Подождите, пожалуйста.
Она дала таксисту двадцать долларов, чтобы он никуда не отъезжал на тот случай, если она выйдет раньше, чем планировала, а потом надолго задержалась у подъезда, сделала глубокий вдох, открыла дверь, вошла и поднялась в лифте на третий этаж.
Перед его квартирой она закрыла глаза, еще раз глубоко вдохнула и постучалась. Ответа не было. В смятении она забарабанила в дверь. На этот раз ей открыли, хотя и с задержкой.
Перед его квартирой она закрыла глаза, еще раз глубоко вдохнула и постучалась. Ответа не было. В смятении она забарабанила в дверь. На этот раз ей открыли, хотя и с задержкой.
Молодому человеку на вид было лет двадцать, может, больше; он окинул ее неуверенным взглядом и уточнил:
Миссис Хэдли?
Вы на него совсем не похожи, услышала она свой голос. То есть
Она почувствовала, что заливается краской, и чуть не развернулась, чтобы убежать.
Неужели вы надеялись на сходство?
Открыв дверь пошире, он отступил в сторону. На низком столике в центре единственной комнаты был готов кофе.
Нет-нет, что вы. Сама не знаю, что говорю.
Проходите, располагайтесь. Меня зовут Уильям Робинсон. Или просто Билл. Вам с молоком или черный?
Черный.
Она следила за его движениями.
Как вы на меня вышли? спросил он, передавая ей чашку.
Она приняла ее дрожащими пальцами.
Через знакомых, которые работают в больнице. Они навели справки.
В обход всех правил.
Да, понимаю. Это по моему настоянию. Понимаете, я на год, если не больше, уезжаю во Францию. Для меня это был последний шанс встретиться я хочу сказать
Замолчав, она уставилась в чашку.
Стало быть, они прикинули, что к чему, и пошли на это, хотя истории болезни хранятся в сейфе? тихо спросил он.
Да, ответила она. Все совпало. В ту ночь, когда умер мой сын, вас доставили в больницу для пересадки сердца. Это были вы. В ту ночь и еще целую неделю таких операций больше не делали. Я узнала, что вас выписали из больницы, и мой сын точнее, его сердце у нее дрогнул голос, осталось с вами.
Она опустила кофейную чашку на стол.
Сама не знаю, зачем пришла, сказала она.
Все вы знаете, возразил он.
Нет, честное слово, не знаю. Все так странно, печально и в то же время ужасно. Не знаю. Божий дар. Я непонятно говорю?
Мне все понятно. Этот дар спас мою жизнь.
Теперь настал его черед замолчать; он налил себе еще кофе, размешал сахар и пригубил.
Когда мы с вами распрощаемся, начал молодой человек, куда вы отправитесь?
Куда отправлюсь? неуверенно переспросила женщина.
В смысле Парень содрогнулся от напряжения: слова застревали в горле. В смысле вам еще с кем-нибудь нужно повидаться? Еще кто-нибудь
А, понимаю. Женщина закивала, переменила положение, чтобы совладать с собой, изучила сцепленные на коленях руки и в конце концов пожала плечами. В общем, да, есть еще кое-кто. Мой сын он спас зрение какому-то человеку из Орегона. Потом, еще в Тусоне живет некто
Можете не продолжать, перебил парень. Напрасно я спросил.
Нет-нет. Все это так странно, нелепо. И непривычно. Каких-то несколько лет назад такой ситуации просто не могло быть. Теперь другое время. Не знаю, смеяться или плакать. Просыпаюсь в недоумении. Часто спрашиваю себя: а он тоже недоумевает? Но это уж совсем глупо. Его больше нет.
Где-то же он есть, сказал парень. Например, здесь. И я живу лишь потому, что он сейчас здесь.
У женщины заблестели глаза, но слез не было.
Да. Спасибо вам.
Это его надо благодарить, и еще вас за то, что позволили мне жить.
Вдруг женщина резко вскочила с места, словно ее подбросила неодолимая сила. Она стала озираться в поисках выхода и не видела двери.
Куда вы?
Я выдавила она.
Вы же только что пришли!
И очень глупо сделала! вскричала она. Мне так неловко. Взвалила такой груз и на ваши плечи, и на свои. Нужно скорей уходить, пока я не свихнулась от этого абсурда
Не уходите, сказал молодой человек.
Повинуясь его тону, она уже собиралась сесть.
Вы еще кофе не допили.
Стоя у кресла, она трясущимися руками взяла со столика чашку с блюдцем. Тихое дребезжание фарфора было единственным звуком, под который она, охваченная какой-то неутолимой жаждой, залпом проглотила свой кофе. Вернув пустую чашку на стол, она выговорила:
Мне и самом деле надо идти. Чувствую себя неважно, слабость. Чего доброго, упаду где-нибудь. Мне так неловко, что я сюда заявилась. Храни тебя Господь, мальчик мой, долгих тебе лет жизни.
Она направилась к выходу, но он преградил ей путь.
Сделайте то, зачем пришли, сказал он.
Что-что?
Вы сами знаете. Прекрасно знаете. Я не возражаю. Давайте.
Мне
Давайте, мягко повторил он и закрыл глаза, вытянув руки по швам.
Вы сами знаете. Прекрасно знаете. Я не возражаю. Давайте.
Мне
Давайте, мягко повторил он и закрыл глаза, вытянув руки по швам.
Вглядевшись в чужое лицо, она перевела глаза туда, где под рубашкой угадывался нежнейший трепет.
Ну, негромко поторопил он.
Она почти сдвинулась с места.
Ну же, выговорил он в последний раз.
Она сделала шаг вперед. Повернула голову набок и стала медленно-медленно наклоняться, пока не коснулась правым ухом его груди.
Ей хотелось закричать, но она сдержалась. Хотелось сказать что-нибудь восторженное, но она сдержалась. С закрытыми глазами она просто слушала. У нее шевелились губы видимо, с них раз за разом слетало какое-то слово, а может, имя, почти в такт биению, которое она слышала под рубашкой, в груди, под ребрами этого терпеливого парня.
Там стучало сердце.
Она слушала.
Сердце стучало ровно, без перебоев.
Она слушала очень долго. Больше она не сдерживала дыхание, и щеки у нее порозовели.
Она слушала.
Сердце билось.
Наконец, подняв голову, она напоследок вгляделась в лицо этого незнакомого парня и быстро коснулась губами его щеки, развернулась и скользнула к дверям, даже не поблагодарив но благодарности и не требовалось. С порога она не оглянулась просто открыла замок и вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Парень медлил. Его правая рука скользнула по рубашке и нащупала то, что было спрятано в груди. Веки так и не разомкнулись, на лице не появилось никакого выражения.
Он повернулся, не глядя сел в кресло и на ощупь взял чашку, чтобы допить кофе.
Ровный пульс, великий трепет жизни побежал по его руке, добрался до чашки, и теперь она пульсировала в том же нескончаемом, непрерывном ритме, пока он подносил ее к губам и делал глотки, будто смакуя снадобье, доставшееся ему в дар, которое не иссякнет еще так долго, что ни угадать, ни предсказать невозможно. Он осушил чашку.
И лишь открыв глаза, понял, что в комнате никого нет.
Гольф по ночам
Было уже поздновато, но все же он не терял надежды в последних лучах солнца по-быстрому пройти девять лунок.
Однако сумерки сгустились очень быстро он даже не успел доехать до гольф-клуба. Это высокий туман, приплывший со стороны океана, заслонял дневной свет.
Впору было развернуться и поехать в обратную сторону, но что-то привлекло его внимание.
Вглядевшись в далекие луга, он заметил, что в этой полутьме человек пять-шесть все еще играют в гольф.
Играли не двое на двое, а в одиночку каждый, передвигаясь под деревьями без партнера, тащил свои клюшки через лужайку.
Странно, подумал он. И вместо того чтобы повернуть назад, въехал на стоянку позади клуба и вышел из машины.
Почему-то он застыл на месте и принялся издалека наблюдать, как гольфисты замахиваются клюшками, посылая мячи в сумеречную дымку.
Игроки-одиночки, бродившие по фервею, вызвали у него неподдельное любопытство; было в этой картине что-то смутно тревожное.
Почти не раздумывая, он подхватил спортивную сумку и понес клюшки к первой лунке, где застыли трое немолодых людей, которые будто бы дожидались его появления.
Старичье, подумал он. Ну не то чтобы совсем дряхлые, но ему-то было всего тридцать, а тех уже припорошила седина.
Когда он приблизился, они разглядели его загорелое лицо и встретили проницательный, ясный взгляд.
Один из пожилых гольфистов поздоровался.
А что здесь происходит? спросил молодой человек и тут же отметил нелепость этого вопроса.
Его взгляд скользнул вдаль по площадкам, где двигались едва различимые одинокие фигуры.
Я просто не понял, оправдываясь, парень кивнул в сторону фервея, вроде бы они только начали. Но минут через десять мяча будет не разглядеть.
Кто-кто, а они разглядят, вступил в разговор другой. Мы и сами только что приехали. Чем позже тем лучше: никто не мешает, можно поразмыслить о том о сем. Начнем вместе, потом разделимся.
Это же исхитриться надо! сказал молодой.
Да уж, подтвердил третий. Но у нас свои резоны. Хочешь присоединяйся, только через сотню ярдов, скорее всего, останешься один.
Подумав, молодой человек кивнул.
Согласен, сказал он.
Один за другим они выходили на площадку «ти», замахивались клюшкой и провожали глазами белые мячи, улетавшие в полумрак.
В последних проблесках света они двинулись вперед, не говоря ни слова.
Старик, шагавший в ногу с молодым игроком, то и дело исподволь поглядывал на него. Двое других смотрели прямо перед собой и тоже молчали. Когда они остановились, молодой ахнул.
Что такое? спросил старик.
Подумать только, нашел! воскликнул парень. Вокруг темно, хоть глаз выколи, а я как чувствовал, что он здесь!
Бывает, сказал старик. Называй как хочешь: судьба, удача, дзен. Я-то попросту выражаюсь: нужда заставила. Ну, бей.
Молодой человек посмотрел на свой мяч, белевший в траве, и неслышно попятился.
Нет, первым не хочу, сказал он.
Двое других стариков тоже нашли в траве свои мячи и по очереди выполнили удары. Один замахнулся, ударил по мячу и в одиночку зашагал дальше. Второй замахнулся, ударил по мячу и точно так же растворился в сумерках.
Парень смотрел им вслед.
Ничего не понимаю, сказал он. Ни разу в жизни не играл такой форсом.
По большому счету, никакой это не форсом, отозвался старик. Так, вариация. Они сейчас пойдут вперед, а на девятнадцатом «грине» встретимся.
Парень сделал удар и мяч взмыл в серо-лиловое небо. Где-то ярдах в ста мяч упал в траву а может, послышалось.
Вперед, скомандовал старик.
Нет, сказал молодой гольфист, если не возражаете, я пойду с вами.
Старик кивнул, изготовился и запустил свой мяч в темноту. Дальше они двинулись в полном молчании.