Грузовик зарулил на стоянку и мягко приземлился на посадочную площадку, устланную гравием. Такаси вылез из машины, распахнул двери кузова и оттуда на свет божий появились четверо ящеров. Рядом Никита припарковал захваченный «Муфлон».
Анатолий сразу отметил, что ящеров на базе значительно больше, чем людей. Согласно первому впечатлению, соотношение составляло примерно три к одному. При этом среди всех ящеров, попавших в поле зрения, не было ни одного, в ком можно было бы заподозрить офицера. Только рядовые солдаты, сержанты, да еще всякие нестроевые бездельники вроде кухонных рабочих да грузчиков. Непохоже это на то, о чем, по словам Якадзуно, мечтал Говелойс.
Обитатели базы странно косились на Анатолия, часовой с электрическим ружьем, охраняющий стоянку, даже спросил у Такаси, кого это он привез. Но, услышав ключевые слова «майор из отряда Аламейна», часовой успокоился, и, увидев это, перестали нервничать остальные.
К машине сбежались ящеры, они начали деловито разгружать награбленное добро. Никита куда-то ушел. Такаси раздал ценные указания грузчикам, после чего обратился к Анатолию:
– Пойдемте к командиру. Доложить надо, заодно и вас ему представлю.
Анатолий не возражал, и они пошли. По дороге Анатолий узнал, что база называется Карасу, обитает на ней около тысячи людей и трех тысяч ящеров, а если считать женщин и детей, то будет три тысячи людей и три тысячи ящеров, потому что молодых ящеров на базе нет.
Анатолий выразил удивление, почему такая большая база так плохо защищена. Такаси вначале заинтересовался, как это Анатолий так быстро все понял, а потом, когда Анатолий объяснил, посетовал на то, что оружия мало, потому что никто не думал, что будет большая война, и вообще, если бы оружия было столько, сколько надо, незачем было бы потрошить фермеров. Анатолий выразил сомнение в том, что ситуацию поможет исправить даже все оружие, имеющееся на окрестных фермах. Такаси согласился и добавил, что, будь его воля, он перерезал бы горло тому мерзавцу, который придумал творить такие безобразия над беззащитными людьми, но приказы начальства не обсуждаются, потому что, если обсуждать приказы начальства, армия превратится в стадо. Анатолий выразил надежду, что Вахид и Рашид знают что-то такое, чего не знают они, и поэтому насилие, которое кажется излишним, на самом деле оправданно. Такаси с готовностью согласился. Он добавил, что, если бы он сам так не думал, его бы здесь уже давно не было, потому что он сделал бы сеппуку вначале Вахиду, а потом себе. Анатолий хотел было сказать, что, по его мнению, сеппуку можно сделать только самому себе, потому что иначе это будет не сеппуку, а обычное перерезание горла, но потом решил не говорить этого. Он подумал, что Такаси будет неприятно слышать, как европеец упрекает его в незнании национальных обычаев. Потом Анатолий подумал, что очень странно, что он заботится о том, как бы не обидеть человека, только что участвовавшего в чудовищном злодеянии, но оставил эту мысль, потому что они пришли.
Как и в Исламвилле, в Карасу почти все помещения находились под землей. Такаси перекинулся парой слов с часовым у входа в подземелье, после чего они с Анатолием начали спускаться по узкой и плохо освещенной бетонной лестнице. Они немного поплутали по узким темным коридорам и наконец оказались в кабинете командира базы – ничем не примечательного сорокалетнего араба, заросшего бородой до самых глаз. Анатолий проверил его сканером и обнаружил, что Вахид имеет обычный для гражданских лиц Деметры класс С.
– Господин подполковник, – вытянулся по струнке Такаси, – лейтенант Накамура ваше задание выполнил. На базу доставлен один ручной огнемет, к нему сорок два выстрела, два армейских пистолета, к ним девяносто шесть патронов, автомобиль типа «Муфлон» на воздушной подушке, аккумулятор заряжен на тридцать шесть процентов, большой стационарный аккумулятор заряжен на девять процентов. Еще по мелочи...
– Достаточно, – перебил его Вахид. – Кого это ты привел?
– Майор Ратников, – представился Анатолий. – Я от Рашида.
– От какого Рашида?
– Рашида Аламейна, командира базы Исламвилль.
– Как его полное имя?
– Рашид Аламейн ад-Дин, только, по-моему, он гонит. Вряд ли он из рода ад-Динов.
Вахид рассмеялся и протянул Анатолию руку для рукопожатия.
– Документы предъявишь потом, – сказал он. – Какими судьбами к нам?
– Поломался.
– В смысле?
– Машина сломалась.
– Что за машина?
– «Капибара» убитая. Техпомощь вызывать без толку, только энергию зря потратим.
– Что же ты на такой машине на дело выехал?
– А у вас что, исправной техники на всех хватает? Может, поделитесь?
Вахид снова рассмеялся и хлопнул Анатолия по плечу.
– Не обижайся, – сказал он. – У нас с техникой такой же беспредел. Даже не знаю, как тебя обратно к Рашиду доставить, почти триста километров все-таки.
– А стоит ли? – небрежно спросил Анатолий. – Какая разница, где воевать? Свое задание я выполнил, так что готов поступить в ваше распоряжение.
– Что за задание было?
Лицо Анатолия выразило обиду.
– Издеваетесь? – спросил он. – Или у вас свободных охотников нет?
– Нет, – насторожился Вахид, – никаких свободных охотников у нас нет. А что это такое – свободный охотник?
Анатолий состроил гримасу, показывающую, что он удивлен и даже чуть-чуть обижен тем, что собеседник ничего не знает о свободных охотниках.
– У меня трансформация класса Е, – сказал он, – плюс полный набор имплантатов. Вы сможете предложить мне достойное задание?
Вахид разинул рот, но быстро справился с потрясением.
– В каком звании служили? – спросил он.
– Майор, командир взвода десанта.
– Почему перешли на нашу сторону?
– Меня выперли из армии.
– За что?
– Комиссовали по психике. Вы не бойтесь, я на людей не бросаюсь, – Анатолий добродушно улыбнулся, – но на медкомиссии очень жесткие требования. Я могу нормально воевать, но под стандарты не подхожу. Если бы я был опасен, мне бы процессор заблокировали сразу при увольнении.
– Сейчас он работает?
Вместо ответа Анатолий вытащил из-под куртки мобилу, протянул ее Вахиду, а затем проделал с ней несколько нехитрых манипуляций через нейрошунт. Вахид озадаченно присвистнул.
– М-да... – только и смог сказать он. – Ничего, что я к вам по-простому?
– Ничего, – махнул рукой Анатолий, – я снобизмом не страдаю. У вас найдется что-нибудь поесть? А то у меня внутренние батареи совсем разряжены. Это не срочно, если у вас проблемы с продовольствием, я могу обойтись...
– Ничего-ничего, – остановил его Вахид. – Такаси, отведешь его на кухню, скажешь раздатчикам, чтобы майора Ратникова кормили без ограничений. Как вас зовут, кстати?
– Анатолий.
– Вахид.
Они пожали друг другу руки.
– Я бы хотел отдохнуть пару дней, – сказал Анатолий, – а потом поподробнее ознакомиться с обстановкой. Но если у вас найдется для меня какое-нибудь конкретное задание...
– Я подумаю, – сказал Вахид. – А если ничего не придумаю, мы подумаем вместе.
– Мне потребуется доступ к штабным документам.
– Получите.
– Спасибо.
– Пока не за что.
– Заранее спасибо, – улыбнулся Анатолий. – Если ко мне больше нет вопросов, не смею задерживать.
– Документы у вас есть? – внезапно спросил Вахид.
– Да, конечно, – ответил Анатолий, – документы прикрытия есть, вот, пожалуйста, – он протянул Вахиду свою идентификационную карту. – Имя и биография настоящие, только должность другая. Ну, вы поймете.
Анатолий улыбнулся, потому что представил себе, как Вахид изучает документы вновь прибывшего офицера и обнаруживает, что тот служит в особом отделе братства офицером для особых поручений. А что, очень хорошее прикрытие, можно даже сказать, идеальное.
2
Рамирес вошел в студию и обнаружил, что она не пуста, как это обычно бывает за час до начала съемок. За монтажным пультом сидел Миштич Вананд, он был изрядно навеселе, если судить по стоявшему перед ним полупустому бокалу с амброзией. Глаза Миштича были тревожно расширены, в них застыло какое-то непонятное выражение. Наверное, с таким выражением кролик смотрит на удава или на лесной пожар, окруживший его со всех сторон.
– Привет! – проговорил Миштич заплетающимся языком. – Новости видел?
– Какие новости?
– На, смотри, – Миштич ткнул пальцем в пульт и указал на кнопку перемотки назад.
Очевидно, он хотел указать на кнопку воспроизведения, но промахнулся.
– Извини, я пойду, – сказал Миштич и попытался встать. – Второй раз смотреть не буду, а то стошнит. Мне и одного раза хватило.
С этими словами он все-таки встал на ноги и нетвердым шагом удалился из комнаты. Рамирес подошел к пульту, отодвинул в сторону недопитую амброзию и включил воспроизведение записи.
Запись была длинная, почти час, но все самое важное произошло в первые минуты. Первые десять минут Рамирес смотрел на экран не отрываясь, как бы зачарованно, потом он стал ускоренно проматывать запись, и когда она закончилась, то обнаружил, что стакан амброзии пуст. Рамирес не помнил, когда он его допил.
Зрелище было ужасное. И самое страшное было то, насколько буднично оно было снято. Вначале панорама фермы, самой обычной маленькой фермы, каких вокруг Олимпа сотни, если не тысячи. Вид снаружи, вид сбоку и сверху, не иначе из ветвей высокого дерева, хозяин, жены, дети, собаки, все красиво, все здорово, замечательный идиллический пейзаж.
Потом из леса появился большой грузовик, из него вылез белобрысый мальчишка, поговорил с хозяином, хозяин открыл ему дверь, и дальше – молниеносно – снайперский выстрел, ящеры выскакивают из кузова, перелетают через забор, выбивают окна, врываются в дом, раздается одинокий женский крик. А потом ящер выносит из дома оглушенную женщину, мерзкий мальчишка осматривает ее и ощупывает, как в борделе, и разочарованный, убивает ножом, как скотину. Потом ящеры деловито выносят из дома детские трупы, грузят их в машину, а командир отряда сидит на подножке машины и деловито беседует с кем-то, не попавшим в кадр, и время от времени раздает указания людям и ящерам. Почему-то эта спокойная деловитость показалась Рамиресу самой ужасной.
– Ну что? – спросил Миштич, неслышно появившись сзади. – Что скажешь?
– Еще амброзия есть? – спросил Рамирес и сразу же почувствовал, как пересохло у него в горле.
– Перед эфиром не набирайся.
– Сам знаю. Так амброзия есть?
– Есть.
– Так тащи!
После второго стакана Рамирес снова начал немного соображать.
– Кто это снял? – спросил он.
– Не знаю, – ответил Миштич. – Я получил эту запись из особого отдела, полагаю, они снимали скрытой камерой. Ты заметил, что один из бандитов никогда не появляется в кадре?
– Тот, с которым японец разговаривал?
– Да, тот самый. Двойной агент, наверное.
– Да хоть тройной! Он все видел и ничего не сделал, да я его за это своими руками удавил бы!
– Не горячись, до эфира еще пятнадцать минут. О, Шива милостивый! До эфира пятнадцать минут, а текст еще не готов!
Рамирес посмотрел на часы и увидел, что действительно до эфира осталось пятнадцать минут, а текст, мягко говоря, не готов. Внезапно Рамирес понял, что и как он будет говорить.
– Не волнуйся, – сказал он. – Давай-ка лучше пока смонтируем эти кадры как следует. Сегодня я буду говорить совсем немного.
3
Такаси проводил Анатолия на кухню, где слово в слово передал дородному ящеру в белом поварском колпаке распоряжение командира. Ящер ничуть не удивился, он удивился потом, когда Анатолий озвучил свои гастрономические предпочтения. А когда закончил расправляться со вторым килограммом сахара, вокруг него собралось около пятидесяти зрителей – человек пятнадцать людей, остальные-ящеры.
Анатолий обвел присутствующих мрачным взглядом и спросил, обращаясь ко всем вместе и ни к кому в отдельности:
– Что уставились? Никогда не видели, как офицер кушает?
Зрители дружно посмотрели на Анатолия невинными глазами. Он мысленно махнул рукой и вгрызся зубами в только что освежеванную тушку деметрианской лягушки лхулшэ. Сырое мясо не так вкусно, как жареное, но для восстановления сил подходит гораздо лучше.
Через некоторое время желудок Анатолия сообщил, что прекрасно понимает, как важно для организма быстро восстановить силы, но больше пищи он сейчас физически неспособен принять. Анатолий согласился с этим доводом и покинул столовую, лишив бесплатного удовольствия все прибывающих зрителей.
Насытившись, Анатолий отправился в жилой корпус, где его ждало разочарование – Вахид настолько проникся крутизной нового бойца, что выделил ему отдельную комнату. Анатолий рассчитывал поговорить с соседями, послушать байки, разузнать побольше о том, как живут рядовые бойцы наркомафии, ведь из обычного бытового разговора можно почерпнуть не меньше информации, чем из штабной базы данных. Теперь этот план пришлось отложить – ходить по коридору, стучаться в двери и набиваться в гости недостойно элитного бойца.
Можно заказать девочку, а потом с ней поговорить по душам, но для этого нужно сначала переварить пищу. Даже трансформация класса Е не позволяет получать удовольствие от секса, когда живот раздут настолько, что наводит на мысли о беременности. Анатолий перебрал все возможные варианты и остановился на самом подходящем – лег спать.
4
Прибыв в Исламвилль, Якадзуно полагал, что ему придется некоторое время пожить в казарме. Но его опасениям не суждено было сбыться – ему досталось место в четырехместном номере с туалетом, душем, холодильником и стационарным компьютером, как в дешевой гостинице. Соседями Якадзуно стали его знакомые по вертолету – Дхану Джаммури, Мин Го Хо и Ахмед Алараф. В личном общении бойцы наркомафии оказались абсолютно нормальными людьми. Как Якадзуно ни старался, он не смог отыскать в них ничего особенно зверского или циничного, люди как люди.
Дхану сходил к Козе и вернулся с литром отличного коньяка. Сразу же завязалась дружеская беседа. Вначале разговор пошел о погоде, потом как-то незаметно переключился на особенности климата Исламвилля по сравнению с климатом Олимпа. Якадзуно спросил, правда ли, что в районе Исламвилля водятся лягушкоеды, и ему ответили, что это правда. Тогда Якадзуно спросил, правда ли, что они очень умные и добрые и часто помогают людям, которые тонут в болоте.
– Ерунда все это! – заявил Мин Го. – Лягушкоед – он умный, но на человека ему положить. Они просто играть любят, им прикольно, когда человек в луже барахтается. Если человеку повезет, лягушкоед его на берег вытолкает, а если не повезет – в самую пучину затолкает. Только те, кому не повезло, потом ничего не рассказывают.
– А ты откуда знаешь? – удивился Якадзуно.
– Так, говорят, – пожал плечами Мин Го. – Может, врут...
Дхану начал рассказывать, что у одного его друга есть говорящий срасхевл, которого тот научил при булькающих звуках кричать дурным голосом: «Что, козел, амброзию хлещешь?» Особенно смешно, что он это говорит, когда кто-нибудь спускает воду в сортире.
Ахмед рассказал, как один его знакомый поскользнулся, садясь в машину, ударился о дверь, на которой не было резинового уплотнителя, и отрезал себе ухо острой кромкой.
– И как ухо? – поинтересовался Якадзуно.
– Пришили. Оказывается, ухо может пришить обычный медицинский робот. Вот если палец или еще что – тогда сложнее, а уши и носы легко пришиваются, для них даже стандартная программа есть.
Дхану и Ахмед немного подискутировали по поводу того, как можно случайно отрезать себе нос, а Якадзуно припомнил историю про то, как один мужик подрался с другим мужиком и начисто откусил у него кончик носа.
Дхану попросил Якадзуно рассказать что-нибудь про Гефест, и Якадзуно рассказал, как однажды по доброте душевной подобрал на перроне мужика, обширявшегося до полной отключки, и решил доставить его домой. А потом оказалось, что, пока мужик был в отключке, его ограбили, и Якадзуно пришлось долго объясняться с полицией. Хорошо, что они ему поверили, даже взятку давать не пришлось.