам понимаешь. Твоя группа тянет вниз весь отдел.
Исаков ждал прихода Федякиной. Однако стук в дверь заставил его врасплох.
Исиков одернул пиджак, взглянул на Виктора, который за соседним столом писал, откашлялся, громко сказал: Войдите!
Федякина не вошла, а протиснулась в чуть приоткрытую дверь, будто ей кто-то мешал. Она мяла в руках пропуск и нерешительно спросила:
Товарищ Исаков!
Да. Проходите, пожалуйста. Садитесь, он вышел из-за стола, подал женщине стул.
Я Федякина. Миши покойного супруга, сказала она и сложила руки на животе.
Исаков кивнул, нервно стал листать календарь, пытаясь найти запись с именем-отчеством жены убитого инкассатора, ругал себя, что не сделал это раньше. Не нашел, отодвинул календарь.
Очень приятно познакомиться, он понял, что сказал глупость, нахмурился, но женщина встала, протянула через стол руку, представилась:
Мария Васильевна. Очень приятно.
Петр Алексеевич. Вас, Мария Васильевна, интересуют результаты розыска? Пока порадовать Исаков запнулся. Нового ничего нет. Ищем преступника, найдем обязательно.
Федякина слушала напряженно, словно пытаясь понять незнакомый язык, когда Исаков замолчал, торопливо сказала:
Это понятно, у вас работа, она крутила пуговицу кофточки.
Исакову ответить было нечего. Да, работа, которую сейчас он делает плохо. Федякина все крутила пуговицу кофточки, наконец оторвала ее, зажала в посиневшем от напряжения кулачке. Исаков отвел глаза, встретился взглядом с неподвижно сидевшим Виктором, открыл рот, еще не зная, что скажет, но Федякина опередила его. Она говорила извиняющимся тоном, боялась, что могут перебить:
Я-то за костюмом Мишиным пришла. Федякина стала быстро объяснять Мишин костюмчик забрали зачем-то, обещали вернуть. Синий, иностранный, на трех пуговицах пиджак, на брюках, вот тут, на коленке, штопочка. Мы этот костюм Мише к Новому году купили, он первого и порвал. На гвоздь налетел. Я заштопала, а так костюм новый совсем, она тяжело перевела дух, посмотрела на Исакова вопросительно.
Он понимающе кивнул, отодвинул телефон и позвонил в научно-технический отдел.
Фролов? Здравствуй. Исаков говорит. Костюм Федякина у тебя?
Штопочка на коленке, подсказала Федякина.
Хорошо, хорошо. Мы от этой экспертизы ничего не ждали. Потом поговорим. Ты будь другом, спустись ко мне. Здесь супруга покойника, я оформлю возврат. Спасибо, жду. Исаков повернулся к Федякиной: Сейчас принесут.
Вот уж спасибо, Федякина заулыбалась, лицо ее сразу помолодело. Порядок у вас, Петр Алексеевич. Позвонили и пожалуйста. Порядок. Мне соседка наговорила: забудь про костюмчик, Машка. Милиция вещей не отдает, она говорила и говорила, боялась остановиться. А у меня старшой подрастает. Через год ему как раз впору будет. Не напутает ваш приятель? Мишин принесет?
Не напутает, Мария Васильевна. У нас порядок строгий, с тяжелым вздохом ответил Исаков.
Сотрудник НТО принес костюм, оформил возврат. Штопочка была, костюм был. Миши не было. Руки женщины дрожали, она гладила материал. Исаков старался смотреть в окно. Федякина и сотрудник НТО ушли. Исаков сел за стол, а оказался прижатым в углу ринга. Удары чувствовал, а противника не видел. Не было противника.
Мужа убили, а она о костюмчике беспокоится.
Исаков забыл про Виктора и сейчас никак не мог понять смысла сказанной фразы.
Костюмчик? Какой костюмчик? недоуменно переспросил он, наконец понял, шагнул к столу Виктора. Что ты сказал? Виктор вместе со стулом отодвинулся к стене. Мужа, говоришь, убили? Так ты только про костюмчик и понял? Она же нас щадила, стеснялась за нас! Это ты понял?
Исаков забыл про Виктора и сейчас никак не мог понять смысла сказанной фразы.
Костюмчик? Какой костюмчик? недоуменно переспросил он, наконец понял, шагнул к столу Виктора. Что ты сказал? Виктор вместе со стулом отодвинулся к стене. Мужа, говоришь, убили? Так ты только про костюмчик и понял? Она же нас щадила, стеснялась за нас! Это ты понял?
Виктор впервые видел своего кумира в бешенстве. Но погас он так же быстро, как и вспыхнул. Напрягся мускулистым телом, застыл на секунду, тяжело выдохнул, привычным жестом пригладил свои короткие волосы, спокойно отошел, неожиданно зевнул так, что Виктору показалось, скулы хрустнули
Петр Алексеевич
В другой раз поговорим, Исаков снова зевнул, ты давай, работай пока
Уже на улице Виктор вспомнил эту фразу и все еще ежился. Верно говорят, что Исаков не сахар.
Исаков запер за Виктором дверь, лег на диван, расслабился, закрыл глаза, последнее время он все чаще прибегал к этому приему, чтобы успокоиться.
За время работы в розыске Исаков задерживал преступников разных: пьяных и трезвых, с ножами, бритвами и пистолетами. Были злые, трусливые, отчаянно храбрые. Конечно, порой испугаешься, но пройдет лишь час, и ты уже смеешься, подшучиваешь над собой, рассказывая товарищам, утрируешь свой страх, комизм ситуации. А завтра и не вспомнишь уже.
Но есть вещи, что не только за хмельным столом, лучшему другу по секрету не скажешь. Объяснить трудно. Есть такое понятие: естественное старение железа. Отпущен тавровой балке определенный срок, и хоть она железная, имеет законное право сломаться, так как накопилась в ней усталость. А сколько человек может выслушать лжи, увидеть грязи, крови, нечистот человеческих?
Сегодня ложь, завтра подлость, через день злость легонько, а коснется тебя, ни шрама не оставит, ни маленькой царапинки. Месяцы проходят, годы, капля камень долбит, и от работы с преступниками человек больным может стать.
Рассказывает тебе друг о своих неприятностях на работе, ты слушаешь, а сам привычно проверяешь: сходятся у тебя концы с концами или нет. Порой забудешь, что с другом разговариваешь, сказать хочется молчал бы, старик, разве это горе? Ты и бед-то не видел. Вот я вчера Что вчера? То же, что год назад и десять. Страшно, если недоверчив стал, нечувствителен, если коростой покрылся, если с тобой поговорить-то по-человечески нельзя.
Рассказывает тебе друг какую-то историю, ты вспоминаешь, что месяц назад он рассказывал ее совсем иначе. Врет! Зачем? Какую цель преследует? Какой ему поставить вопрос и выяснить правду? Гонишь эти мысли, объясняешь, что, мол, спутал человек, забыл. Но уже поздно, машина запущена, шестеренки крутятся, привычно выскакивают нужные вопросы, а ответы тебе лучше бы не слышать. Крючочек петелька, крючочек петелька, выползает совершенно ненужная тебе правда.
Исаков поднялся с дивана, сел за стол.
Преступник боксер, в залах его не нашли. Не могли найти, раз солдаты утверждают, что ему за тридцать. Сейчас тренируются мальчишки рождения чуть ли не пятьдесят пятого года. Если ему за тридцать и он был хорошим боксером, а это ясно, как день, то он Петра Исакова знает. Хорошо знает. Может, встречались. Пожимали лруг другу руки. «Убийца ваш коллега», сказал полковник. Коллега. Хорошее слово. Как найти своего коллегу?
Исаков вспомнил недавно виденную афишу: «Дворец спорта Крылья Советов. Первенство Москвы по боксу».
Он вскочил, перелистнул календарь. Через три недели. Возможно, убийца, как и сам Исаков, редко ходит на соревнования? Надо, чтобы пришел! Коллега. Что его заставит прийти?..
Полковник Хромов что-то сосредоточенно писал, увидев Исакова, предостерегающе поднял палец, молча указал на кресло. Петр не сел в кресло, а облокотился на сейф. Видимо, то, что Исаков стоит, раздражало полковника, он покосился на подчиненного, пытался закончить фразу, поморщился и отложил авторучку. Он не хотел помочь Исакову, не задал вопроса, молча ждал. Пусть на себе испытывает политику силы. Петр кашлянул и сказал:
Ветераны играют товарищеский матч между собой. Мне же придется выступать на официальных соревнованиях против действующих спортсменов. Да и бокс не футбол.
Как Федякина? Вы вернули ей костюм мужа? словно не расслышав сказанного, спросил полковник.
Вернул, растерянно ответил Исаков, посмотрел в спокойное, равнодушное лицо начальника и неожиданно понял, что его, Петра Исакова, умышленно загнали в угол.