Развод и девичья фамилия - Татьяна Устинова 9 стр.


– Начальника, – поправил Сергей. Следовало непременно убедить Марью Семеновну, что Костик именно начальник, а не дружок.

– Он сказал, что в одиннадцать приехал, а ведь наврал, наврал, Сергей Константинович! Как же в одиннадцать, когда я сама его видала в восемь, вот те крест!

– В восемь? – переспросил Сергей. – Данилу?

– Вот те крест святой, видала! Как входил, не видала, врать не стану, а вот как выходил – видала. Сел на свой танк и покатил, покатил!.. Зачем он наврал, если дружка не он прикончил, а?

– Начальника.

– Ну да, ну да, хоть бы и начальника!

– А кто еще входил, Марья Семеновна? Или выходил?

– Чужой никто не входил, вот те крест святой! Только ведь я не стражник, я к дверям-то не приставлена, может, и пропустила кого! А выходить… Да почти никто и не выходил! Время такое, все только со службы воротились и по домам сидели. Валентина ваша выскочила. «До свиданья, – говорит, – Марья Семеновна, до завтра!» Вежливая она у вас больно. Вот бандюганище этот. А еще… нет, не знаю. Мальчонка из восьмой с нянькой прошел, эти вроде на детскую площадку. Ночь на улице, а нянька его на улицу тащит! Конечно, когда мать с утра до ночи груши околачивает, так мальчонка и по ночам… Бабулька Евсеева спустилась, это уж после восьми, куда после!..

– А труп вы во сколько нашли, Марья Семеновна? – нежно спросил Сергей.

Вахтерша задумчиво бросила в банку щепотку чаю, и от банки сразу пошел дух, как от пропаренного веника. Чай, очевидно, был самый что ни на есть натуральный.

– Вот не скажу точно, Сергей Константинович, – призналась она с сожалением, – у меня внутри как все взнялось, как от огня, Кира, значит, усаживает меня, а жилец из одиннадцатой квартиры, Михаил-то Петрович, говорит: «Ну, я за милицией пошел», а во сколько… Нет, точно не скажу.

– А Михаил Петрович откуда взялся?

– Так я закричала, со страху-то, – тут Марья Семеновна от души перекрестилась, – выскочила Кира, и Михал Петрович за ней. Чуть мне все нутро не отшибло, как увидала, как он лежит, и кровь вокруг черная! Сколько живу, такой страсти не видала! Вот в пятьдесят восьмом мне было двадцать лет, и пошли мы с подругой на пруд купаться. Молодые были, и все нам хотелось ночью искупаться-то. А тогда жизнь другая была, по ночам все спокойно, мы и пошли. А дорога мимо кладбища. Вот так все в горку, в горку, а потом…

– Спасибо, – сказал Сергей. Слушать про молодость Марьи Семеновны он никак не мог, даже из соображений политеса.

– А вам зачем знать, кто приходил, кто не приходил, – жарко спросила Марья Семеновна, – вы, видать, милиции-то не верите, а, Сергей Константинович? И я не верю, от нисколечко не верю! Я как увидала Юрку, участкового, ну, думаю, бог мне судья, а только этот самый Юрка еще хуже бандюган, чем хоккеист ваш. Его, Юркина, мамаша, Зоя Петровна, самогон еще тогда гнала, когда постановление ЦК вышло и по всем квартирам ходили и аппараты искали, а они, хитрые, в эвакуации, в Мордовии их научили…


– И больше никто не приходил и не уходил, – подытожил Сергей, – Данила в восемь часов. Потом Валентина, потом няня с ребенком, потом старушка Евсеева. Правильно?

– Ну, и этот еще, – небрежно сказала Марья Семеновна, – который к Кире-то ходит. Интерес ее. Видный такой мужчина, серьезный, с порфелем всегда, вежливый. Да вы его знаете или нет?

Назад