Взятие Сьюдад-Хуареса коренным образом изменило военно-поли тическую ситуацию в Мексике. Теперь уже Мадеро мог диктовать свои условия центральному правительству. Тем более что успех на севере был дополнен победой и на юге.
Весь март и апрель 1911 года Сапата в Морелосе копил силы, постоянно тревожа федеральные войска неожиданными набегами. Он уже был непререкаемым авторитетом среди восставших. В освобожденных районах партизаны производили раздел помещичьих земель, что разительно отличало их от собратьев на севере, в общем, уважавших частную собственность, если отвлечься от широко распространенной практики добровольно-принудительных «кредитов», которыми обкладывались местные богатеи.
Сапата опасался, что Мадеро вот-вот заключит перемирие с правительством, и понимал, что революционному движению юга нужен крупный успех, чтобы добиться реализации своей аграрной программы. В начале мая 1911 года Сапата собрал более 4 тысяч партизан и окружил город Куаутла в Морелосе. Почти неделю за город, который обороняли 400 солдат федеральных войск,[158] шли ожесточенные бои, самые кровопролитные за время всей революции. Партизаны были плохо вооружены и несли большие потери, однако все туже стягивали кольцо окружения. Неподалеку находились еще 600 военнослужащих правительственных войск под командованием уже знакомого нам генерала Уэрты. Но по непонятным причинам (скорее всего, опасаясь разгрома) они не пришли на выручку своим товарищам. 19 мая 1911 года войска Сапаты заняли Куаутлу.
А уже двумя днями позже Мадеро все-таки подписал упоминавшееся выше соглашение с правительством в Сьюдад-Хуаресе. Этому предшествовали жаркие дебаты среди окружения Диаса. После падения Сьюдад-Хуареса революционеры перешли в наступление практически во всех штатах. Эмилио Мадеро во главе 3500 повстанцев занял важнейший железнодорожный узел Торреон и отрезал от столицы правительственные войска на севере. У братьев Фигероа в Герреро под ружьем уже были более 12 тысяч человек. Сапата занял столицу Морелоса Куэрнаваку и практически полностью контролировал весь штат.
7 мая 1911 года Диас заявил на заседании кабинета министров, что готов подать в отставку, если это принесет успокоение стране. Но через пару дней капитулировал Сьюдад-Хуарес, и таких размытых обещаний было уже недостаточно. Диас плохо себя чувствовал: помимо зубной боли у него возникли проблемы со слухом. И опять генерал Уэрта и министр финансов Лимантур пытались убедить президента в правоте своих противоположных взглядов. Уэрта доказывал, что взятие революционерами одного крупного города, пусть и стратегически важного, ничего не значит. Ведь выбили же войска мадеристов из Агуа-Приэты меньше месяца тому назад. Склонившись к уху диктатора, Уэрта обещал ликвидировать восстание на севере с двумя тысячами кавалеристов. Для того чтобы разделаться с Сапатой, ему якобы требовалось всего 1500 солдат. Мнение Уэрты поддерживал письмами из вынужденной эмиграции генерал Рейес. Он просил Диаса разрешить ему вернуться и раздавить революцию. Однако Диас снова прислушался к Лимантуру, который доказывал, что дальнейшее сопротивление только радикализует повстанцев и они выйдут из-под контроля умеренного Мадеро.
17 мая Диас согласился уйти в отставку до конца месяца и обещал, что вице-президент сделает то же самое. Путь для подписания мирного соглашения был открыт. Документ, которым Мадеро надеялся раз и навсегда закончить революцию, был подписан 21 мая в Сьюдад-Хуаресе. В нем, как уже упоминалось, предусматривалась отставка президента и вице-президента. Новым временным президентом должен был стать министр иностранных дел в кабинете Диаса Франсиско Леон де ла Барра, которому поручалось организовать всеобщие выборы. Весь нанесенный революцией ущерб предполагалось погасить из государственных средств (например, вернуть принудительные кредиты). Объявлялась всеобщая амнистия. Революционные отряды подлежали быстрой демобилизации. Мадеро оговорил устно, что федеральная армия покинет северные штаты и революционеры будут назначать временных губернаторов ключевых штатов. Таким образом, соглашение оставляло в полной неприкосновенности весь государственный механизм диктатуры, прежде всего федеральную армию. Вскоре Мадеро заплатит за эту ошибку жизнью.
17 мая Диас согласился уйти в отставку до конца месяца и обещал, что вице-президент сделает то же самое. Путь для подписания мирного соглашения был открыт. Документ, которым Мадеро надеялся раз и навсегда закончить революцию, был подписан 21 мая в Сьюдад-Хуаресе. В нем, как уже упоминалось, предусматривалась отставка президента и вице-президента. Новым временным президентом должен был стать министр иностранных дел в кабинете Диаса Франсиско Леон де ла Барра, которому поручалось организовать всеобщие выборы. Весь нанесенный революцией ущерб предполагалось погасить из государственных средств (например, вернуть принудительные кредиты). Объявлялась всеобщая амнистия. Революционные отряды подлежали быстрой демобилизации. Мадеро оговорил устно, что федеральная армия покинет северные штаты и революционеры будут назначать временных губернаторов ключевых штатов. Таким образом, соглашение оставляло в полной неприкосновенности весь государственный механизм диктатуры, прежде всего федеральную армию. Вскоре Мадеро заплатит за эту ошибку жизнью.
Подписанный договор (согласно которому по всей стране немедленно прекращались боевые действия) помешал войскам Сапаты взять Мехико.[159]
25 мая 1911 года Диас подал в отставку и 31 мая на борту германского парохода «Ипиранга» отбыл в эмиграцию во Францию. Перед отъездом он произнес пророческие слова: «Мадеро выпустил на волю тигра; посмотрим, как ему удастся с ним справиться».
Беды Мадеро были вполне предсказуемы и без Диаса. Любой реформист, оказавшийся в гуще революционных потрясений, рано или поздно должен встать на одну из сторон: поддержать либо революцию, либо реакцию. Мадеро же пытался примирить приспешников Диаса с теми, кто боролся против них с оружием в руках. Это не могло получиться просто по определению. Реакционеры и крупные помещики ненавидели Мадеро за то, что он привел к власти представителей радикальных средних слоев и выпустил на волю столько лет подавлявшийся крестьянский протест. Крестьяне, рабочие и многие бойцы повстанческой армии критиковали Мадеро за соглашательство с де ла Баррой (с военной точки зрения в нем действительно не было никакой необходимости) и за то, что он оставил в неприкосновенности федеральную армию. К тому же Мадеро никак не соглашался на глубокие социальные реформы, стремясь примирить две противоположности на основе старого строя.
7 июня 1911 года Мадеро триумфально въехал в Мехико, и ему рукоплескали 100 тысяч горожан.[160] Де ла Барра из соображений безопасности попросил Мадеро, чтобы его не сопровождали вооруженные сторонники. Мадеро согласился.[161]
Сразу же после победы Мадеро постарался отделаться от ее архитекторов Сапаты, Ороско и Вильи. Эта задача облегчалась отсутствием у Вильи каких бы то ни было политических амбиций. Он хотел наконец заняться мясным бизнесом, и Мадеро прямо предложил ему уйти в отставку и принять от него 25 тысяч песо. Вилья сначала отказался, заявив, что воевал не за деньги. Но Мадеро все же уговорил его взять 10 тысяч песо в качестве простого подарка. Хотя и необразованный, Вилья обладал хорошей интуицией и природной склонностью к политике. Он сразу понял, что в новом режиме для него нет подходящего места. Во время одного из банкетов, на который Мадеро пригласил близких себе по духу городских либеральных интеллектуалов, он попросил Вилью произнести тост. Вилья нехотя поднялся с места и сказал, что хотел бы перевешать всех находящихся в этом зале надушенных господ и продолжить дело революции. Он-то понимал, что народ не удовлетворится верхушечными перестановками в Мехико. Мадеро покровительственно улыбнувшись, назвал Вилью варваром и предложил ему сесть на место.
Конечно, Вилья был недоволен тем, как с ним обошлись. Он даже попытался разоружить внука Гарибальди, которого считал одним из главных инициаторов интриг против себя.[162] Однако пока Вилье не оставалось ничего другого, как уйти из политики.[163]
Вилья женился, найдя в городке Сан-Андрес симпатичную девушку Лус Корраль. Знакомство состоялось в типично революционной обстановке. Когда отряд Вильи занял городок, мать Лус, как и остальные торговцы, получила предписание о добровольном взносе в кассу повстанческой армии. Женщина пришла на прием к Вилье и предложила ему посмотреть, в каких условиях она живет. Вилья был человеком практическим и уделял первостепенное внимание снабжению своих бойцов. Поэтому он самолично явился в дом к сеньоре Корраль. Денежная реквизиция была отменена, хотя Вилья все же предложил дать его бойцам немного кофе, сахара и табака. Обратив внимание на дочь хозяйки, Вилья без обиняков заявил, что у него нет времени на ухаживания, но он предлагает красавице после победы революции руку и сердце. Та, к ужасу матери, согласилась. Но практичный Вилья попросил ее сшить ему рубашку, чтобы проверить домовитость будущей хозяйки своего дома. У матери вспыхнула новая надежда: ее дочь шить почти не умела. Однако Вилья принял подарок неопытной швеи. После победы революции он повел Лус Корраль в церковь венчаться. Священник предложил легендарному уже тогда командиру повстанцев исповедоваться. Ответ звучал примерно так: чтобы рассказать обо всей своей жизни, ему, Вилье, нужно 8 дней, а столько времени у него просто нет. Священник не настаивал, и Вилья обосновался с молодой женой в столице Чиуауа. От политической деятельности он отошел и вскоре оброс хозяйством, открыв четыре мясных лавки. Казалось, что он достиг своего, пусть и маленького счастья.
Конечно, Вилья был недоволен тем, как с ним обошлись. Он даже попытался разоружить внука Гарибальди, которого считал одним из главных инициаторов интриг против себя.[162] Однако пока Вилье не оставалось ничего другого, как уйти из политики.[163]
Вилья женился, найдя в городке Сан-Андрес симпатичную девушку Лус Корраль. Знакомство состоялось в типично революционной обстановке. Когда отряд Вильи занял городок, мать Лус, как и остальные торговцы, получила предписание о добровольном взносе в кассу повстанческой армии. Женщина пришла на прием к Вилье и предложила ему посмотреть, в каких условиях она живет. Вилья был человеком практическим и уделял первостепенное внимание снабжению своих бойцов. Поэтому он самолично явился в дом к сеньоре Корраль. Денежная реквизиция была отменена, хотя Вилья все же предложил дать его бойцам немного кофе, сахара и табака. Обратив внимание на дочь хозяйки, Вилья без обиняков заявил, что у него нет времени на ухаживания, но он предлагает красавице после победы революции руку и сердце. Та, к ужасу матери, согласилась. Но практичный Вилья попросил ее сшить ему рубашку, чтобы проверить домовитость будущей хозяйки своего дома. У матери вспыхнула новая надежда: ее дочь шить почти не умела. Однако Вилья принял подарок неопытной швеи. После победы революции он повел Лус Корраль в церковь венчаться. Священник предложил легендарному уже тогда командиру повстанцев исповедоваться. Ответ звучал примерно так: чтобы рассказать обо всей своей жизни, ему, Вилье, нужно 8 дней, а столько времени у него просто нет. Священник не настаивал, и Вилья обосновался с молодой женой в столице Чиуауа. От политической деятельности он отошел и вскоре оброс хозяйством, открыв четыре мясных лавки. Казалось, что он достиг своего, пусть и маленького счастья.