Она с интересом повернула голову и возбужденно заметила:
– О, нам что-то несут! Сама посуди, какой мне интерес сидеть в конторе и париться в духоте! Уже с утра было ощущение, что я вот-вот утеку в собственные туфли! Кондиционер сломался еще вчера, а эти сволочи его до сих пор не починили. У меня кабинетик – шесть метров.
Помещаюсь там только я и компьютер. К вечеру голова становится квадратная, как монитор. О, салатики!
И она с наслаждением взялась за салат. А вот Ольга никак не могла заставить себя что-то съесть. Странно – чем аппетитнее соседка по столику уминала свою порцию, тем более отвратительной казалась ей еда. Что это – отголосок старой ревности? Или просто нервная реакция?
– Илья сказал, у тебя все уладилось, – сообщила Камилла. Ее яркие, жирные губы блестели, как давно немытая посуда. Ольга подавила слабый приступ тошноты.
– Да, в общих чертах, – уклончиво ответила она.
– Твой процесс закончен?
Она кивнула. Ей было неприятно, что собеседница осведомлена о таких деталях. Если она заговорит о Виталии… Но Камилла только оглядела свою тарелку, почти опустевшую.
– Сейчас принесут горячее. Ты не боишься баранины? Некоторые это мясо не любят, а вот я ее обожаю! Жестковато, но что с того?
И без перерыва поведала, что с детства обожает восточную, экзотическую, на московский взгляд, кухню. Наверное, сказывается кровь, заметила она. Ольга узнала, что Камилла родилась и выросла в Узбекистане.
– Илья любит экзотических женщин, – сказала та. – Или любил, уж не знаю! Но все-таки это довольно странно, что он на тебя запал.
Все в ней – одежда, выражение глаз, бесцеремонные речи – вызывало в Ольге чувство неприязни. И тем не менее она не могла зажать уши, встать и уйти. Она начинала понимать Илью – Илью той поры, когда он увлекался Камиллой. Она в самом деле могла зачаровать – именно этой пряной необычностью.
– Сейчас он придет, – сообщила та, нетерпеливо оглядывая приближающуюся официантку. Девушка натужно, но в то же время с профессиональным изяществом несла тяжелый, уставленный тарелками поднос. – Наверное, нужно было все заказать на троих, но раз уж у него так изменились вкусы… Не знаю, что он теперь ест.
Но сказано все это было без тени ревности и неприязни. Ольга даже позавидовала этой женщине. Хорошо бы научиться воспринимать свою жизнь так же – без трепета, без страсти, с философским спокойствием. Муж, любовник, друг – все пройдет мимо, останешься только ты, наедине со своей душой, со своей натурой. Все остальное – неважно.
Она снова взглянула на часы. Зрелище поставленных перед нею тарелок с кусочками темного мяса, картофелем фри и приправами оставило ее равнодушной. Зато Камилла настолько ушла в процесс, что совершенно позабыла о своей собеседнице. Она впервые замолчала, а Ольга получила возможность подумать. Илья прислал к ней свою прежнюю любовницу. Ему прекрасно известно, что она хорошо знает об их старых отношениях. Как это понять? Пора ему появиться – она ждет почти полтора часа – намного дольше, чем он обещал…
Ольга постоянно поглядывала на дверь, но когда вошел Илья, в первый миг его не узнала. Она как будто увидела его впервые – настолько незнакомыми показались его глаза, залысина, сама манера держаться. Илья пустым взглядом обвел ресторан, увидел женщин, подошел, криво опустился на стул. Ей подумалось, что он пьян. Его пошатывало из стороны в сторону, и казалось, что он с трудом сохраняет равновесие.
Камилла встретила его сияющей улыбкой:
– Наконец-то!
– Ты о чем? – спросил мужчина, ставя локти на столешницу. Ольгу он как будто не видел – смотрел только на свою старую знакомую.
– Мы тебя давно поджидаем!
– В самом деле, давно?
«Он пьян, – подумала Ольга. – Напился в конторе, а теперь безуспешно пытается это скрыть».
– Я не так уж опоздал, – сказал Илья, заглянув под обшлаг рукава. Видимо, он пытался найти там часы, но так и не разглядел циферблата. Зато Ольга хорошо разглядела стрелку и цифры. Он опоздал. Явился куда позже, чем обещал, и теперь ясно почему. Напился с приятелями. Напился в стельку!
– Однако, – критически сказала Камилла. При этом она явно наслаждалась всем происходящим. И то и дело метала косые взгляды в сторону Ольги. – Где ты успел так нажраться? Кто тебя напоил?
– Не твое дело, – ответил тот.
– Может, не мое, но здесь сидит женщина, которой ты обещал…
– Да замолчи ты!
– Молчу, – неожиданно кротко ответила Камилла. – Однако ты меня попросил кое о чем…
– Сама знаешь, что внакладе не останешься, обед за мой счет, – отрезал Илья. – Ради бога, замолчи!
Ольга слушала, не встревая в разговор. Ей казалось, что эти двое говорят о чем-то таком, о чем она не имеет ни малейшего понятия. Камилла снова достала пудреницу, слегка коснулась пуховкой выступающих скул. Придирчиво огляделась по сторонам. Она ждала, когда принесут десерт. Илья ничего не ждал – у него было такое застывшее лицо, как будто его заморозили в холодильнике и только что вынули, чтобы сделать немного помягче. Он пытался улыбнуться, но ничего не получилось.
– Что происходит?
Она услышала свой голос как будто со стороны. Камилла вопросительно подняла брови:
– Я лично жду десерт.
– Илюша, что с тобой? – Ольга больше не слушала эту женщину.
– Ничего особенного, – Илья наконец увидел ее. – Просто устал. Жара…
– От чего это ты устал? – бесцеремонно перебила Камилла. – Бумажки подписывать или стакан поднимать? Я даже знаю, с кем ты пил! Теперь кондиционер точно не починят!
– Ты не могла бы уйти отсюда? – неожиданно обратился к ней Илья. Голос у него был усталый и злой. Теперь Ольга не верила своим глазам – как она могла так обмануться! Пьян? Трезв, как никогда! От него совсем не пахло, Илья сидел прямо, а его глаза… Они были усталыми, почти больными, но ни в коем случае не хмельными.
– Что ты сказал? – недоверчиво переспросила Камилла.
– Я говорю, что тебе лучше бы уйти, – повторил Илья. – Тебя ждут люди.
– Никуда не двинусь, пока не съем десерт, – решительно объявила женщина. Она возмущенно взмахнула вилкой, которую все еще держала в руке. Ольге показалось, что она хотела уколоть Илью зубьями, но вовремя остановилась. – Вот съем и пойду.
– Как хочешь, – он обреченно встал, оглядел грязные тарелки и выложил на стол несколько купюр. – Надеюсь, этого хватит. Оля, пойдем.
Она молча последовала за ним. На выходе не выдержала и обернулась. Камилла сидела бледная, злая и вертела в руках скомканную салфетку. Ольге показалось, что глаза женщины мокры, но тут ее мог подвести рассеянный, неяркий свет ресторанного зала.
Они вышли на улицу. После кондиционированной прохлады и полутьмы день казался обжигающим. Ольга сощурилась. Она едва поспевала за Ильей – тот решительно двинулся вверх по улице, не ожидая, пока его догонят.
На углу, возле светофора, они наконец поравнялись. Женщина слегка запыхалась. Она самовольно взяла спутника под руку, Илья при этом чуть повернул голову:
– Наглая баба!
– Я?!
– Она, конечно. Видит, что людям не до нее, но сидит, ждет продолжения шоу. Жирная гадина!
– Зачем же тогда… – Она торопливо пошла рядом с ним. Загорелся зеленый свет, они перешли улицу. – Зачем ты вообще ее ко мне прислал? Я бы дождалась тебя и так. Она ведь была твоей…
– Ну да, крутили любовь, – отрезал он. – Ты думаешь, для нее это что-то значит? Расстроилась, когда тебя увидела? Да у нее на сегодняшний день несколько любовников сразу. Что такое сантименты – она не знает.
– И все-таки, – Ольга с трудом приноравливалась к его широким, возбужденным шагам. Приходилось почти бежать. – Это было не совсем удобно. Мне, во всяком случае.
Он не ответил. И тогда она решилась спросить, что с ним все-таки случилось.
– У тебя такое лицо!
Неожиданно Илья остановился. Повернулся к ней, потер ладонью щеку. Его глаза стали растерянными – как будто до сих пор он двигался в лунатическом сне, а теперь проснулся посреди уличной толпы, не понимая, как тут оказался.
– Да? – переспросил он. – В самом деле? – И без перерыва добавил: – Знаешь, мне, наверное, лучше будет от тебя переехать.
Он зачем-то посмотрел на часы, на этот раз увидев циферблат и медленно двинулся дальше. В первый момент Ольга не смогла заставить себя двигаться. Переехать?
– Ты так на меня обиделся? – жалобно спросила она, догоняя его. Эта странная погоня на многолюдной улице походила на дурной сон. – Неужели все из-за того, что я не захотела ехать на курорт?
– Какой курорт? – искренне удивился Илья. – Ах, ты об этой глупости… Вовсе не из-за этого. Ты была права, разве я могу тебе указывать, куда ехать, что делать. Ты была совершенно права.
«Обиделся, и очень сильно, – поняла женщина. – Какой же он ранимый! Никогда бы такого не подумала!» Она пришла в отчаяние. Обидеть лучшего друга, единственного человека, который действительно хотел и мог ей помочь! Который уже столько сделал для нее! Который в конце концов… Только прошлой ночью…
Она схватила его за руку:
– Ну послушай, я прошу прощения! Я была неправа, нервы развинтились! И я очень благодарна за все, что ты для меня делаешь!
– Да не о чем говорить!
– Ты не можешь вот так просто взять и уйти!
Илья сильно, почти до боли сжал ее пальцы. Его рука была влажной и горячей.
– Езжай домой, – хрипло сказал он. – У меня сегодня еще столько дел! Вечером постараюсь забрать вещи, но ты особенно меня не жди. Могу и не успеть. Увидимся на днях, ладно?
Ольга подумала, что сейчас заплачет. Вот так нелепо все кончается? Так кончается долгая дружба, едва начавшийся роман? Что же у нее останется, если этот мужчина тоже уйдет, исчезнет? Опять пустота, сводящая с ума тишина по ночам, слишком широкая постель, одиночество, страшное чувство заброшенности, беззащитности? Он едва снял с ее плеч тяжелый груз и тут же взвалил его обратно. Ольга даже не успела перевести дух. Не прошло и двух суток, как она опять осталась одна…
– Прошу тебя, – почти беззвучно сказала она, толком не зная, о чем собирается просить.
Но он уже не слушал. Илья отпустил ее руку и теперь быстро удалялся, мелькая за спинами прохожих. Он почти бежал, полы его легкого пиджака развевались. Ольга стояла у обочины. Ладонь была еще влажна от его рукопожатия, во рту пересохло, в левом виске проснулся лихорадочный, частый пульс. Она смотрела ему вслед до тех пор, пока не потеряла из виду. Илья скрылся за углом.
Глава 4
Ольга едва переставляла ноги – они онемели, в ступнях появилась горячая, стреляющая боль. С того момента, когда Илья исчез, она бродила по городу, не останавливаясь, без цели, без намеченного маршрута. Куда ей было идти? Отправляться домой она не хотела. Одна мысль о столкновении с рабочими, которые с утра оккупировали квартиру, приводила ее в отчаяние. Денег не было, а значит, она не могла зайти в кафе, дать усталым ногам передышку. Напроситься к кому-нибудь в гости, позвонить знакомой? У нее не было настроения кого-то видеть, о чем-то говорить. Хотелось молчать, ни о чем не думать и плакать… Но разве заплачешь в толпе, где на тебя устремлено столько глаз!
И она ходила, ходила… Иногда спускалась в метро, бесцельно проезжала несколько станций, снова поднималась наверх. День клонился к вечеру, даже солнце начинало уставать. Ее лицо пылало, как в лихорадке, блузка на спине намокла от пота. Она купила бутылочку воды и выпила ее одним духом. Ольга говорила себе, что нужно возвращаться домой, и тут же спрашивала – есть ли у нее дом? Дом в том смысле, как его нужно понимать? Очаг, семья, убежище? Место, куда хочется возвращаться, где тебя ждут?
«Я никогда не почувствую эту квартиру своей, – думала Ольга, пересекая двор. – Никогда не стану настоящей хозяйкой. Ну, закончится этот ремонт, уйдут рабочие, я все вымою, отскребу, расставлю по местам мебель. И потом наступит вечер, когда мне уже не нужно будет ничего делать. И вот этот-то долгожданный вечер и будет началом настоящего ужаса. Потому что я представляла его совсем не так. Я думала – мы с Виталием усядемся за стол, накрытый чистой скатертью. Откроем бутылочку красного вина, зажжем красивые свечи. Я обязательно приготовлю утку с яблоками или с ананасами – как он любит и как люблю я. Поставим музыку, задернем шторы. Поцелуемся и поздравим друг друга с окончанием наших мук. И эти слова будут значить для нас намного больше, чем конец ремонта. А потом начнем новую жизнь – такую же новенькую, чистую, как наша квартира. И с того самого момента всерьез задумаемся о нашем будущем ребенке. Потому что ребенок должен быть, без него ни одна квартира не превратится в настоящий дом. А теперь? Чего я жду теперь? И жду ли вообще?»
Она так устала, что даже забыла взглянуть на окна своей квартиры. Если рабочие все еще там, должен был гореть свет, уже темнело. Но ей было все равно – там они или уже ушли. В любом случае, она больше не может бродить по улицам, как беспризорная собака.
Ольга остановилась перед дверью, вложила в замочную скважину ключ. Мельком подумала, что у Ильи тоже есть ключи от квартиры, он самовольно присвоил себе один комплект. Он может прийти за своими вещами, даже если ее не будет дома. И тогда они даже не попрощаются. У нее не будет ни малейшего шанса что-то объяснить, извиниться как следует, попросить о снисхождении… Вероятно, он все-таки подгадает, когда ее не будет дома. Илья не любитель сцен, и если он решил, что все кончено, все воистину кончено…
Замки были отперты, но дверь не открывалась. Изнутри кто-то закрыл ее на задвижку. Значит, в квартире все-таки были рабочие. Остались допоздна, хотя она столько раз просила не делать этого, соседи жалуются на шум…
Она услышала за дверью быстрые шаги, глазок потемнел, потом щелкнула задвижка.
В следующий момент она уже смеялась и плакала, спрятав лицо на груди у мужа. Ольга буквально повисла на нем, так что ему с трудом удалось закрыть дверь. Виталий гладил ее по волосам и бормотал что-то неразборчивое, просил успокоиться, предлагал воды.
– Господи! – воскликнула она, смутно различая сквозь слезы знакомое лицо. – Это в самом деле ты! Ты! Значит, она не лгала!
– Кто? – ему удалось увести жену в комнату и усадить на диван. Ольга вытерла слезы. Теперь ей удалось как следует разглядеть его лицо. Немного осунулся, слегка похудел и у него такой усталый взгляд… Но это был ее Виталий – прежний Виталий, живой, здоровый!
– Где же ты был? – произнесла она сакраментальную фразу, изо всех сил стараясь, чтобы в ней не прозвучал упрек.
Муж отмахнулся:
– Потом расскажу. Скажи лучше – как ты управлялась одна?
– Ох, я такого натерпелась, – мысли путались, слова терялись – Ольга была совершенно сбита с толку. Только что она была в глубоком унынии, а теперь не знала, как выразить свою радость. А также изумление – оно было ничуть не меньше.
– И этот ремонт, и Иркин судебный процесс… Ах, да ты же ничего не знаешь. – Она всплеснула руками. – Или знаешь?
Муж ничего не знал. Она торопливо, не пускаясь в подробности, рассказала ему все. Но процесс уже не волновал ее, казался чем-то давно минувшим, неважным. Ей хотелось говорить совсем о другом – о том, как она ждала его, искала по всей Москве, как верила, что он вернется, и как потом постепенно теряла эту веру…
А он постоянно перебивал, возвращая Ольгу к рассказу о суде. Когда Виталий узнал, что жена подписала мировое соглашение и пошла на все условия Ирины, он только развел руками:
– Да как ты могла! Какая глупость!
– Я знаю, что глупость, но ведь она бы от меня не отстала!
– Где же ты взяла деньги?
Ольга хотела ответить и запнулась. Только теперь она осознала, что в приоткрытой двери соседней комнаты отлично видна двуспальная кровать, застеленная на двоих. Смятые подушки, мужская рубаха на спинке стула, валяющийся на полу кожаный ремень – утром Илья поменял его на другой, более светлый.