Девушки победно уселись первыми: красивые и загорелые, в микроюбочках, видны узкие полоски трусиков, в маечках, без лифчиков, понятно, да и маечки больше похожи на рыбацкие сети. Валентин засмотрелся на одну яркую блондинку, явно некрашеную – все личико в веснушках, а Тарас прошипел люто:
– Ну счас я им, гадам!.. Ну счас…
Валентин поинтересовался тихо:
– А на каком основании?
– Да ты что, не видишь?
– Что?
– Этих гадов не видишь?
Глаза Валентина не отрывались от новой крупной креветки, огромной, как рак, с толстым вздутым хвостом, что к тому же облеплен красными икринками. Голос его стал совсем нежным:
– Ну почему же гады?.. Здоровые ребята. Не те, что длинноволосье с гитарами в подъездах. И девчонки у них… ничего. Наверное, даже не наркоманки. Или не совсем уж…
На сдвинутые столы принесли кружки с пивом, двое официантов суетливо помчались с широкими подносами, полными множества тарелочек с креветками, маслинами, соленой рыбой, бифштексами.
Рокеры громко хохотали. По всему залу раскатывалось эхо, а богатырские шлепки по спинам звучали, как выстрелы из орудий. Парочки испуганно вздрагивали. Одна пара уже успела расплатиться: подозвали Аниту, еще только заслышав грохот подъезжающих чудовищ, Тарас проводил уходящих налитыми кровью глазами, потом перевел обрекающий взгляд на пирующих.
Еще один мужчина торопливо подозвал Аниту, бросил на стол деньги, его спутница вскочила с такой скоростью, словно уже чувствовала чужие руки на бедрах.
– Скорее бы начинали буянить, – сказал Тарас мечтательно, – ох, скорее бы!
– Да вообще-то нам нельзя, – предупредил Валентин, но голос его прозвучал как-то вяло.
– Да ну? – удивился Тарас. – А в порядке вынужденной самообороны?
Валентин покосился на крутые валуны плеч спецназовца:
– И кто ж на тебя нападет?
Тарас обиженно умолк, а Дмитрий сказал нейтрально:
– Вообще-то каждый гражданин обязан защищать как себя, так и жизни… и здоровье, имущество близких ему, а также любого постороннего человека. Как в Уголовном кодексе… или что-то подобное.
Тарас бросил на него взгляд, полный благодарности, а Валентину сказал с упреком:
– Вот видишь!
Валентин даже бровью не повел в сторону Дмитрия:
– Ну, Тарасик… Нет такого в Уголовном кодексе. Да и было бы… Как будто не знаешь, что ждет спецназовца, затеявшего драку с мирным населением!
Тарас буркнул:
– Ты этих называешь мирными?
Валентин аккуратно и ловко разделал несколько креветок, разложил их по краям блюдца красивой звездочкой, полюбовался:
– Важно не то, как ты их называешь. Даже как я их называю, не настолько важно, увы. Принимают во внимание только то… черт, а вот этой креветке сто… как их называет Кодекс. А по нему всяк, кто не в армии…
От стола с рокерами голоса звучали все громче. Дмитрий видел, с какой надеждой прислушивается Тарас. Мощные челюсти замерли, из тяжелой пасти торчат веточки укропа и куриная лапка, словно сержант, как динозавр, подхватил с земли жертву прямо с травой.
За столом рокеров вовсю хлестали пиво, смачно раздирали крупных раков. На помощь Аните выбежали два подростка, стол рокеров заполнился блюдами с красной рыбой, черная икра горками из широких чаш, горы копченых колбасок, севрюга, лососи, снова икра: уже красная, отборная, каждая икринка блестит, как капля красного янтаря…
Тарас шумно сглотнул, устыдился, отвел взгляд и с такой злостью рванул пополам бедную креветку, словно раздирал юсовца. Валентин смаковал панцири деликатно, медленно, наслаждался, и было видно, что его нисколько не беспокоят ни рокеры, ни повышение налогов, ни голодовка учителей в Хабаровске.
За столом рокеров загремела посуда. Вожак снова грохнул кулаком по столу, он красиво напрягал мускулы, вскидывал брови и картинно выпячивал челюсть, и без того тяжелую и квадратную, с мужественной ямочкой на раздвоенном подбородке.
Дмитрий не расслышал, что было сказано, но рокеры завопили, радостно заколотили по столу ножами. Кто-то выкрикнул «гип-гип ура».
Тарас покосился в их сторону, как разъяренный медведь. Глаза вспыхнули, словно два лазерных прицела.
– Черт, – прорычал он люто, – за это уже в старое время бы замели! Хоть на пятнадцать суток да посадили бы!
Валентин проронил насмешливо:
– Ты такой старый, Тарасик?.. Я думал, что Советской власти и не застал.
– Батя рассказывал, – буркнул Тарас. – Тогда порядок был. А сейчас эти сволочи распустились!
– Давно ли ты сам слез с мотоцикла? – поинтересовался Валентин. – Ладно, не бери в голову. Бери в рот… ну хотя бы вот эту! Считай, для тебя почистил. Подсласти. В самом деле, какое свинство: у кого-то есть харлей, а у кого-то и не было…
– Да я на эти харлеи, – ответил Тарас зло. – Я на своей старенькой яве делал эти харлеи… Мне их рылы не нравятся! Это же предатели национальных интересов! Сегодня они на харлеях, завтра Родину продадут!.. Не, лучше бы их перебить или пересажать раньше.
Валентин иронически улыбался.
Рокеры веселились, орали. Красная от натуги, Анита один за другим приносила подносы, заставленные кружками пива. Пена перекатывалась через края, темные кружки стояли в пене, что стекала по подносам и падала широкими хлопьями на пол.
– Вот сейчас начнут, – прошептал Тарас. – Уже набрались… Только бы милиция не пришла, не повязала…
Валентин иронически улыбался.
Анита пробежала мимо, ее взгляд с сожалением скользнул по пустым тарелкам перед Тарасом и его спутниками, но промолчала, тут же появилась уже с подносом, заставленным кружками, блюдцами с рыбой, снова креветки, толстые ломти жареного мяса…
– Вот сейчас, – сказал Тарас с надеждой. – Ну же…
Валентин с ленивым безразличием рассматривал спутниц рокеров. Они держались не просто раскованно: без этих плечистых парней давно бы стали мишенью чересчур пристального внимания, шуточек, а то и лапанья, сейчас же мужчины, встречаясь взглядами с этими красотками, трусливо опускали глаза и пригибали головы: а вдруг эти в черных куртках перехватят их взгляды?
Глава 11
Тарас заскрежетал зубами. Лицо стало желтым от невыносимого разочарования. Рокеры шумно вставали из-за столов, шумно взрыгивая, девушки не отставали, похлопывали себя по голеньким животикам. Одна бесстыдно задрала маечку и почесала голую грудь, красиво вылепленную, с нежной белой кожей, на миг мелькнул ярко красный кончик, мужчина напротив вытаращил глаза, челюсть отвисла. Рядом с ним застыла, как вбитый в землю кол, академического вида девушка в больших роговых очках, надменная, с плоской грудью, зато выпуклой спиной.
Гогоча, рокеры шумно двинулись к выходу, толкая и задевая посетителей. Вожак на ходу небрежно сунул Аните в нагрудный карман зеленую бумажку:
– Держи. Классное пиво! Теперь ссать будем до самой Окружной дороги. Ха-ха!
Тарас, бледный и сразу похудевший, смотрел вслед остановившимися глазами. Валентин посмеивался, подозвал Аниту:
– Сколько с нас? А то засиделись что-то…
Рокеры столпились в дверном проеме. Дмитрию показалось, что вот-вот разнесут, все широкие и могучие ребята, но черных курток за окном становилось все больше, а здесь меньше, слышно было, как облегченно вздохнул кто-то из посетителей.
Валентин положил деньги на стол, поднялся:
– Говорил же, нечего было ждать. Но пиво и в самом деле здесь хорошее.
Дмитрий вскочил, насточертело сидеть перед пустой тарелкой, Тарас встал с такой натугой, словно разламывал свое окаменевшее тело.
Рокеры уже рассаживались по мотоциклам. Солнце блестело на хромированных деталях, на железных бляхах, что усеивали куртки рокеров с головы до ботинок.
Вышли, щурясь от яркого света. Валентин, ни на кого не глядя, прошел к джипу и сел за руль. Тарас и Дмитрий были на полдороге, когда сзади загрохотало. Один из рокеров, успевший отлить первым, лихо газовал, стоя на месте.
Тарас остановился, его повернуло в ту сторону, как магнитом. Валентин включил зажигание, крикнул нетерпеливо:
– Ну что вы там?
Глаза Тараса все еще тоскливо мерили рост этих крепких парней, ширину плеч, накачанные бицепсы:
– Погоди минутку…
– Поскорее!
Дмитрий остановился, а Тарас медленно пошел к рокерам. Те усаживались на упругие кожаные сиденья, подружки легко и грациозно задирали загорелые ноги, садились сзади. Его наконец заметили, смотрели с насмешливым любопытством.
Тарас остановился перед вожаком, ладони пошли вниз, словно пригибая чьи-то головы:
– Тише, тише, ребята.
Грохот стал тише, а вожак поинтересовался ленивым сытым голосом:
– Что тебе, мужик?
– Это ты мужик, – ответил Тарас. – Ну чо сидишь, как жаба на пне? Давай начинай.
Брови вожака взлетели на середину лба:
– Что начинать, хлопец?
– Драться, что же еще? – удивился Тарас. – Хотите драться, так нефига! Чо уставился?.. Давай, не сиди.
Рокеры переглядывались. Вожак поинтересовался:
– Мужик, ты не спятил?
– Не-а, – ответил Тарас и вытер рукавом нос. – Но вы ж это… ну… предлагаете… Прямо настаиваете! Ну я и решил…
Вожак удивился:
– Мы предлагаем?
– Ну да, – ответил Тарас простодушно. – Вы ж ента… ну, с руками как ходите…
Он растопырил руки, как будто им не дают прижиматься к бокам чудовищные глыбы мускулов, переступил с ноги на ногу, набычившись и выпятив нижнюю челюсть. Получилось так похоже, что вожак вспыхнул, насмешка налицо, но Дмитрий видел, что вожака тревожит простецкий вид этого парня, чересчур простецкий. Если бы не заподозрил нечто, то не стал бы вожаком этого сброда на мощных мото: кое-что в жизни надо чувствовать спинным хребтом.
– Мужик, – сказал вожак предостерегающе, – ты лучше подбери сопли и канай отсюда, пока цел.
Один из рокеров ахнул:
– Ролло, он уйдет без трепки?
– Пусть идет, – угрюмо распорядился вожак.
Тарас переступил с ноги на ногу, еще больше выпятил нижнюю челюсть, а руки изогнул крючками:
– Ага… ну да. Так у вас это… ну, как у сраных мух, что под шершней косят… Чтоб не трогали, да? Мимикрия?
Вожак медленно багровел. Грудь его вздымалась, глаза быстро стрельнули по сторонам, прошлись по неподвижному Дмитрию и даже достали мирно сидящего в машине Валентина.
– Считай, ты допросился, – процедил он. – Айрен, Анрыл – врежьте дураку.
Тарас успел обидеться:
– А пошто не сам?
На него бросились с двух сторон. Один детина размахивал металлической цепью, на которой можно бы крепить якорь, второй прыгнул с нунчаками. Тарас поспешно отступил на шаг с воплем:
– Ай-ай, на меня напали!!!
Дмитрию показалось, что он даже постарался скорчить испуганную рожу на случай, если в окно кто-то смотрит. Один из крепких чернокуртников сказал с угрюмым злорадством:
– Поздно, мужик. Снимай штаны! Может быть, помилуем.
Девица, что осталась на заднем сиденье его мощного харлея, захохотала. Рот ее был намазан широко и мощно. На загорелой коже живота выделялся непомерно крупный пупок мертвенного цвета.
Рокер замахнулся, метясь в лицо Тараса, но неожиданно ударил быстро и резко в живот. Тарас удивленно опустил глаза на кулак, завопил громко и отчаянно:
– Ой-ой, меня ударили! Меня бьют! Меня убивают! Куды милиция смотрит?
Рокер с удивлением посмотрел на свой кулак. Костяшки покраснели, словно ударил в ствол дерева. От мотоциклов крикнули нетерпеливо:
– Да врежь ему как следует! И поехали.
Тарас отозвался обрадованно:
– Хорошо, счас!
Рокер вздрогнул, словно сосна, по которой ударили обухом. Дмитрий не успел рассмотреть удар, настолько тот был мгновенным и неожиданным. Рокер еще постоял, а затем медленно повалился на спину, не сгибая коленей.
Грохнуло, словно в самом деле рухнуло дерево.
От мотоциклов ахнули. Дмитрий видел, как двое оставили сиденья, пошли с двух сторон к смельчаку. Один вытащил из-за спины короткую дубинку, а другой неспешно и уверенно натянул черные кожаные перчатки. На тыльной стороне блестели заостренные шипы, делая перчатки похожими на спины доисторических ящеров.
До Дмитрия донесся довольный голос Тараса:
– Эх, до чего же люблю вынужденную самооборону!
Он сделал шаг в сторону, пригнулся, двигался как-то странно, неуклюже, пропустил два сильных удара, Дмитрий видел, как Тарас содрогается от ударов, отмахивается неумело и тупо, но все-таки один рокер вскрикнул и ухватился за локоть, а второй после ряда сильных ударов дубинкой споткнулся и растянулся вниз лицом.
Тарас отступил на шаг. Руки с растопыренными пальцами пошли в стороны. Группа на мотоциклах пребывала в неподвижности. Один из пытавшихся проучить нахала все еще пятился, другой остался лежать вниз лицом, руки раскинул. Красная лужа растекалась на асфальте, но для разбитого носа крови было многовато.
Вожак крикнул раздраженно:
– Что за… Ах, так он крутой? Ну ладно. Пошли!!!
Дмитрий дернулся, ибо все рокеры, дюжина крепких здоровенных парней, слезли с мотоциклов и бросились на дурака. Тарас в испуге попятился:
– Вы чо, парни? Вы чо?
Дмитрий наконец решился сдвинуться с места, услышал предостерегающий свист. Валентин наблюдал с брезгливой миной, Дмитрию покачал головой.
Рокеры налетели, как огромные черные псы на зайца. Тарас исчез, замелькали дубинки, цепи, кастеты. Оставшиеся в одиночестве женщины визжали от восторга, вскакивали, глаза горели, как фонари в ночи.
Дмитрий видел черные спины, взлетающие руки. Сейчас руки выглядели вдвое мускулистее, а дубинки казались огромными. Он слышал сдавленные крики, глухие удары.
В какой-то момент двое рокеров вытащили из толпы третьего. Кровь брызгала из разбитого лица тонкими струйками. Его оставили на асфальте, оба заорали люто девкам, одна завизжала и помчалась к ним, а они оба снова бросились в драку.
Еще одного вынесли из сечи, крови Дмитрий не заметил, но он был в отключке. Девушки слезли с мотоциклов, их загорелые ноги мелькали, как шпалы под бегущей электричкой. Сраженных бойцов оттаскивали, быстрые руки промакивали кровь.
Наконец толпа раскрылась, как раскрывается тюльпан при скоростной съемке. В воздух подлетели двое, завалив сразу несколько соратников, Дмитрий наконец увидел Тараса. В разорванной рубашке, от одного рукава пестрые ленточки, но загорелые руки мелькают как поршни, крупное тело неуловимо быстро сдвигается, ускользая от ударов, смазывая их мощь, ослабляя удары. Дмитрий слышал обозленные крики, вопли боли. Руки сержанта между тем торопливо ломали суставы, перебивали кости, разрывали связки, пробивали головы, а когда сдвигался хоть на дюйм, то слышался хруст коленных чашек.
Когда рокеров осталось всего трое, один с руганью выхватил монтировку, замахнулся. Тарас качнулся в сторону, руки мелькнули, и дыхание остановилось в груди Дмитрия: рокер вздрогнул, а монтировка уже торчала из его груди, погрузившись на две трети.
Вожак отступил на шаг, побледнел, Тарас поспешно шагнул следом, Дмитрий услышал сухой хруст, что повторился трижды. Вожак медленно валился на асфальт, уже с перебитыми, как соломинки, толстыми костями, уже калека, над виском провалилась кость, белокурые волосы стали алыми…
Джип по крутой дуге оказался рядом с Тарасом. Валентин заорал:
– Заснул?
Дмитрий вздрогнул, орали ему, прыгнул через борт, Тарас уже рядом с Валентином, машина рванулась в тот же миг, его едва не перебросило через задний борт. Валентин стремительно вырулил дворами на широкую улицу, быстренько перестроился в левый ряд и погнал на скорости, часто поглядывая в зеркало.
– Да никто не гонится, – сказал Тарас успокаивающе. – Они ж крутые…
Дышал он тяжело, с хрипами. Грудь вздымалась часто, Дмитрию почудился треск, словно сломанные ребра задевали одно другое. Волосы над ухом слиплись от крови, над бровью пламенела ссадина. Еще одна ссадина украсила подбородок. Рубашка разлезлась по швам.