– Наденьте ее! – Грей имел право приказать сделать это.
Марлоу пожал плечами, вытащил повязку и прицепил ее около левого локтя. На повязке было обозначено его звание. Капитан Королевских военно-воздушных сил.
Глаза Кинга расширились. «Господи, он же офицер, – подумал Кинг, – а я хотел было попросить его…»
– Очень жаль прерывать ваш ланч, – начал Грей, – но, кажется, кто-то что-то потерял.
– Что-то потерял? – «Господи, – чуть было не закричал Кинг. – „Ронсон“! О мой бог, – вопил его страх, – избавься от этой чертовой зажигалки!»
– В чем дело, капрал? – спросил Грей, заметив пот, выступивший на лице Кинга.
– Здесь жарко, – вяло произнес Кинг.
Он чувствовал, как его накрахмаленная рубашка набухает от пота. Он понимал, что против него фабрикуют дело. И что Грей играет с ним. Про себя он быстро прикинул, не рискнуть ли сбежать, но между ним и окном находился Марлоу, и Грей мог легко поймать его, а бегство означало признание вины.
Он видел Грея, говорящего что-то, и понял, что балансирует между жизнью и смертью.
– Что вы сказали, сэр? – И слово «сэр» не прозвучало оскорбительно, потому что Кинг смотрел на Грея с недоумением.
– Я сказал, что подполковник Селларс сообщил о краже золотого перстня! – злобно повторил Грей.
На мгновение Кинг почувствовал облегчение. Дело вовсе не в «Ронсоне»! Паника из-за ничего! Просто этот чертов перстень Селларса. Он продал его три недели назад по просьбе Селларса и получил мизерную прибыль. Итак, значит, Селларс сообщил о краже? Лживый сукин сын!
– Вот это да, – усмехнувшись, сказал он, – вот это здорово, крепко! Украден. Можете ли вы себе это представить!
– Да, я могу! – резко сказал Грей. – А вы?
Кинг промолчал, но ему хотелось улыбаться. Дело не в зажигалке. Он спасен!
– Вы знаете полковника Селларса? – осведомился Грей.
– Немного, сэр. Я играл с ним в бридж, раз или два. – Сейчас Кинг был совершенно спокоен.
– Он когда-нибудь показывал вам перстень? – неутомимо наступал Грей.
Кинг основательно покопался в памяти. Подполковник Селларс показывал ему перстень дважды. Один раз – когда просил Кинга продать перстень для него, второй раз – когда он ходил оценивать перстень.
– О нет, сэр, – невинно заявил Кинг. Он знал, что он в безопасности. Свидетелей не было.
– Вы уверены, что никогда не видели его? – спросил Грей.
– О да, сэр.
Грею внезапно стало плохо от этой игры в кошки-мышки, и его затошнило от голода из-за яичницы. Он бы сделал все, что угодно, все, что угодно, хотя бы за половину яичницы.
– Не найдется ли у вас огонька, Грей, старина? – спросил Питер Марлоу.
Он не захватил с собой своей кустарной зажигалки. А ему хотелось закурить. Очень хотелось. Его нелюбовь к Грею иссушила ему губы.
– Нет.
«Надо иметь свою зажигалку», – сердито подумал Грей, собираясь уходить. И тут он услышал, как Питер Марлоу говорит Кингу:
– Могу ли я воспользоваться вашей ронсоновской зажигалкой?
Грей медленно повернулся. Марлоу улыбался Кингу.
Казалось, что эти слова повисли в воздухе. Потом раскатились по всем углам хижины.
Потрясенный Кинг стал искать спички, чтобы потянуть время.
– Она в вашем левом кармане, – сказал Марлоу.
И в это мгновение Кинг жил, умер и родился снова.
Люди в хижине не дышали. Потому что им предстояло увидеть, как из Кинга делают отбивную. Им предстояло увидеть, как Кинга поймают, схватят и уведут, что было самой невозможной из всех невозможных вещей. И тем не менее вот Грей, рядом с ним Кинг и человек, который подставил Кинга и положил его, как ягненка, на жертвенник Грея. Кто-то пришел в ужас, кто-то злорадствовал, некоторые были огорчены, а Дино со злостью подумал: «Господи, ведь завтра мой черед охранять ящик!»
– Почему бы тебе не дать ему прикурить? – предложил Грей. Чувство голода прошло, и ему на смену пришло воодушевление. Грей знал, что в списке не было ронсоновской зажигалки.
Кинг вынул зажигалку и дал Питеру прикурить. Пламя, на котором ему предстояло сгореть, было чистым и ровным.
– Благодарю, – улыбнулся Питер Марлоу и только сейчас осознал чудовищность своего поступка.
– Итак, – произнес Грей, забирая зажигалку.
Слово прозвучало торжественно, окончательно и яростно.
Кинг не ответил, потому что не могло быть ответа. Он просто ждал. Сейчас, когда он был приговорен, Кинг не ощущал страха, а только ругал себя за глупость. Человек, который погиб по собственной глупости, не имеет права называться человеком. И не имеет права называться Королем, потому что сильнейшего делает королем не только сила, но и хитрость, сила и удача одновременно.
– Откуда у вас эта штука, капрал? – Вопрос Грея прозвучал ласково.
Желудок Питера Марлоу вывернулся наизнанку, мысль его отчаянно работала, а потом он произнес:
– Зажигалка моя. – Он понимал, что слова его звучат неубедительно, поэтому быстро прибавил: – Мы играли в покер. Я проиграл ее. Как раз перед ланчем.
Грей, Кинг и все остальные уставились на него в изумлении.
– Вы что сделали? – переспросил Грей.
– Проиграл ее, – повторил Марлоу. – Мы играли в покер. У меня был стрит[7]. Расскажите ему! – резко велел он Кингу, отдавая ему инициативу.
Кинг еще не пришел в себя, но реакция его не подвела. Он открыл рот и сказал:
– Мы играли в стад[8]. У меня был фул[9] и…
– Какой был расклад?
– Двойка на тузах, – вмешался без колебаний Питер Марлоу.
«Что, черт возьми, означает „стад“?» – спрашивал он сам себя.
Кинг вздрогнул, несмотря на замечательную способность к самоконтролю. Он уже собирался сказать «короли или дамы» и знал, что Грей заметил эту дрожь.
– Вы лжете, Марлоу!
– Ну, Грей, старина, что за выражения? – Питер Марлоу тянул время. «Что, черт возьми, означает „стад“?» – Это была трагедия, – заверил Питер Марлоу, наслаждаясь острым ощущением страшной опасности. – Я думал, моя карта сильней. У меня был стрит. Вот почему я поставил зажигалку. Расскажите вы ему! – резко бросил он Кингу.
– По каким правилам играют в стад, Марлоу?
Тишину разорвал гром, прогремевший на горизонте. Кинг открыл рот, но Грей остановил его.
– Я спросил Марлоу, – угрожающе заявил он.
Питер не знал, что говорить. Он взглянул на Кинга, и, хотя по глазам англичанина ничего нельзя было прочесть, Кинг понял.
– Давайте, – быстро проговорил Марлоу. – Давайте покажем ему.
Кинг немедленно потянулся за картами и без колебания начал:
– Она была у меня в прикупе…
Грей в ярости обернулся:
– Я просил, чтобы Марлоу рассказал мне. Еще одно твое слово – и я посажу тебя под арест.
Кинг промолчал. Он только молился, чтобы этой зацепки оказалось достаточно.
«Прикупная карта» – запечатлелось в глубинах памяти Марлоу. И он вспомнил. Сейчас он вспомнил правила и начал разыгрывать Грея.
– Ну, – начал он обеспокоенно, – это похоже на любую другую игру в покер, Грей.
– Объясните мне просто, как надо в него играть! – Грей решил, что поймал их на лжи.
Питер Марлоу посмотрел на него жестким взглядом. Яичница начала остывать.
– Что вы пытаетесь доказать, Грей? Любому дураку известно, что четыре карты кладутся рубашкой вниз, а одна наоборот – та, что в прикупе.
Вздох пронесся по хижине. Грей понял, что уже ничего не может поделать. Его довод должен быть весомее доводов Марлоу, и он знал, что даже здесь, в Чанги, ему надо играть тоньше.
– Ладно, – сказал он угрюмо, переводя взгляд с Кинга на Марлоу. – Любой дурак знает это. – И отдал зажигалку Кингу. – Прослежу, чтобы она была внесена в список.
– Да, сэр. – Сейчас, когда все закончилось, Кинг позволил себе расслабиться.
Грей в последний раз посмотрел на Питера Марлоу – во взгляде его читались одновременно надежда и угроза.
– Старые школьные друзья весьма гордились бы вами сегодня, – бросил он с презрением и пошел к выходу из хижины, сопровождаемый Мастерсом, шаркающим ногами.
Марлоу посмотрел вслед Грею, а когда тот выходил из хижины, обратился чуть громче, чем нужно, к Кингу, по-прежнему следя за Греем:
– Могу я воспользоваться вашей зажигалкой? Моя сигарета погасла.
Но Грей не сбился с шага и не оглянулся. «Надежный парень, – угрюмо подумал Марлоу, – хорошие нервы – надежный товарищ, которого надо иметь рядом с собой в смертельном бою. И враг, которого надо ценить».
Кинг присел. Питер Марлоу забрал зажигалку из его ослабевшей руки и прикурил. Кинг нащупал пачку «Куа», машинально сунул сигарету в рот. Марлоу нагнулся за зажигалкой и щелкнул ею. Кингу понадобилось много времени, чтобы сосредоточить взгляд на пламени, и тогда он увидел, что рука Марлоу трясется так же, как и его собственная. Он обозрел хижину, в которой люди застыли как статуи и не отрываясь глядели на него. Он почувствовал холодок от пота на плечах и влажность рубашки.
Снаружи донеслось звяканье мисок. Дино встал и с надеждой посмотрел на улицу.
– Ланч! – радостно воскликнул он.
Немая сцена закончилась, люди покидали хижину с посудой в руках. Остались только Питер Марлоу и Кинг.
Глава 3
Оба некоторое время сидели молча, приходя в себя. Потом Марлоу сказал нетвердо:
– Боже, нас почти поймали!
– Ага, – согласился Кинг после паузы. Он непроизвольно содрогнулся вновь, потом вынул две десятидолларовые бумажки и положил их на стол. – Вот, – объявил он, – это за сегодня. Но с этого дня вы на довольствии. Двадцать в неделю.
– Что?
– Я буду платить вам двадцать в неделю. – Кинг минуту подумал. – Думаю, вы правы, – добавил он, приятно улыбаясь. – Это стоит большего. Пусть будет тридцать. – Потом бросил взгляд на нарукавную повязку и добавил: – Сэр.
– Вы можете по-прежнему звать меня Питером, – процедил Марлоу раздраженно. – И запомните: я не хочу ваших денег. – Он встал и собрался уходить. – Благодарю за сигарету.
– Эй, подождите-ка минутку! – окликнул удивленный Кинг. – Какой черт в вас вселился?
Питер Марлоу посмотрел на Кинга, и глаза его гневно вспыхнули.
– За кого вы, черт возьми, принимаете меня?! Заберите ваши деньги и засуньте их куда-нибудь!
– Мои деньги чем-нибудь нехороши?
– Нет. Только ваши манеры!
– С какого времени манеры стали иметь что-то общее с деньгами?
Марлоу резко развернулся, чтобы уйти. Кинг вскочил и встал между ним и выходом.
– Минутку, – произнес он напряженно. – Мне кое-что надо узнать. Почему вы покрыли меня?
– Ну, это очевидно, так ведь? Из-за меня вы влипли. Я не мог бросить вас. За кого вы меня принимаете?
– Не знаю. И пытаюсь это выяснить.
– Это была моя ошибка. Извините.
– Вам не за что извиняться! – отрезал Кинг. – Это была моя ошибка. Я повел себя глупо. Это к вам не имеет отношения.
– Не важно. – Лицо Марлоу было таким же холодным, как и его глаза. – Но должно быть, вы считаете меня полным дерьмом, если полагаете, что я позволил бы вас распять. И еще бо́льшим дерьмом, если думаете, что я хочу денег от вас за свою неосторожность. Я ни у кого их не беру!
– Присядьте на минутку. Прошу вас.
– Зачем?
– Потому что я хочу поговорить с вами, черт возьми!
У входа топтался Макс с котелками варева для Кинга.
– Прошу прощения, – вставил он осторожно, – вот твой ланч. Хочешь чая?
– Нет. Сегодня Текс ест мой суп. – Кинг взял котелок с рисом и поставил его на стол.
– О’кей, – сказал Макс, по-прежнему пребывая в нерешительности и не понимая, хочет ли Кинг, чтобы кто-нибудь набил морду этому сукину сыну.
– Ладно, Макс. И скажи остальным, чтобы нас оставили одних на минутку.
– Конечно. – Макс согласно удалился.
Он решил, что Кинг поступает очень умно, действуя без свидетелей, если собирается поколотить офицера.
Кинг снова посмотрел на Марлоу:
– Я прошу вас. Сядьте на минутку. Прошу вас.
– Ладно, – холодно согласился Питер.
– Послушайте, – терпеливо начал Кинг, – вы спасли меня от петли, помогли мне, и это будет справедливо, если я помогу вам. Я предложил вам монеты, хотел отблагодарить вас. Если вы не хотите, хорошо, но я не думал обидеть вас. Если обидел, приношу свои извинения.
– Ладно, – смягчился Марлоу. – У меня дурной нрав. Я не понял.
Кинг протянул руку:
– Поладили.
Они пожали руки.
– Вы не любите Грея, правда? – осторожно спросил Кинг.
– Нет.
– Почему?
Питер пожал плечами. Кинг небрежно разделил рис и вручил ему бо́льшую часть порции.
– Давайте поедим.
– Ну а вы-то как? – поинтересовался Марлоу, глядя изумленными глазами на свою порцию.
– Я не голоден. У меня пропал аппетит. Господи, чуть было не влипли! Я думал, что нам обоим конец.
– Да, – согласился Марлоу, начиная улыбаться. – Повеселились, не так ли?
– Что?
– Вот это развлечение! Мне кажется, ничего похожего я не переживал за последние годы. Опасное развлечение.
– Я многого в вас не понимаю, – робко заявил Кинг. – Вы хотите сказать, что получили удовольствие от происшедшего?
– Конечно. А вы нет? Я думаю, это почти равносильно ощущению от полета на «спитфайре». Вы понимаете, иногда вам страшно, но и в то же время не страшно, а во время полета и после него вам весело.
– Думаю, вы просто не в себе.
– Если вы не получали удовольствия от этой сцены, тогда какого черта старались утопить меня с помощью стада? Я был почти мертв от страха.
– Я не старался утопить вас. За каким дьяволом мне нужно было топить вас?
– Чтобы сделать игру более острой и проверить меня.
Кинг с мрачным видом вытирал лицо и руки.
– Думаете, я сделал это намеренно?
– Конечно. Я сделал то же самое, когда заставил вас отвечать на вопросы.
– Давайте разберемся откровенно. Вы проверяли мои нервы? – судорожно выдохнул Кинг.
– Конечно, старина, – ответил Марлоу. – Я не понимаю, в чем вопрос.
– Господи! – бросил Кинг, снова покрываясь нервным потом. – Мы едва не сели в тюрягу, а вы развлекаетесь! – Кинг сделал паузу, чтобы совладать с дыханием. – Сумасшествие, чистое сумасшествие, а когда вы заколебались, после того как я подбросил вам зацепку в виде прикупа, я решил, что мы оба покойники.
– Грей тоже так решил. Я с ним просто играл. Я только разделался с ним побыстрее, потому что яичница остывала. А такую яичницу не каждый день встретишь. Честное слово!
– Мне показалось, вы сказали, что яичница нехороша.
– Я сказал, что она неплоха. – Марлоу заколебался. – Послушайте, когда говорят «неплохо», это означает что-то исключительное. Это способ сделать парню комплимент, не смущая его.
– Да вы не в своем уме! Вы рисковали моей головой и своей собственной для того, чтобы увеличить риск, и вы взбеленились, когда я предложил вам денег без всяких условий, и еще вы говорите «неплохо», уверенный, что это замечательно. Боже, – добавил он, ошеломленный, – мне кажется, я туповат или что-то в этом роде.
Он поднял глаза, увидел озадаченное лицо Марлоу и прыснул. Марлоу тоже засмеялся, и вскоре они оба истерически хохотали.
В хижину заглянул Макс, а за ним остальные американцы.
– Кой черт в него вселился? – ахнув, спросил Макс. – Я уж было решил, что он вколачивает грязную голову англичанина в плечи.
– Мадонна! – ахнул Дино. – Сначала Кинга чуть было не изрубили на кусочки, а сейчас он заливается вместе с парнем, который подставил его.
– Чушь какая-то! – В животе у Макса все дрожало с тех пор, как раздался предупредительный свист.
Кинг выглянул из хижины и увидел уставившихся на него людей. Он вытащил начатую пачку сигарет.
– Держи, Макс. Пусти по кругу. Празднуем.
– Здо́рово! Вот спасибо. – Макс взял пачку. – Красота! Все висело на волоске. Мы все рады за тебя.
Кинг наблюдал за ухмылками людей. Некоторые были добродушными, и он запомнил их, другие улыбались через силу, и это также от него не укрылось. Вслед за Максом все повторяли слова благодарности.
Макс выпроводил всех наружу и начал делить полученное богатство.
– Это шок, – тихо произнес он. – Наверняка. Как от разрыва снаряда. Он в любую минуту оторвет голову англичанину. – Макс посмотрел в сторону хижины, откуда донесся еще один взрыв хохота, и пожал плечами. – Он спятил, и неудивительно.
– Ради бога! – говорил Питер Марлоу, держась за живот. – Давайте поедим. Если я не поем сейчас, то вообще есть не смогу.
И они стали есть. Трапеза прерывалась приступами смеха. Марлоу пожалел, что яичница остыла, но смех согрел кушанье, оно было великолепным.