Конечно, никакого бала не было, были танцы под пластинки. На застолье по случаю выпускного ее пригласил кл.руководитель, который относился к ней хорошо, правда, его голос ничего не значил против всего женского коллектива учителей. Ксеня пошла в пику им всем. Они с Люськой сшили себе платья из портьерной ткани: Торя зеленое, Лапка голубое. На праздничном столе было много винегрета, был холодец, селедка, на горячее жаркое, одним словом, популярные в те годы блюда праздников. Из спиртного было шампанское и портвейн. Но выпускники помимо стола затоварились еще и водкой. После нескольких тостов учителей и родителей многие разбрелись кто куда. Танцевали, в основном, отличники и подхалимы. Во дворе Ксения покурила, добавила водки, и ее потянуло на подвиги. Хотела было нахамить на прощанье «коробочке». Но Люська ее отговорила: «Тебе же на будущий год экзамены сдавать, еще завалит назло».
Тут подвернулся Вовка Сидоров, который крутился возле нее с начала вечера. «За неимением гербовой бумаги пишем на простой», цинично подумала она и позволила себя увлечь на берег Енисея. Они долго целовались, не зная, что делать дальше. Вот такая была оторва Ксеня. Ее дико развезло, и Вовка едва ни на себе потащил ее домой. Так лажево закончились «школьные годы, чудесные». После «бала» отец предложил ей поехать на лето к тете Лизе. Она уехала без сопротивления. Город стал ей ненавистен.
Тут подвернулся Вовка Сидоров, который крутился возле нее с начала вечера. «За неимением гербовой бумаги пишем на простой», цинично подумала она и позволила себя увлечь на берег Енисея. Они долго целовались, не зная, что делать дальше. Вот такая была оторва Ксеня. Ее дико развезло, и Вовка едва ни на себе потащил ее домой. Так лажево закончились «школьные годы, чудесные». После «бала» отец предложил ей поехать на лето к тете Лизе. Она уехала без сопротивления. Город стал ей ненавистен.
Когда вернулась, родители устроили ее на работу сначала посыльной в какую-то шарашкину контору. Ксеня носила по городу разные бумажки и от нечего делать научилась печатать на машинке. Отец договорился в гараже с начальником, и Ксеня стала работать секретаршей. Сидела себе и книжки читала. Время шло томительно и скучно. Она жила ожиданием. И дождалась. Ей позвонил Колька Азовкин и сказал, что Вовка ждет ее дома, что он немного приболел и не может прийти к ней. Она отпросилась у начальника и помчалась, как угорелая, на Куйбышева, в другой конец города. Вошла в квартиру. Вовка лежал на диване, вокруг него сидели несколько парней, почти незнакомых Ксене. Она поздоровалась, скованно присела на краешек стула. Парни побыли еще немного и, попрощавшись, ушли.
Иди ко мне, ласково сказал Вовка. Ксеня пересела на диван, ближе к изголовью.
Я стосковался по твоим губкам его взгляд искрился нежностью.
Все возвратилось на круги своя: радость встреч, горечь кратких разлук, бесконечные разговоры о будущем, их будущем. И целомудренная по-прежнему любовь, несмотря на страстные до дрожи в теле и головокружения объятья и поцелуи. Что-то мешало Ксене безоглядно отдаться любимому мужчине. Неужели обывательская мораль: выходить замуж девственницей? Или страх потерять Вовку? Она знала, что до нее у него было много юных женщин и по-настоящему красивых, а не просто привлекательных, как она. Она случайно увидела их фотографии с любовными признаниями. Правда, те девицы были легкого поведения. Иногда Ксене казалось, что Вовка гордится перед дружками, что у него порядочная, чистая девчонка. Может, так оно и было. А может, рано изведав взрослую жизнь, он недобрал юношеской влюбленности, страстного влечения Во всяком случае, его мужской сдержанности в то время, как Ксеня частенько теряла голову от желания испытать неизведанное, можно было подивиться.
Как-то они опять были у нее. Вовка нечаянно взял в руки дневник и стал читать про ее похождения, пока его не было в городе. Ей бы вырвать тетрадь из его рук, а на нее напало странное оцепенение. Он прочитал, не сказал ни слова и пошел из квартиры. Она бросилась за ним, крича: Прости! Прости! Это все неправда, я придумала Он ушел. На улице был жестокий мороз. Она выбежала за ним босиком, так босиком залезла в глубокий снег во дворе и стояла, пока не окоченела. На следующий день пошла к Вовке домой. Он сидел за машинкой и что-то шил. Ксеня стала каяться и просить прощение. Он молчал. Она схватила лезвие и резанула себе запястье на левой руке. Хлынула кровь. Вовка испугался, начал перетягивать руку выше пореза, залил йодом, стал перевязывать. Они помирились.
Родители Ксени не теряли времени зря: отец взял отпуск и уехал в далекий южный город, куда его усиленно звал двоюродный брат, комбинатор средней руки, любитель спиртного и женщин. Вернулся он оттуда не с пустыми руками, купил в Алма-Ате, столице Казахской ССР, трехкомнатную кооперативную квартиру. Тогда это было просто. Двоюродный брат заплатил одному товарищу три сотни сверху, и отца вписали задним числом в члены кооператива. Осуществилась мечта родителей. Но не Ксени поскольку она никуда уезжать из Енисейска не собиралась.
Зная поперечный характер дочери, отец понимал, что силой он ничего не добьется, а навредить может. Выскочит глупая девчонка за Вовку замуж и прощай их честолюбивые планы в отношении единственной дочери. Они во что бы то ни стало хотели, чтобы Ксеня поступила в институт. Хотя у нее и аттестата не было. Их можно было почеловечески понять: сами неученые у отца пять классов образования, у матери семь вечерней школы, они с большим почтением относились к людям с высшим образованием. Особенно их почему-то прельщал институт иностранных языков. Они повели на нее наступление со всех возможных флангов, даже не погнушались привлечь на свою сторону Вовку, не говоря о куче всяких знакомых и друзей.
Если ты будешь продолжать болтаться здесь, то не видать тебе аттестата, как своих ушей. Останешься недоучкой. Уедем, а ты в спокойной обстановке будешь готовиться к экзаменам, настойчиво атаковал отец. Там тебе никто не будет мешать.
Если ты будешь продолжать болтаться здесь, то не видать тебе аттестата, как своих ушей. Останешься недоучкой. Уедем, а ты в спокойной обстановке будешь готовиться к экзаменам, настойчиво атаковал отец. Там тебе никто не будет мешать.
Доченька, ну, куда денется твой Вовка? Ты просто жизнь здесь себе загубишь. Куда ты пойдешь работать? Без аттестата? В уборщицы? В машинистки? мать брезгливо поджимала губы.
Ксюш, любовь моя, может, и правда, тебе поехать с родителями? Ведь одиннадцать лет ты проучилась. Я вот, по глупости, без образования. Получи аттестат, а потом будем решать, что дальше делать говорил Вовка чужими словами и не выдерживал: Милая, девочка моя, я умру без тебя, я натворю что-нибудь я не смогу без тебя
Они целовались, пока не прерывалось дыхание будто уже прощаясь. Вовка приходил в себя и, вспоминая слезы Ксениной матери и ее уговоры: дать Ксене возможность сдать экзамены, а также дружелюбный мужской разговор с ее отцом, снова убеждал Ксеню послушаться родителей.
В конце концов, если захочешь, я приеду к тебе. Что мне стоит? Я человек свободный. Или ты
Он лучше знал людей, имея за плечами немалый жизненный опыт. Подростком он воровал, реализуя своеобразно жажду романтики и духовную энергию, и, разумеется, побывал в воровских притонах, где ни одна попойка не обходилась без женского пола. Так что на своем недолгом веку он повидал разных девчонок, девушек и женщин и научился различать настоящее от поддельного. Он понял духовную сущность Ксени. На людях вызывающий вид, лихость в выпивке, курение без меры Такой способ самозащиты ранимой и чистой души выбрала она. Он интуитивно чувствовал, что Ксеня выше, возвышеннее его, не говоря о других. Он не понимал, чем, но она не вписывалась в окружающую ее среду. Но они оставались вдвоем, и его любимая преображалась: искренняя, тонкая, деликатная подруга и нежная, страстная, влюбленная С ума сойти, как он любил ее в такие минуты, как боготворил!.. Умом понимая, не пара они, а чувствам разве прикажешь Он оберегал ее, как мог.
Ну, все, уговорили. Только быстрей увозите, иначе я раздумаю еще, заявила однажды Ксеня, обрадовав родителей до потери чувств. До Красноярска они поехали на «Волге». Вовка провожал ее далеко за город. Они сидели на заднем сиденье, глядели друг на друга и не могли наглядеться, беспрерывно целовались, не стесняясь родителей. Если бы Ксеня знала, что это их последняя встреча! Она выбросилась бы из машины, легла бы под колеса но не уехала бы! Мать с отцом снисходительно улыбались, глядя на них и слушая их клятвы и обещания. Будто они знали, что будет через месяц, через год.
XXI век. Они с мужем и внуком побывали в Сибири, сначала в Красноярске. Попали как раз в 2006 году летом после наводнения, несчастную рыбу, оглушенную и выброшенную на берег, собирали ведрами и мешками. Город им понравился, было чисто и немноголюдно. Потом на катере «Ракета» поплыли по Енисею в Енисейск. Через 40 лет!
Подплыли к Енисейску, стали выходить, муж пошутил: Советская власть здесь есть? Нету, нету! дружно ответили мужики с пристани. Ну, тогда сходим на берег. На самом деле, когда они ходили по городку ее юности веселой, ощущение было такое, что Советская власть никуда не девалась. Все будто застыло во времени. И Ленин в кепке на площади, и улицы не асфальтированные, и коровы бродят по ним, оставляя «лепешки». Тот же автовокзал, тот же дом, где они жили сначала, даже школа та же на берегу Енисея, правда, отремонтированная, где они побывали и сфотографировались. Они остановились в гостинице, и Ксеня, конечно, напилась и стала вспоминать юность и петь блатные песни: неслось такси в бензиновом угаре, асфальт лизал густой наплыв толпы а муж записывал на диктофон.
Утром после разговора с администраторшей Ксения отправилась в храм. Та рассказала, что в нем служит о.Севостьян, который видит людей, их болезни насквозь, к нему со всей страны приезжают. Она отстояла очередь, подошла и услышала: Не пей, Ксения! Батюшка смотрел на нее с жалостью. Она обомлела: «Откуда он знает? Может, мне послышалось?» Она быстро отошла пристыженная. Но не послушалась. А зря. Много неприятностей с ней случилось из-за алкоголя. Остались после свидания с родиной два стихотворения.