– Ну, я не имел в виду, что ты будешь ехать в голове колонны, – пояснил Мигер. – Для этого у нас есть полковник Кребс со своей гнедой кобылой. А вот тихонько проскользнуть вперед, разнюхать то да се и, когда тучи соберутся, вовремя подать знак.
– Это может проделать любой из ваших парней, капитан.
– Не-ет, – мотнул головой Мигер. – Мои ребята хороши против небольших набеговых отрядов, но суметь просочиться мимо половины Союза Племен им не по зубам. Для этого нужен такой скользкий тип, как ты, Крис.
– Спасибо, Патрик.
– Я ведь слышал о тебе кое-что, – продолжил Мигер. – Ты слывешь осторожным… некоторые олухи называют это трусостью, за глаза. И в то же время ты по доброй воле ныряешь в дерьмо, от которого шарахаются самые безрассудные, и выныриваешь оттуда с кошельком в зубах.
– Еще раз спасибо за комплимент, капитан, но мой ответ – нет. Помимо прочих соображений… я уже нанят.
– Да? И кто же твои наниматели?
– Вообще-то у проводников не принято отвечать на подобные вопросы, – заметил я. – Но ты уже поделился со мной секретными сведениями, да и тайна эта такая же протухшая, как и твоя. Мой наниматель стоит в дверях за твоей спиной и подает мне знаки, чтобы я не вздумал рассиживаться.
Мигер резко обернулся и увидел прислонившегося к стояку Малыша Уина, с деловым видом раскуривавшего длинную кубинскую сигару.
– Гном?! Какого черта потребовалось гномам в Запретных Землях?
– Хороший вопрос, капитан, – сказал я, вставая. – Подумайте над ним как-нибудь на досуге, ладно? И… удачи, Патрик.
– Тебе того же, Крис, – серьезно сказал Мигер. – Она… пригодится нам обоим.
* * *
– Что надо было от тебя этому синемундирнику? – недружелюбно осведомился Малыш Уин, когда мы вышли на улицу.
– Да так, – усмехнулся я, – пытался убедить меня принять участие в крестовом походе в рядах истинных защитников веры.
– Без шуток? У тебя, часом, не неприятности? Если что, я могу…
– Спасибо за заботу, мамочка, – не знаю с чего, но на меня вдруг напал приступ исключительно хорошего настроения. Интересно, с чего бы? Не с двух же стаканчиков текилы. По такой жаре у меня лично текила может вызвать разве что приступ меланхолии. – Но свои проблемы я привык решать сам, особенно когда их нет. Мы с капитаном Мигером просто зашли пропустить пару стаканчиков.
– Вы с ним что, друзья? – недоверчиво спросил Уин.
– До сего дня не были.
Полукровка задумался.
– Так ты говоришь, он хотел нанять тебя?
– Угу, – кивнул я. – Что обычно нехарактерно для правительства.
– Должно быть, – медленно сказал Малыш Уин, – они придают этой экспедиции очень большое значение.
– И, – заметил я, – не одни они.
Честно говоря, меня так и подмывало выложить Уину, что я не имею ни малейшего представления, из-за чего затеян весь этот сыр-бор. Но, поразмыслив, я решил отложить эти откровения до более подходящего времени – скажем, третий-четвертый день пути, когда мы уже гарантированно не сможем повернуть обратно. Он, конечно, на вид неплохой парень, этот полукровка, но кто их гномскую душу разберет? Вон церковные иерархи добрую тыщу лет не могли определить, наличествует ли у гномов душа вообще или они относятся к разряду «разумных животных».
– Три роты 69-го Нью-Йоркского, – задумчиво сказал Малыш Уин. – Бронепоезд. Эти ребята настроены серьезно.
– Ты забыл упомянуть кавалерию, – сказал я. – Неполная рота под командованием моего нового друга Патрика.
– В связи с этим, – продолжил полукровка, – встает вопрос, какую стратегию нам лучше избрать? Выйти как можно раньше и попытаться опередить остальных или пристроиться в кильватер?
– Куда?
– В кильватер, – повторил Уин. – Морской термин, означающий: следовать за кем-то.
– Я что, похож на морского волка?
– Прости, – смутился полукровка. – Мне довелось одно время поплавать… в Южных морях. С тех пор иногда… проскальзывает в речи. Хотя мистер Крип это ужасно не любит.
– Да и я тоже не люблю… – усмехнулся я, – когда мне говорят то, чего я не понимаю.
– Я, – напомнил Малыш Уин, – извинился.
– А я заметил. И оценил. Хотя на самом деле, – продолжил я, – вопрос, который ты поставил, на самом деле не стоит и даже не лежит. Если мы не выйдем к вечеру, а еще лучше – через пару часов, нам останется только уговаривать парней с бронепоезда выделить нам пару футов крыши.
– Думаешь?
– Поправка, – я наставительно воздел палец. – Уверен. Не знаю, правда, успели ли гоблины прослышать про Большой Железный Сундук, но готов поставить десять к одному, что Большой Костер запылает уже этой ночью.
– Скреглик млин! – Судя по тому, с каким выражением Малыш Уин выдохнул эту фразу, я только что обогатил свой лексикон гномским ругательством.
– Мне доводилось слышать про Большой Костер.
– А мне, – медленно сказал я, – довелось видеть.
Большой Костер 1872 года. Я тогда только начинал работать проводником. Будь у меня на пару унций опыта больше… никогда бы не согласился на предложение того паренька.
Мы спрятались в узкой щели в стене каньона. Этот чертов придурок-баптист выпил всю свою воду в первый же день и на второй, после полудня, когда солнце достало до нас своими лучами, он начал ныть, клянчить, умолять… потом перешел к угрозам, перемежаемым бессвязными молитвами. Я не стал ждать, пока он, наконец, решится напасть – достал свой «боуи» и объяснил, что перережу ему глотку в тот же миг, когда он коснется моей фляги. Тогда он снова начал ныть, и пришлось пообещать прирезать его и в том случае, если он не заткнется.
А ночью на дне каньона запылал огонь.
Никогда в жизни я не видел более мрачного и величественного зрелища. И, надеюсь, не увижу.
Тысячи и тысячи нелюдей – орков, гоблинов, троллей и других. О некоторых я и не слышал до того дня. Темная масса, затопившая каньон, словно море…
Изредка до нас доносились крики приносимых в жертву. Их было немало – путешественников вроде нас, жителей дальних ферм, не успевших почуять приближающуюся грозу и убраться за стены фортов… впрочем, те, кто успел это сделать, лишь оттянули неизбежное – из пятнадцати фортов уцелело лишь два.
Пару раз, когда крики были особенно пронзительные – наверное, их издавала женщина или ребенок, – мне приходилось сражаться с баптистом, которой рвался… не знаю, что он собирался сделать…
Хуже всего был третий день. Прямо под нами расположился отряд гоблинов, и я боялся лишний раз шевельнуться – слух у этих ребят отменный, равно как и чутье. Мне еще повезло, что мой наниматель выбрал именно этот день, чтобы вручить свою душу Всевышнему – с утра он еще стонал и даже пытался шевелиться, а к вечеру уже остыл.
А ночью все повторилось снова. Я пытался заснуть, точнее, свалиться в бредовый кошмар… до тех пор, пока в один из моментов просветления не обнаружил, что сижу на краю щели и радостно хохочу, глядя на мечущиеся в пламени фигурки. Пришлось прицепиться ремнем к телу баптиста – благо он уже успел закоченеть и вполне годился на роль якоря.
Они ушли под утро.
– Наш единственный шанс, – медленно сказал я, – оставить между собой и федеральной экспедицией как можно большее расстояние. Попытаться проскочить границу во время сбора… и молиться, чтобы Союз Племен не очень интересовался, что происходит за их спинами.
– Я понял, – Малыш Уин с сожалением посмотрел на тлеющий огрызок сигары и тщательно втоптал его в песок. – Что надо делать?
– Мне, – я воровато огляделся по сторонам, – осталось обстряпать одно дельце… думаю, это не займет много времени. Заодно прикуплю кой-чего.
– Сколько? – лаконично осведомился Уин.
Я произвел в уме быстрый подсчет.
– Сотни хватит с лихвой.
Кошелек мне пришлось выхватывать из воздуха буквально перед глазами – Уин бросил его почти без замаха. Хороший бросок…
– Ты пока можешь собрать все, что мы выжали из бедолаги Хинброкла, – сказал я. – А потом… просто выходи из города и иди в сторону солнца. Через три мили увидишь холм с двумя кактусами, на правом болтается коровий череп. Я буду ждать тебя под этим холмом.
– Собрать все… – задумчиво повторил полукровка. – Крис, вообще-то мы отобрали довольно много. Я, конечно, могу взять тележку, но как далеко…
– Точно, – я с силой хлопнул себя по лбу. – Так и знал, что непременно забуду тебе сказать. Видишь во-он тот черный забор? Это конюшня Пао Рутгера, хозяина «Железной подковы». Купишь там осла.
– Осла?
– Именно, – кивнул я. – Серенького такого ослика, желательно поменьше ростом… если, конечно, там будет из кого выбирать. Обычно там есть парочка… не считая приказчика.
– Я мог бы купить лошадей, – предложил полукровка. – Хотя, признаюсь, верховая езда никогда не входила в число моих любимых занятий.
– Уин, – я церемонно приложил ладонь чуть повыше кармана для часов. – Я мог бы прочитать длинную лекцию о сравнительных достоинствах и недостатках различных средств передвижения по Пограничью, но времени у нас немного, а посему очень прошу тебя – просто поверь мне на слово.
– Верю, – серьезно сказал Уин. – Мы ведь партнеры, не так ли?
– Партнеры, – согласился я.
Глава 4
Иллика аэн Леда,
ненужная принцесса
«В предутренний час, когда языки тумана, в последний раз коснувшись черных скал, потянулись прочь от берега, белопарусный корабль возник из серой мглы. Легли на влажный песок резные доски сходен, и звонко простучали по ним копыта единорога, чья шелковистая шерсть источала волшебное сияние. А на спине его восседала прекрасная эльфийка в блистающих доспехах, и зеленый плащ струился за ней…»
Так бы начал свою речь старый зануда Вальери, если бы вдруг воспылал желанием сделать из этой истории одну из своих заунывных баллад. Только желание у него такое никогда не возникнет – старый лентяй и ногтем не пошевельнет без королевского указа или не менее королевского задатка. Ну и ладно. Как говорят в таких случаях люди – не больно-то и хотелось. Тем паче что происходило все вовсе не так.
Никакого белопарусного корабля, конечно, и в помине не было. Все четырнадцать королевских ниэлей порхают, как прилежные пчелки, между Шанхаем и лондонскими доками, вызывая своими изящными очертаниями зубовный скрежет владельцев чайных клиперов. И приносят каждым рейсом очередную толику презренного желтого металла в королевский сундук. Неизвестно, откуда у его Светлого Величества прорезалась такая тяга к низменному торгашеству. По моему мнению – которое, впрочем, никому не интересно, – без толики гномьей крови здесь не обошлось. Просто род Фелеаноров имел куда больше возможностей неторопливо и вдумчиво, как и подобает истинным эльдарам, ознакомиться с хранимыми в Синей Башне летописями, что было недоступно всем прочим родам. Кто бы сомневался, что после подобных изысканий на Высоком Троне в блеске и славе окажутся именно чистокровные Перворожденные – в отличие от прочих претендентов, в предках у которых «вдруг» оказывается то гном, то фэйри… а одной принцессе достался человек. Спасибо хоть не орк или тролль.
Разумеется, ради такой принцессы никто не будет отвлекать корабль от действительно серьезного дела. Старейшины в Совете могут хоть сутками напролет талдычить о важности Миссии – их Светлое Величество, как говорят в таких случаях люди, чихать на них хотел. Ах, у вас Великая Миссия – так нате вам для нее принцессу, правда, не совсем первосортную, но вполне пригодную к употреблению, а в придачу к ней королевское благословение. Но о корабле даже заикаться не смейте. И о единороге тоже. Вы хоть представляете себе, сколько стоит его рог на аукционе в Сити?
А посему на американский берег я сошла не по любовно выточенной моими сородичами досточке, а по железному трапу, спущенному с борта новенького парохода-трансатлантика «Германик». Да, конечно, я преотлично знала, что эти пароходы – уродливый плод союза людей и гномов, железные монстры, грубо вспарывающие своими винтами океанские волны, а вид их труб, извергающих искры и дым, и вовсе должен повергнуть истинного Перворожденного в священный трепет.
Чего я не знала – так это того, что в каюте первого класса будет горячая вода и ванна, в которую эту воду можно налить. Что, несмотря на инкогнито, вокруг меня будут постоянно виться полдюжины воздыхателей, готовых по первому же движению бровей прыгнуть за борт в поисках ракушки со дна морского. Признаюсь, для принцессы, которую половина слуг во дворце – то есть, конечно, не слуг, ибо истинный эльдар никогда не опустится до участи слуги, а королевских почитателей, – старалась не замечать до крайних, дозволенных приличиями, пределов, такое отношение было не лишено приятности. Ну а если мне все же надоедало людское общество, достаточно было лишь подать знак Юлле – и я могла сколь угодно в одиночестве наслаждаться седыми волнами, соленым ветром и теплым, уверенным рокотом железного чудища под ногами.
Сейчас Юлла стояла в двух шагах от меня, бдительно надзирая за перегрузкой нашего багажа в присланный из отеля экипаж. Особого труда ей это не составляло – несмотря на царящую у пристани толкотню, вокруг нас без всякой магической помощи образовалось пустое пространство, причем у Юллы оно было на добрых два локтя больше. Я не обижалась – обычных эльфов местные жители наверняка должны были видеть хотя бы на картинках, а вот темную полуэльфку с великанской родней явно встречали впервые. К тому же манера моей спутницы прятать правую руку под плащом, под черными складками которого явственно угадывалось нечто угловатое, и тяжелый взгляд ее желтых глаз способствовали тому, что вокруг нас пока не собралась толпа зевак.
Я же, в свою очередь, с любопытством разглядывала все вокруг.
Меня всегда поражали человеческие города. Я могу понять прагматиков-гномов, которые не приступят к возведению своих подземных чертогов, не распланировав их предварительно до последнего камушка. С эльфами такое невозможно – ни один Перворожденный не потерпит ничьих приказов в столь важном деле, как создание жилища. Максимум, на что он способен, – это прислушаться к советам… или сделать вид, что прислушивался. В одном не приходится сомневаться, его делони либо органично вольется в общую гармонию каллингое, либо сгорит вместе со своим безутешным создателем – но непременно ярким белым пламенем. Люди же…
Это выглядело, словно какой-то очень юный бог вывалил на землю мешок пустых спичечных коробков, слегка разровнял образовавшуюся кучу, а потом, внезапно охладев к своей забаве, умчался прочь по своим божественным делам. Коробки же обнаружило одно экзотическое – с разноцветными брюшками – племя муравьев, не умеющих строить нормальные муравейники. Они замостили щели между коробками песком, выложили соломенные тротуары, заткнули дыры в коробках кусочками стрекозиных крыльев – но ничего не сумели поделать с тем, как коробки были рассыпаны изначально. Восхитительная симфония Хаоса… от которой у меня, похоже, начала кружиться голова.
Впрочем, нет – простое лицезрение домов, домишек, лачуг и хибарок вряд ли довело меня до такого состояния. Но мы были в порту, а это, среди прочего, означало жутчайшую какофонию как звуков – от лошадиного ржания до пароходных гудков, – так и запахов. Среди запахов преобладали «ароматы» навоза, немытого – причем весьма продолжительное время – человеческого тела и рыбы. До этого дня я и представить себе не могла, что рыба может издавать подобное амбре, разве что в качестве защитной меры – этот запах вполне способен был заставить любую чайку вывернуться наизнанку.
Сознание я не потеряла. Валиться без чувств на отходы конюшни и сосновую щепу недостойно ее высочества. Я всего лишь слегка прикрыла глаза и качнулась чуть вперед – этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы Юлла в тот же миг оказалась за моей спиной.