– Да как вы можете, Клавдия Степановна? Вы же меня знаете, – сказал я, одарив ее самой любезной улыбкой, на которую был способен в столь ранний для меня час.
При ней я вообще старался как можно больше улыбаться. Это ее особенно злило. И то правда. Как я смею ей улыбаться после того, как, по ее мнению, именно я подло и со злым умыслом похитил ее милую кошечку? Я лично подозреваю, что кошечка оказалась умнее, чем я думал, и смылась от старой брюзги подобру-поздорову. Более того, мне кажется, что в квартире ворчливой соседки даже тараканы передохли. Эта милая старушка доведет кого угодно.
– Конечно, – завела она свою волынку. – А кто вчера в подъезде песни пел? Вон погляди-ка. До сих пор бутылки ваши валяются.
– А это не мое, Клавдия Степановна. Я пою так, что мне собаки подвывать начинают (на самом деле все гораздо хуже, но зачем пугать старушку), и я не пью водку, – сказал я, покосившись на бутылки из-под «Привета», валяющиеся на пролет ниже.
Да-а-а. Кто-то тут вчера хорошо погулял. А почему я ничего не слышал? Даже странно. Я вроде не спал, да и музыка играла у меня негромко (ну… относительно негромко). Определенно, что-то очень странное последнее время творится.
– Так я тебе и поверила, – сказала старушка, спускаясь вниз и подбирая бутылки (сдавать, что ли, пойдет?), – вот как вызову милицию, она-то во всем разберется.
Вот что меня всегда удивляло, так это ее непоколебимая вера в наши правоохранительные органы. Особенно касательно их способности во всем разобраться. Сколько слышу эту угрозу, столько удивляюсь.
– До свидания, Клавдия Степановна, – с облегчением сказал я, прикрывая за собой дверь.
Что ни говори, а все же любой устанет изо дня в день выслушивать обвинения в свой адрес. Пусть даже от безвредной старушки. Да еще при этом умудряться сохранять на лице милую улыбку. Хорошо еще, что остальные соседи не очень-то верят во все ее сказки, а то моя жизнь в этом доме стала бы сплошным кошмаром.
Так. Я отвлекся от главной проблемы. Выслушивая обвинения в свой адрес, я по инерции отлепил жвачку от звонка и положил за пазуху письмо. Что же в нем? И кто, а главное как узнал, что я и есть этот самый Найт? Да-а-а… День определенно испорчен, хотя он еще даже толком не начался.
Вернувшись в комнату, я зашторил окна и включил музыку (тихо-тихо, ватт эдак на триста). В последнее время я стал видеть в темноте намного лучше и мог уже даже читать ночью книги, не включая лампочки. Экономия! За зрение я особо не волновался, потому что все равно дальше его уже портить некуда. Так что полумрак комнаты ни в коей мере не мешал, наоборот, во мраке я отчетливее видел всю обстановку комнаты.
Моя комната – это вообще отдельная история. Три с половиной года назад я жил с родителями в трехкомнатной квартире и ни о чем не волновался. Все было замечательно и, в отличие от моих сверстников, я не стремился покинуть родное гнездо и отправиться в вольный полет. Но в одно прекрасное утро родители меня обрадовали – они разменивают нашу замечательную квартирку на две помельче и поскромнее. Короче говоря, избавились от меня и отправили, помимо моего желания, в самостоятельное плавание по просторам жизненного океана.
Я окинул взглядом свою захламленную донельзя комнатку и вздохнул. Не хватает женской руки, да и остальные части тела мне определенно бы не помешали.
Всюду валяются книги, даже телевизор едва виден за стопкой полного собрания Роберта Джордана (уже двадцать с лишним томов и конца серии не предвидится). Меня не перестает удивлять скорость написания и количество его книг, эдакая фэнтезийная «Санта-Барбара». Именно в стиле фэнтези и были все плакаты, развешанные по моей комнатушке, чтобы прикрыть результаты «евроремонта». Драконы, эльфы, маги, красавица Николь Кидман… ой! Это к делу не относится. Так о чем мы? Ах да…
Взяв конверт в руки, я заметил то, чего раньше заметить попросту не успел. В нем что-то лежало помимо самого письма. На секунду в голове появилась дурацкая мысль, что это бомба или вирус, который, по слухам, рассылают по почте, но потом я усмехнулся своему идиотизму и открыл конверт.
Из него вывалился странный перстень.
– Однако…
Признаюсь, есть за мной одна странность. Я привык иногда рассуждать вслух. Психолога вызывать не надо, это не так страшно, как кажется, бывает довольно редко и никому не мешает. К таким вещам быстро привыкаешь, живя в одиночестве и редко выходя из дому.
Откровенно говоря, последний месяц я вовсе из квартиры не выходил, а продукты только по телефону заказывал. Когда я стал вампиром, я просто опасался выходить на улицу. Сначала я боялся, что на кого-нибудь брошусь или просто сгорю от лучей солнца, а потом (когда понял, что с солнцем у меня остались дружеские отношения) просто стал себя чувствовать не таким, как все… чужим, что ли… Сейчас это уже почти прошло, но все равно чувствуешь себя неуютно.
Осмотрев перстень, я заметил, что он не похож на обычные побрякушки, коих я насмотрелся, гуляя по рынкам с очередной девушкой. Перстень отливал зеленым цветом и, хотя он и не светился, мне показалось, что если на него долго смотреть, то немного режет глаза. На нем красовался странный рисунок в виде глаза с голубым зрачком и совершенно красным белком, как бы странно это ни звучало.
– Все страньше и страньше, – пробормотал я, отложив перстень и достав из конверта лист всего с несколькими строчками рукописного текста на ветхой (старой?) бумаге.
Текст был написан на латыни удивительно красивым почерком. Так писали в давние времена: куча всяких закорючек, чуть не руны какие-то. Неужели тот, кто писал это письмо, знал о моем увлечении латынью? Хотя они просто могли читать мои статьи или переводы. Или все же это случайность?
Письмо составляли три коротких предложения:
«Non fit sine periculo facinus magnum. Omne initium difficile est. Fac et spera».
Я сел в кресло и достал латинский словарь. Конечно, я знаю латынь совсем неплохо, но со словарем спокойнее. Перевести текст не составило труда:
«Великих дел, не сопряженных с опасностью, не бывает. Всякое начало трудно. Действуй и надейся».
Я задумался над тем, что же означают эти слова, при этом по привычке начав вертеться в кресле. Я просто обожаю это дело. Кресло – моя единственная серьезная покупка. Остальное досталось при дележе имущества с родителями и от старых жильцов. Я увидел кресло в магазине и понял, что это любовь с первого взгляда. С тех пор я писал свои заметки, статьи и делал переводы исключительно в нем.
Повернувшись к зашторенному окну, я задумчиво спросил у этого самого окна:
– К чему бы это? Или я чего-то не догоняю?
Ответом мне было лишь завывание «Арии». Кстати, хорошая песня – «Вампир». Не очень соответствует истине, но мне нравится. Глупо, наверно, но недавно я составил целый сборник песен о вампирах. Интересно послушать, хотя настроение, конечно, портится.
– Стоп. А это что? – Я перевернул лист и только сейчас заметил еще одну надпись в виде какого-то особо заковыристого узора.
Взяв увеличительное стекло, я прочел: «Gens una sumus». Это я перевел и без словаря: «Мы – одно племя».
Вот те раз. Уж не от «родственников» ли письмецо? Может, это они меня и вычислили? В последнее время я нарочно лазил по страничкам разных культов и верований, оставляя прозрачные намеки, надеясь найти кого-нибудь из «кровопийц». Но все было зря… До этого дня. Может, они наконец прольют свет на то, что со мной произошло? Но почему тогда они не оставили своего адреса? Что за странные слова? И перстень зачем? Слишком много вопросов и ни одного ответа. Хотя…
Стоило бы осмотреть конверт.
Я взял в руки странную посылку и ничего интересного, естественно, ни внутри, ни снаружи больше не обнаружил. Обычный белый конверт без всяких рисунков, самый стандартный, продается на любом почтамте, и кроме надписи «Найт» на нем больше ничего не написано. Ну что ж, придется прибегнуть к помощи современных технологий.
Я включил компьютер и вылез в Интернет. Заглянув в свой почтовый ящик, выяснил, что выиграл какую-то путевку (чего только не присылают), прочитал пару писем от знакомых из чата… Вот одно интересное послание: одна знакомая предлагает встретиться. Может, не отказываться? Я уже устал от одиночества (да, даже за один месяц можно устать). Пора бы развеяться. Так почему бы не развеяться с девушкой, с которой меня ничто не связывает, кроме удаленной дружбы? Я посмотрел на дату письма, и все надежды рухнули. Да это же письмо недельной давности! Давненько я почту не проверял. Боюсь, что ей не понравится то, что я отвечаю лишь через неделю, так что лучше вообще отвечать не буду. Остальные письма были из разных Интернет-рассылок и никакой полезной информации в себе не несли (только не спрашивайте, зачем я тогда на них подписался, сам не знаю).
Закончив с почтой, я начал поиск по ключевым словам и фразам из письма. На самом деле я искал рисунок, хоть как-то похожий на рисунок на перстне (но поисков такого типа пока еще не придумали, поэтому приходилось искать по словам), поиски, впрочем, ничего не дали, что совершенно неудивительно, ведь Интернет на самом деле одна большая помойка.
Я еще раз заглянул в почтовый ящик и обнаружил новое письмо. Видать, только что пришло. Я бы не обратил на это письмо никакого внимания, если бы не один момент. В углу был изображен рисунок красного глаза с голубым зрачком, точно такой же, как на перстне, только без зеленого отлива вокруг. Я открыл текстовый файл:
«Дорогой Виктор. Мы рады, что вы проявили интерес к нашему братству. Если вам действительно небезразличны наши ценности и заветы, то мы имеем честь пригласить вас на Посвящение. Как вы уже знаете, после этого вы станете полноправным братом по крови. Посвящение является таинством единения с нашим Владыкой, и обо всех подробностях, как и о самом факте проведения, мы не имеем права сообщать людям, не входящим в братство, поэтому, это письмо после прочтения сотрется. Ваша кандидатура была рассмотрена на собрании братьев по крови и признана наиболее желательной, поэтому мы надеемся, что вы в должное время прибудете в наш храм. Да пребудет с вами Владыка…»
Далее шел адрес и сегодняшнее число…
Значит, меня приглашают на какое-то Посвящение в секте «Братья по крови». Видимо, я так долго светился на форумах всяких сект, связанных с поклонением вампирам, что меня заметили. Наконец-то! Этого я и ждал. Вот только что именно проповедует эта секта, я уже забыл (если вообще знал), все эти секты так похожи, что просто смешались в моей голове. Может, потом вспомню. Интересно, а как это они рассматривали мою кандидатуру? Что именно в моей биографии их интересовало? Были ли в моей родне люди с психическими отклонениями? Или моя профессиональная пригодность? И зачем я только оставлял в этих сектах свои данные? Хорошо еще, что для сектантов я отдельный почтовый ящик использовал, а то могли бы провести параллель с неким Найтом, весьма известным в некоторых кругах, в том числе сектантских, только скорее как противник, нежели адепт.
Записав адрес и время «проведения Посвящения», я откинулся на спинку кресла и задумался. Письмо действительно стерлось, хотя я понятия не имею как. Я в хакеры не записывался.
А стоит ли мне туда наведываться?
– Пожалуй, все же стоит. Не сидеть же всю жизнь дома, – решительно сказал я монитору.
Все же звук своего голоса немного обнадеживает. Спокойнее как-то становится. Хотя особенно красивым голосом я похвастать не могу.
Если честно, меня до сих пор совершенно не тянет гулять по улицам. С тех пор как «это» со мной случилось и я вернулся из Киева, я даже из дома-то не выходил, впрочем, я уже об этом говорил. Так что сегодня, видимо, будет мой первый выход в свет, можно так сказать.
Ах да. Я же еще не рассказал самое главное: чем же все-таки питаются вампиры, а точнее, некий вампир по имени Виктор. Я предпочитаю питаться как нормальные люди. Удовольствие от еды – это одно из немногих удовольствий, которые мне доступны, не выходя из дому. Хотя в последнее время возникает жажда, которую нельзя утолить простой водой, но с ней я пока справляюсь с помощью слегка недожаренной печени. Вообще-то гадость жуткая, но все лучше, чем пить кровь. Кто бы знал, как глупо я себя чувствовал, когда впервые попробовал эту недожаренную печенку. Даже не столько глупо, сколько противно. Хорошо еще, что эта жажда появляется всего два или три раза в неделю. А то ведь и ломки могут начаться, как у наркомана.
Если честно, то я просто не могу представить, что пью кровь. Сразу мутить начинает. И слава богу, вот когда перестанет мутить, пора будет харакири осиновым колышком делать.
Отключив компьютер, я прикинул, через сколько мне выходить. Получилось, что еще часа три в запасе есть, если ехать в центр, а точнее, на Кузнецкий мост, то надо выходить минут за сорок. А значит, до четырех я свободен.
Можно еще поспать. Едва закрыв глаза, я тут же их открыл. Опять заиграла заунывная мелодия звонка.
Нет. Я его точно отключу. Вот прямо сейчас встану, дойду до двери и отключу, оторвав провод от динамика.
Подойдя к двери, я услышал голос соседки и мужские голоса.
«Неужели и вправду милицию вызвала, старая карга?» – промелькнула мысль.
Ну точно. Это просто невероятно. Заглянув в глазок, я увидел старушенцию, которая клялась двум милиционерам, что видела, как некий субъект, до жути похожий на меня, тащил труп мимо ее квартиры. С ума сойти.
Я открыл дверь и выглянул на лестничную клетку.
– Э-э-э… Здрасти.
Главное – вежливость. На лестничной клетке стояли два милиционера. Один невысокий, с лысиной а-ля Горбачев, а другой поздоровей и помоложе, заметно, что только закончил школу милиции. Причем, по всей видимости, младший уже что-то успел напортачить, потому что лысый на него периодически косился и тот под его взглядом постоянно вертелся, явно чувствуя себя в чем-то виноватым.
Заговорил, естественно, тот, что постарше:
– Капитан Лысько, – представился он. – Вы Виктор Светлов?
Ну да, конечно, сразу к делу. А ведь фамилия у него очень соответствует внешнему виду.
– Еще вчера был.
Будем считать это сарказмом.
– Вы не могли бы сообщить, где вы были 21 июня?
Так я и думал.
– В Киеве. Есть свидетели. А что, меня в чем-то подозревают?
Ничего. Мы тоже можем быть серьезными.
– Подозревают в краже особо ценного имущества в виде кошки преклонных лет, проживающей в соседней квартире.
Надо же, да он еще и шутить умеет, а я думал, что для того, чтобы шутить, нужны мозги.
– Вы что, всерьез подумали, что мы вас подозреваем в убийстве? – спросил Лысько.
– Подумал. Вон, у вас даже свидетель есть. Э-э-э… вернее, был. – А бабка-то не дура, уже смылась давно. Наверняка как только я вышел, так сразу и смылась.
– Ладно, – капитан махнул рукой на дверь соседки. – В каждом доме таких свидетелей полно. Слушай я их, мне бы пришлось тогда каждого второго сажать и каждого третьего расстреливать.
– Да? – Я, честно говоря, обрадовался. – Значит, я не один так мучаюсь? Есть все-таки справедливость в нашей стране.
– Есть, но только очень мало и почему-то только для избранных, – неожиданно грустно ответил капитан.
Эк сразу посерьезнел, видать задело. Оно и понятно, нынче милиции тоже несладко живется.
– Вы ничего подозрительного не замечали? Люди какие-нибудь незнакомые тут не ходили?
– Я? Да я болею уже второй месяц, не выхожу никуда, – тут же ответил я.
– Наслышаны. Вас, между прочим, весь дом обсуждает. Молодой человек, с виду здоров как бык, и за целый месяц ни разу не вышел из дому. Странно, не находите?
А говорит, что не подозревает. Надо же, как меня соседи любят. «Быком» назвали. Таких комплиментов мне уже давненько не говорили.
– Нет. Не нахожу. – Шутить как-то сразу расхотелось. – У меня свои дела, у вас свои.