– Удачной охоты. – Пограничник смотрел на Мартина с любопытством, но без неприязни. – Вы бы разобрались, как это у вас получается, гражданин Дугин. Всем бы польза была.
– Я постараюсь, – проходя зеленой аркой пропускного пункта, сказал Мартин. Все-таки пограничники в последнее время стали лучше. Спокойнее как-то… без той нервозности и подозрительности, что в первые годы.
Он прошел пешком минут десять, удаляясь от суеты и толпы. Мимо магазинов «Охота» и «Все в дорогу», мимо стихийно возникшего, но успевшего уже легализоваться крытого рынка, где торговали снаряжением и товарами с чужих планет. Мимо нескольких маленьких гостиниц «для всех рас» и ресторанов с заманчивыми иноземными названиями, обещавшими небывалые яства.
Только потом Мартин поймал машину. Частник остановился сам, открыл дверь, не уточняя ни маршрута, ни цены. Спросил:
– Из путешествия вернулись?
Здесь, на обычной московской улице, туристический язык уже казался чужим. Слишком простые и мягкие звуки, слишком короткие фразы.
– Да. Только что.
– Так и думал. Сам три раза путешествовал. Дай, думаю, подвезу собрата… Далеко были?
Мартин закрыл глаза, откинулся поудобнее.
– Очень далеко. Двести световых.
– И что там?
– То же самое. Дождь идет.
Водитель засмеялся:
– Вот и я так думаю. В гостях хорошо, а дома лучше. Сколько ни путешествуй, а лучше Земли не найдешь. Я ведь путешествовал просто так, на слабо меня друзья взяли. Пьяные все, дурни, поспорили, что сумеем пройти и вернуться. Я-то вернулся, а вот…
Мартин молчал. Перебирал пальцами в кармане два жетона: без сканера их было не отличить друг от друга. Вечером Мартину предстояло написать письмо родным погибшего мальчика и отправить горькую весть вместе с жетоном.
Мартин решил, что после этого стоит напиться.
2
Никогда не назначайте деловые встречи на утро понедельника.
Субботним вечером это покажется прекрасной идеей. Можно быстро закончить телефонный разговор и вернуться к гостям. Можно искренне верить, что воскресенье пройдет спокойно и тихо, в неспешных домашних делах и небрежной холостяцкой уборке, с ленивой вылазкой в ближайший магазин за пивом и мороженой пиццей – самым гнусным надругательством американцев над итальянской кулинарией. Можно даже рассчитывать, что вечер воскресенья завершится сонным просмотром телевизора.
Никогда не обещайте бросить курить с нового года, заняться спортом со следующего месяца и быть свежим и бодрым с утра понедельника.
– Вас зовут Мартин? – спросил гость.
Мартин сделал головой странное движение, которое могло означать все что угодно: «да», «нет», «не помню» или «у меня болит голова, а вы задаете дурацкие вопросы».
Последнее предположение было бы верным.
– Хотите кафетин? – неожиданно предложил гость. Мартин посмотрел на него с проснувшимся интересом.
По первому впечатлению источник его мучений был типичным бизнесменом из тех, кто начал носить галстук с год назад, но еще не научился самостоятельно его завязывать. Коренастый, коротко стриженный, в костюме от Валентино и сорочке от Этро. Мартин прекрасно знал, с какими просьбами такие друзья приходят, и давно уже научился в этих просьбах отказывать.
Что смущало Мартина – так это часы. Настоящий «Патек». Не по чину были часики, а это могло означать все что угодно. Начиная от непроходимой глупости визитера и заканчивая самым неприятным – он не тот, за кого себя выдает.
– Давайте, – согласился Мартин. Гость протянул ему полоску фольги с запрессованными внутрь таблетками. Вспомнилось, что такая упаковка называется «блистер». Красивое слово, почти фантастическое. Он достал свой верный блистер…
– У вас уютно, – дожидаясь, пока Мартин разжует и запьет минералкой таблетки, сказал гость. Ничего особо уютного в комнате не было – так, рабочий кабинет в обычной квартире. Стол с компьютером, два кресла, книжные шкафы и оружейный сейф в углу. Так что на комплимент Мартин не ответил, посчитав его простой данью вежливости. – Значит, вы и есть Мартин?
– Вы наверняка видели мои фотографии, – пробормотал Мартин. – Да.
– Редкое имя в наших широтах, – глубокомысленно заметил гость.
Мартин начал звереть. Имя было тем, что он никак не мог простить родителям. Раннее детство прошло под прозвищем «гусак» – мультик про мальчика Нильса, путешествовавшего над Скандинавией на гусаке Мартине, показывали по телевизору регулярно. Ну а о том, как сочетается имя Мартин с отчеством Игоревич, лучше было и не вспоминать.
– И в долготах, – согласился Мартин. – Родители обожали книгу Джека Лондона «Мартин Иден». Я удовлетворил ваше любопытство?
Гость кивнул. И сказал:
– Хорошо еще, что им не нравился Грин. Редкое имя куда лучше придуманного, верно?
Мартин смотрел на него, и на языке вертелось «тебе ли рассуждать о Грине?». Но ведь – рассуждает!
– И как бы меня могли звать в таком случае? – поинтересовался он.
– О, – гость оживился, – масса интересных вариантов! Друд. Санди. Грэй. Стиль. Коломб. А еще ваши родители могли увлекаться политикой. Всякая революционная романтика… Фидель Олегович, к примеру. Поверьте, это еще ужаснее!
Мартин развел руками:
– Сдаюсь… Слушаю вас очень внимательно, таинственный незнакомец.
Гость не стал торжествовать. Гость достал из кармана пиджака паспорт и протянул Мартину.
– Эрнесто Семенович Полушкин, – вполголоса прочитал Мартин. Поднял на визитера глаза, кивнул, вернул паспорт. – Как я вас понимаю… Давайте к делу?
– Вы – частный детектив, работающий за пределами Земли, – сказал Эрнесто Семенович. – Я не ошибаюсь?
Работы своей Мартин не стыдился и скрывал ее от родных лишь по причине старомодности дяди и излишней нервозности матери. Сам он предпочитал термин «курьер», но, в сущности, это была многократно воспетая и многократно осмеянная работа частного детектива. Опасная вопреки расхожему мнению не количеством нацеленных в сердце пуль, а количеством получаемых пощечин и выслушиваемых истерик.
– Давайте я внесу полную ясность, – сказал Мартин. – Так уж получилось, что некоторые люди умеют заговаривать ключникам зубы, а некоторые – нет. Так уж получилось, что у меня это получается очень удачно. Поэтому я выполняю работу, более всего схожую с работой курьера. Ваша любимая жена отправилась путешествовать по другим мирам? Я найду ее и передам ваше письмо. А если она не может придумать историю для возвращения – я сочиню для нее историю. Ваш деловой партнер живет в ином мире? Я поработаю посыльным. Через Врата большие грузы не протащишь, но ведь торгуют не только железным ломом и бревнами. Я могу доставить десяток-другой килограммов – редкое инопланетное лекарство, пряности, чертежи и схемы неизвестных на Земле устройств… Только не просите таскать наркотики. Во-первых, выходящих через Врата проверяют. Во-вторых, я принципиальный противник психотропных средств. Вы можете также попросить меня найти убежавшего кредитора или нечистоплотного делового партнера, но тут уж я подумаю, браться ли за дело. Я вовсе не супермен. И не наемный убийца. Рисковать жизнью ради чьей-то мести мне не хочется.
– А если вам сделают такое предложение? – спросил Эрнесто. Он слушал Мартина очень внимательно.
– Это уже предложение? – уточнил Мартин.
– Вопрос.
– Сам я на такие вопросы отвечать не обучен, – с ноткой разочарования отозвался Мартин, вставая. – Но есть у меня номер телефонный, могу дать, человек за меня и поговорит.
Эрнесто Семенович улыбнулся и остался сидеть.
– Я действительно не собираюсь делать такие предложения, Мартин. Это было чистейшее любопытство. Я знаю тех, кто является вашей крышей. Мне даже известно, почему вам оказана эта услуга. И я мог бы попробовать их переубедить… но мне это совершенно не нужно.
– Тогда к делу, – снова садясь, ответил Мартин. То ли из-за вычурного имени, то ли из-за каких-то нюансов поведения, но утренний гость ему нравился. Очень не хотелось выслушивать от него слегка завуалированное предложение найти и прикончить сбежавшего с Земли должника. Впрочем, многолетний опыт уже подсказывал Мартину, что подобных банальностей не будет. С такими предложениями приходят люди попроще.
Эрнесто замялся. Где-то глубоко под спокойной иронией и явным доброжелательством, адресованным Мартину, жила в нем легкая тревога и неловкость. Будто собирался он поведать историю печальную и постыдную одновременно: о неверной жене, убежавшей с лучшим другом, о наглом кидалове, на которое он купился словно лох, о вспыхнувшей внезапно страсти к молоденькой дуре-фотомодели, о потребности в редчайшем и дорогом афродизиаке с планеты Ханаан.
Мартин ждал, демонстрируя вежливость, но ничуть его не торопя и заинтересованности не проявляя. Серьезные люди очень не любят просить, а ситуация такая, что хочешь не хочешь, но в роли просителя Эрнесто Семеновичу побывать придется. Впрочем, человек он сильный, раз уж фамилия Полушкин ему в житейских делах не помешала. Иной бы сменил, войдя в сознательный возраст, а Эрнесто ее носил гордо, как знамя над осажденным фортом.
– Все до ужаса банально, – сказал Эрнесто. – Вы позволите?
– Да, – глядя на появляющиеся на свет портсигар и зажигалку-гильотинку, сказал Мартин. – Благодарю.
Сигару он взял с удовольствием, хотя и не считал себя любителем табачной отравы. Но уж лучше иногда покурить сигару, чем каждые полчаса травиться сигаретным дымом.
– Настоящая гавана, – мимоходом сказал Эрнесто. – Был недавно на Кубе, оттуда и привез… в Москве сплошной фальсификат…
Мартин подумал, что эту банальную фразу изрекают обычно люди, ничего не понимающие в сигарах, не умеющие их хранить и не знающие, где покупать. Но сигара и впрямь оказалась отличной – и Мартин смолчал.
– Так я говорю, что все очень банально, Мартин. У меня есть дочь. Ей семнадцать лет… дурацкий возраст, что ни говори. Девочке взбрело устроить себе турне… она прошла Вратами. Я прошу вас отыскать ее и доставить обратно. Как видите – все очень просто.
– Чрезвычайно просто, – согласился Мартин. – И очень банально… Семнадцать лет, говорите?
Эрнесто кивнул.
– Давно она покинула Землю?
– Три дня назад.
Мартин кивнул. Хуже, чем если бы его разыскали немедленно… но терпимо. Хотя его и пытались разыскать – еще в субботу… без особой настойчивости, впрочем.
– Я должен кое-что выяснить, прежде чем приму решение.
Эрнесто не возражал.
– Какие ваши отношения с дочерью? – спросил Мартин.
– Хорошие, – без колебаний ответил Эрнесто. – Нет, бывают споры… но вы понимаете, я избавлен от целого ряда обычных житейских проблем. Хочешь новые тряпки – пожалуйста. Хочешь всю ночь слушать музыку – слова никто не скажет… когда строили дом, я сразу заказал хорошую звукоизоляцию. Отдых, учеба… все в порядке.
– Я понимаю, – согласился Мартин. – А обычные, человеческие отношения? Поговорить по душам, отпроситься в ночной клуб, привести домой приятеля?
– Поверьте, я хороший отец, – с легкой гордостью сказал Эрнесто. – Поговорю, отпущу, разрешу. Поспорю, посоветую, но если не удастся на своем настоять – смирюсь.
– Замечательно, – с понятным недоверием ответил Мартин. – Что ж… а как она относится к вашему бизнесу?
– У меня вполне законный бизнес, – опять же не без гордости сказал Эрнесто. – Любой серьезный бизнес – гадкая штука, но стыдиться мне нечего. Я не бандит, торгующий «дурью» и содержащий притоны. И дочери за меня не стыдно, если вы об этом спрашиваете.
– Она посоветовалась с вами, прежде чем отправиться в свое… путешествие?
– Нет, – ответил Эрнесто.
– Это не кажется вам странным?
– Не кажется. У нас были разговоры про Врата, и я объяснял Ирине, что пользоваться услугами ключников следует с осторожностью, лишь накопив жизненный опыт и обретя уверенность в собственных силах. Ирочка не согласилась. Ей нравятся путешествия, а что может быть лучшим путешествием, чем путь через Врата? Скажу честно, Мартин, я не исключаю, что через два-три дня Ирочка вернется сама. Но не хочу рисковать.
– Мне надо будет осмотреть ее комнату, личные вещи, – сказал Мартин.
Эрнесто нахмурился, но все-таки кивнул.
– Оплата?
– Назовите сумму, – легко ответил Эрнесто. – Я знаю ваши расценки, меня они не смущают.
Ну что за незадача! Мартин пытался придумать хоть одну вразумительную причину для отказа – и не находил причин. Приятный человек. Легкомысленная дочка. Хорошие деньги. Не за что зацепиться. И уж если дойдет дело до серьезных разговоров, его не поймет собственная крыша. Скажут: «Серьезный мужик, с понятиями… беда у него, надо бы помочь, Мартин».
Все эти мысли промелькнули в голове и сменились чем-то вроде недоумения. Почему он хочет отказаться от предложения? На бухгалтера-убийцу он согласился охотиться, рискуя и пулю поймать, и собственные руки в крови испачкать. А сейчас надо всего-то девочку домой вернуть.
– Не нравится мне что-то, – признался Мартин. – Честное слово.
Эрнесто развел руками – мол, ничем помочь не могу.
– Вы все мне сказали? – уточнил Мартин. – О своей дочери, о себе?
Если и была в ответе пауза, то совсем крошечная и невинная.
– Все, что относится к делу. Но вы спрашивайте, я отвечу на любые вопросы.
Мартин сдался:
– Я приму душ и выпью кофе, хорошо? А потом отправимся к вам. Можете подождать здесь…
– С удовольствием, – немедленно согласился Эрнесто. – Книжечку полистаю…
Лежащий на столе потрепанный том Гарнеля и Чистяковой открылся на статье о расе хри, подозреваемой авторами в ненависти к чужакам и людоедстве. Полушкин посмотрел на фотографию, изображающую что-то вроде гигантского омара на болотистом берегу, лицо его даже не дрогнуло.
Мартин отправился в душ.
– Здесь грустно и одиноко, – сказал ключник. – Поговори со мной, путник.
Мартин никогда не придумывал истории загодя. Частично из суеверия – ему казалось, что придуманная история может каким-то мистическим образом «материализоваться», стать известной другим путешественникам. Частично из сложившегося ощущения, что ключники ценили импровизацию.
– Я хочу рассказать о человеке и его мечте, – сказал Мартин. – Это был обыкновенный человек, живущий на планете Земля. И мечта у него была обыкновенная, простая, другой бы и за мечту ее не посчитал… уютный домик, маленькая машина, любимая жена и славные детишки. Человек умел не только мечтать, но и работать. Он построил свой дом, и дом даже получился не слишком маленьким. Встретил девушку, которую полюбил, и она полюбила его. Человек купил машину – чтобы можно было ездить в путешествия и быстрее возвращаться домой. Он даже купил еще одну машину – для жены, чтобы та не слишком скучала без него. У них родились дети: не один, не двое, а четверо прекрасных, умных детей, которые любили родителей.
Ключник слушал. Сидел на диванчике в одной из маленьких комнатенок московской Станции и внимательно слушал Мартина.
– И вот, когда мечта человека исполнилась, – продолжал Мартин, – ему вдруг стало одиноко. Его любила жена, его обожали дети, в доме было уютно, и все дороги мира были открыты перед ним. Но чего-то не хватало. И однажды, темной осенней ночью, когда холодный ветер срывал последние листья с деревьев, человек вышел на балкон своего дома и посмотрел окрест. Он искал свою мечту, без которой стало так тяжело жить. Но мечта о доме превратилась в кирпичные стены и перестала быть мечтой. Все дороги лежали перед ним, и машина стала лишь сваренными вместе кусками крашеного железа. Даже женщина, спавшая в его постели, была обычной женщиной, а не мечтой о любви. Даже дети, которых он любил, стали обычными детьми, а не мечтой о детях. И человек подумал, что было бы очень хорошо выйти из своего прекрасного дома, пнуть в крыло роскошную машину, помахать рукой жене, поцеловать детей и уйти навсегда…