Виктор не скрывал своей радости по поводу пополнявшейся с каждым днем коллекции порноэпизодов, а Наташа ломала себе голову над тем, зачем ему все это нужно, пока не услышала ключевое: «Ну все, попался, голубчик…»
А однажды поздно вечером он даже вскрикнул от радости, держа в руках камеру, снимавшую противоположные окна: там, очевидно, случилось нечто такое, чего он, видимо, терпеливо ждал все это время… После этого Виктор вдруг замер, продолжая непрерывно снимать. В комнате был слышен лишь тихий звук работающей камеры. После чего он осторожно положил ее на стол и буквально вылетел из квартиры, бросив на ходу: «Все, с ним все кончено… гад… и птичка попалась!..»
Наташа видела, как Виктор появился в комнате рядом с лежащей на ковре девушкой и начал ей что-то говорить, яростно жестикулируя и показывая на лежащего на полу мужчину, голова которого была залита кровью… Но она никак не реагировала на его слова, вероятно, находясь в беспамятстве… Рядом с головой мужчины Наташа увидела большой стеклянный предмет, похожий на пепельницу, тоже выпачканный кровью.
Оставшись на это недолгое время одна, Наташа дала волю разыгравшемуся воображению, подсказавшему ей, что именно могло произойти только что в квартире Эммы, и памяти – этому куску льда, не желавшему размораживаться. Память вдруг выдала ей почти что реальную цветную картинку из недавнего прошлого: Лена Кравченко лежит на полу, прикрытая красным одеялом… Но вот одеяло сброшено, и Наташа видит ночную сорочку, пропитанную кровью… Убийца не мог предусмотреть, что эту сорочку кто-то вдруг вздумает снять с мертвого тела и что под этой сорочкой под левой грудью этот КТО-ТО увидит маленькую дырочку – след от пули… Не надо быть экспертом, чтобы понять, что такой след может оставить лишь огнестрельное оружие. Пистолет, например.
И только сейчас, стоя возле окна и глядя на то, как Виктор заворачивает тело мужчины в простыню теми же движениями, какими он не так давно заворачивал в одеяло тело Лены Кравченко, Наташа поняла, что Виктор не только не помог ей выбраться из жуткой истории с убитой подружкой, но и ввязал ее в другую – с убийством совершенно незнакомого ей человека. И мозаика, фрагменты которой долгое время не могли совпасть, вдруг сложилась в логически завершенный узор, ошеломивший Наташу своей простотой: а ведь Лена Кравченко умерла не от аборта, а именно от пули. Ее застрелили. Человек, который вошел в комнату как раз в тот момент, когда акушерка делала аборт, испугал ее, и женщина либо сама выбежала из комнаты и бросилась из общежития через окно, оставив все инструменты и прочее, либо он, убийца, ЗАСТАВИЛ ее незаметно уйти… Зачем? Да чтобы в случае, если тело Кравченко первой обнаружит Наташа, смерть подружки выглядела бы как результат неудачной операции… И этим убийцей мог быть только Виктор. А причина убийства, наверное, заключалась в той панике, которой поддалась несчастная Лена, испугавшаяся того, что она, после того, как всем станет известно, каким образом она зарабатывает себе на жизнь… Возможно, между ней и Виктором произошел острый разговор – до прихода акушерки или после ее бегства. Лена и раньше говорила Наташе, что Виктор их попросту обирает и что если ей представится случай расстаться с Виктором, выйти, например, замуж за одного из клиентов, то она сделает это с удовольствием, но перед этим «потреплет этому мерзавцу нервы»… Вот и потрепала. Наверняка ляпнула какую-нибудь глупость, а то и решилась на угрозы… Дурочка!..
Наташа хотела уже сбежать из квартиры, сесть на такси, добраться до вокзала, а оттуда уже на последней электричке доехать до родной Квасниковки, как вдруг увидела на пороге Виктора. «Мне нужна твоя помощь».
Она, как во сне, вошла с ним в квартиру Эммы, по-прежнему находившейся без сознания, и помогла Виктору вынести покойника и перенести его туда, откуда она только что пришла.
– Сиди и присматривай за ним, а я к ней…
И он снова ушел, оставив ее с этим мертвецом…
Наташа бросилась к окну и увидела, как Виктор за руку выводит Эмму из дома, усаживает в свою машину и куда-то увозит…
Понимая, что она стала не только свидетельницей, но и участницей какого-то страшного действа, задуманного Виктором в отношении Эммы, Наташа по-настоящему испугалась. Надо было срочно принимать решение, причем то единственное, способное что-то по-настоящему серьезно изменить в ее жизни, но в случае, если ей это не удастся, принесет смерть: ей оставалось только одно – бегство, и немедленное…
Она посмотрела на небольшой кейс, который Виктор оставил на столе и в котором, как надеялась Наташа, были хоть какие-то деньги, взяла его, выбежала с ним из квартиры и остановила первую попавшуюся машину…
С. Июль 1994 г.
Какой-то мужчина что-то ей говорил, но Эмма не слышала его. Она видела перед собой лишь паркет и ковер, залитые кровью, окровавленную хрустальную пепельницу и желтый бархатный камзол в каплях крови.
– Кто вы? – спросила она, чувствуя, что жизнь ее заканчивается вот здесь, в этой самой квартире, на этом ковре. Этот человек, наверно, все видел и слышал… И вообще, что он здесь делает? И как он здесь оказался? И где Юрий Александрович Холодный, ее дядя, которого она убила вот этой самой пепельницей? Его тело, наверное, уже увезли…
– Где он? – Эмма с трудом разлепила губы и головой кивнула в сторону кровавой лужи.
– Поедем, я тебе все покажу…
Она покорно пошла вслед за ним, чувствуя, как слабы ее ноги и как тяжела голова. Они сели в машину и поехали. Была ночь, за окнами мелькали фонари, человек, везший Эмму в неизвестность, курил. И вдруг она услышала:
– Будешь звать меня очень просто: Перов. Я видел все, что он с тобой делал на протяжении целого месяца. Можно было снять недурственный фильм, на любителя, правда… В принципе я ждал, что этим все и закончится… Он тебе кто? Богатый любовник?
– Дядя, – ответила она не своим голосом. – А что вы видели?
– Как вы развлекались… Но теперь ты полностью в моих руках… Я все заснял на пленку… С этого дня ты будешь работать на меня…
– А куда мы едем сейчас?
– В лес. Я покажу тебе место, где отдыхает твой ДЯДЯ… – И мужчина засмеялся неприятным хриплым смехом.
Они выехали за город, и машина понеслась на огромной скорости в сторону городской свалки. Спустя четверть часа они уже въезжали в лес. Фары осветили узкую лесную дорогу, на которой мелькали черные тени от деревьев, вскоре машина остановилась. Перов – это был молодой мужчина в джинсах и черной рубашке, лица Эмме пока не удавалось разглядеть – помог ей выйти из машины, взял ее за руку и повел за собой в глубь леса.
– Ты что, собираешься убить меня?
– Да нет же, не глупи… Просто хочу показать тебе, где находится твой дядя… Вот, видишь? – Он остановился перед земляным холмом, прикрытым еловыми ветками. – Я закопал его здесь. Теперь, если ты вдруг вздумаешь перечить мне, помни – ты в моих руках… У меня есть доказательства, что это именно ты убила его… Тебя посадят в тюрьму, ну а там уж ты недолго протянешь… Так что выбирай…
– А зачем я тебе? – Эмма обращалась к нему на «ты», поскольку после случившегося этой ночью в ее жизни вообще ничего не имело значения. У нее и голос был равнодушным, бесцветным. – Что тебе от меня нужно?
– У меня есть несколько идей на твой счет… Думаю, что, когда ты освоишься, ты не пожалеешь о том, что встретила в своей жизни такого человека, как я.
Только сейчас, в свете фар, она смогла наконец рассмотреть его. Худой, темноволосый, с острым прямым носом и маленькими пронзительными глазами. Тонкие губы выдают в нем жестокого и хладнокровного человека.
– А теперь поедем к тебе, надо привести квартиру в порядок, отмыть от крови и избавиться от вещей твоего дяди…
Луговое. Июль 1996 г.
– Значит, он жил в доме напротив и наблюдал за вами из своего окна, а потом установил камеру… ничего себе… – Сергей и сам почувствовал озноб, больше от всего услышанного, чем от сырости и утренней прохлады. – И теперь он шантажирует тебя? Заставляет зарабатывать для него деньги?
Эмма обхватила руками плечи и сжалась от пронизывающего ветра.
– Теперь ты понимаешь, что я не могу жить с вами в одном доме. Вся моя жизнь – сплошная грязь. Ты думаешь, мне было легко рассказывать тебе все это? Куда приятнее было бы думать, что ты будешь вспоминать меня просто как девушку, которую повстречал в электричке и с которой у тебя был легкий дачный роман… Солнце, сад, цветы, качели, красная юбка…
Сергей посадил ее к себе на колени. На платформе не было ни единого человека. Он прижал Эмму к себе и поцеловал ее. Его язык скользил между ее губами, а руки расстегивали белую кофту. Когда он целовал ей грудь, Эмма закрыла глаза и картины ее прошлого начали затуманиваться… Как бы ей хотелось, чтобы этот поцелуй, эти ласки никогда не кончались. Но она знала, что мужчина, который в эту минуту любил ее, принадлежал другой женщине…
– Ты проводишь меня? – спросила она, обнимая его и мысленно прощаясь с Сергеем. Голос ее дрожал, она понимала, что видит его в последний раз. – Посади меня на электричку… Мне действительно ПОРА возвращаться домой… У каждого человека своя жизнь…
– Неужели ты думаешь, что после того, как ты мне все о себе рассказала, я вот так запросто расстанусь с тобой? У нас с тобой еще не было времени, чтобы все обдумать, но не лучше ли сразу пойти в милицию, все рассказать и снять с себя этот груз?..
– Нет, Сережа, я и сама не раз думала об этом. Но прошло уже два года. Теперь я ничего не докажу. А вот Перов докажет… Кроме того, мне ведь приходилось все это время вести такой образ жизни, при котором нет смысла надеяться на то, что мне кто-нибудь поверит… Даже ты изменил ко мне свое отношение, я же понимаю…
Она сидела на скамье с отрешенным видом и, как девчонка, нервно сучила ногами.
– А что, если откупиться от твоего Перова? Ведь должен быть какой-то выход… Ты же не можешь работать на него всю жизнь?
– Рано или поздно я заболею, и вот тогда уже не буду нужна никому…
– Пойдем, – он взял ее за руку, – пойдем… Лора нас, наверное, заждалась… Мы скажем ей, что ходили за молоком… Здесь, в домике неподалеку, продают его…
* * *
В полдень выглянуло солнце, и все дачники высыпали на пляж. Оставив варенье, собралась туда и Лора.
– Хватит вам копаться в земле! – крикнула она с крыльца, обращаясь к Сергею и Эмме, которые, делая вид, что пропалывают грядки с огурцами, просто наслаждались обществом друг друга и млели под горячими солнечными лучами. Ранняя утренняя прогулка на станцию заставила их более бережно относиться к солнечному теплу и покою. Лора, конечно же, не могла и предположить, что происходило сейчас в их душах. В то время, как Сергей думал о Перове и о том, как помочь Эмме, Эмма гнала подобные мысли прочь: уж она-то хорошо знала, что НИКОГДА И НИКАКИМ способом от Перова теперь не отвязаться. За два года она хорошо изучила его и понимала, что ей надеяться не на что. Мужчины, свидания с которыми устраивал для нее Перов, платили неплохие деньги, это был для Перова постоянный заработок. Эмма не знала, где он живет и чем занимается, кроме поиска новых клиентов. Он мог нагрянуть к ней в любое время, чтобы забрать деньги, спросить что-нибудь про клиентов, посоветовать, как вести себя с новым клиентом, напомнить, чтобы сходила к врачу и прошла «на всякий случай» медосмотр, проверить, хорошо ли запирается квартира, купила ли она себе противозачаточные таблетки… Для него Эмма была животным, зарабатывающим деньги своим телом. До встречи с ним она даже представить себе не могла, что существуют такие безжалостные хищники, как Перов. Она панически боялась его и всегда, когда слышала его характерный звонок в дверь, вздрагивала, словно от удара. Он внушал ей ужас своим видом, голосом и даже запахом. И хотя он старался выглядеть как респектабельный интеллигентный мужчина, его речь, резкие движения и нервозность выдавали в нем негодяя, человека, чья совесть нечиста.
– Люди, вы меня слышите?! Эмма, пойдем, я нашла в шкафу чей-то купальник, тоже поплещешься с нами… нечего тебе сидеть на берегу в одежде… Хватит на сегодня работать…
Эмма поднялась с грядки, на которой сидела на корточках, и потянулась всем телом. Ей было жарко, на лбу выступили капельки пота.
– Сережа, – проговорила она вполголоса, чтобы ее не услышала Лора, – скажи своей жене, что я не надену «чей-то» купальник… Мне проще сходить в магазин и купить себе новый… И не смотри на меня так… Я понимаю, конечно, что после всего, что я тебе сегодня рассказала, ты, наверно, удивишься моим словам… Но я действительно не надену чужой купальник…
– Не сердись на Лору, она и сама не знает, что несет, – покраснел Сергей, встал и быстрым шагом направился в дом, где уже скрылась Лора. Отыскав ее в спальне, он, глядя на то, как она собирается переодеться в красивый розовый купальник, пробормотал в страшном волнении:
– Лора… Ты не должна была предлагать Эмме неизвестно чей купальник… Это по меньшей мере неприлично…
– Вот как? – Лора хмыкнула и, поведя плечами, не спеша, достаточно выразительно сняла с себя трусики, закинула их на кровать и принялась медленно натягивать на себя тугой эластичный купальник. – Какие мы брезгливые… Может, мы приобретем ей купальник, а потом и все остальное?… Сергей, тебе следует поставить ее на место… Она должна быть рада, что вообще живет с нами… Купальник Зоин, чистый, она его при мне стирала, к тому же он весь прокалился на солнце…
– Лора, по-моему, ты вот уже два дня только и делаешь, что ставишь Эмму на место, то есть на грядки… И меня заодно. Когда мы покупали эту дачу, я предупреждал тебя, что не намерен выращивать здесь огурцы и прочую зелень… Я достаточно много работаю и, уж конечно, зарабатываю, чтобы не изводить себя таким изуверским образом… У меня глаза устают на работе, так приходится еще и возиться с твоими сорняками…
– Старая песня, – Лора ловко продела руки в бретельки купальника и, оттянув их, щелкнула ими по своим плечам. Затем, покрутившись перед зеркалом, состроила кислую мину: – Разумеется, ты можешь не надрываться на грядках, но ОНА, если мне не изменяет память, была здесь оставлена именно на этих условиях… Кстати, ты спросил ее, что с ней произошло в тот вечер и почему она решила распрощаться с жизнью?
– Не кричи так громко, она может услышать…
– Ну и пусть слышит. Вы оба мне уже надоели: одна со своими проблемами, другой – со своей сердобольностью. Оставьте меня, наконец, в покое… Я же сказала вам, что на сегодня работать хватит, чего тебе еще?!
– Лора, ты нервничаешь? – Сергей внимательно посмотрел на нее и больно схватил ее за руку. – С чего бы это?
– Ни с чего, – она отдернула руку и отвернулась от него. – Давай сходи с ней в магазин за купальником. Всю неделю должна быть жара, ей все равно придется раздеться…
Жена вышла из спальни, а Сергей еще некоторое время смотрел ей вслед, думая об одном: догадывается ли Лора об их отношениях с Эммой или нет. «Нет, конечно, не догадывается… Но я должен ей все рассказать…»
Всю дорогу до магазина, куда они направились втроем – Эмма, Сергей и Лора (Саша с самого утра был на пляже), – Сергей вспоминал рассказы своих знакомых мужчин о подобных ситуациях, но чем больше он об этом размышлял, тем больше ему становилось ясным: ни один из его друзей не относился к своим любовницам так, как относится он к Эмме. Для них связь на стороне являлась обычным мужским развлечением, не больше. Конечно, его друзья были разными, кто более циничен, кто менее, но все же в их любовных связях и романах присутствовало нечто объединявшее их всех: полное равнодушие к собственным женам, в случае если те узнают о существовании любовницы. Они не видели в этом проблемы. «Старик, все это старо как мир…» – сказал бы ему любой из них. Он знал, что его друзья устраивают свидания где придется, начиная с собственных автомобилей и кончая гостиничными номерами или свободными квартирами своих знакомых. Это означало, что они ПРЯЧУТСЯ. Сергей же не прятался никогда и ни от кого. В этом плане он был своего рода уникум. Да разве он мог предположить, что в его жизни произойдет нечто подобное, что он познакомится с девушкой, приведет ее в дом и уже через несколько часов будет наслаждаться с нею на лесной поляне, забыв обо всем на свете?..