– Я наконец-то разделалась со всей этой бодягой, дорогая, не пора ли заняться чем-нибудь более приятным?
Следующие несколько дней были заполнены чередой ненавистных герцогу официальных и полуофициальных приемов, встреч, откровенных заигрываний и полуприкрытой брезгливости. К тому же все это приходилось терпеть в одиночку. После бурной ночи, последовавшей за днем отлета королевской эскадры, герцог отправила Агриппу готовить флагман к полету и сейчас частенько тосковала по нежной подруге. Но делать было нечего. Время решительных действий еще не наступило.
И вот однажды ночью Гармада осторожно потрясла герцога за плечо. Та резко села в постели, сунув руку под подушку, но, узнав Гармаду, устремила на нее недовольный взгляд:
– В чем дело?
Та робко протянула бланк распечатки шифро-граммы:
– Вы просили разбудить вас в любое время, если придет это.
Карсавен пробежала глазами текст, и недовольство мгновенно сменилось радостью.
– Шаттл готов?
– Да, госпожа.
Карсавен отшвырнула одеяло и буквально выбросила из кровати свое сухое, поджарое тело.
– Свяжись с Агриппой по закрытому каналу. Пусть готовится к старту. Курс… – Она окинула Гармаду оценивающим взглядом, будто прикидывая, можно ли ей доверить такую тайну, и, по-видимому удовлетворившись осмотром, повторила: – Курс Реймейк.
Полет к Реймейку занял полтора дня. Когда крейсер вышел на парковочную орбиту, герцог, всю дорогу проторчавшая в рубке, к скрытому неудовольствию Агриппы, которая рассчитывала, что эта дорога сторицей возместит ей несколько дней бестолкового торчания на орбите, от нетерпения начала грызть ногти. Все это время она подавляла переполнявшее ее возбуждение, но теперь почувствовала, что теряет остатки выдержки. Она стояла у обзорного экрана, не отрывая горящего взгляда от окутанного спиралями грозовых фронтов сумрачного шара планеты.
– Реймейк – планета гордых людей. – Карсавен порывисто повернулась к Агриппе. – Они отказались выдать мою мать даже тогда, когда королева пригрозила орбитальной бомбардировкой.
– Возможно, они были уверены, что наша мягкосердечная королева никогда так не поступит, – язвительно произнесла Агриппа, раздосадованная пренебрежением подруги, но, наткнувшись на яростный взгляд герцога, тут же прикусила язык.
– Если ты еще раз посмеешь сказать что-либо доброе о той твари, что пока еще носит корону, я… – в сверкающих глазах Карсавен на миг мелькнула задумчивость, – я, пожалуй, оставлю твою голову, она мне неплохо послужила в последнее время, но вырву тебе яичники.
Герцог отвернулась, не обратив внимания на то, как Агриппа дрожащей рукой утирает пот со лба. В рубке повисла гнетущая тишина. Герцог никогда не отличалась спокойным нравом, но этот взрыв… Возможно, вид Реймейка, последнего оплота ее матери, так подействовал на нее… В проеме двери возникла фигура лейтенанта Грамья, личного пилота герцога.
– Ваше сиятельство, шаттл готов.
Герцог резко повернулась и устремила взгляд на офицера за пультом связи. Та поспешно вскочила:
– Разрешение на посадку получено, Ваше сиятельство.
– Так какого Адама ты молчала?
Та испуганно таращила глаза. Не могла же она сказать, что разрешение пришло как раз в тот момент, когда Ее Превосходительство имела честь публично высечь капитана… Но герцог и не дожидалась ответа. Нервно стукнув кулаком правой руки по ладони левой, она стремительно вышла из рубки.
На стартовом поле гражданского космопорта ее встретила начальник полиции столицы Реймейка и давняя подруга генерал Югон.
– Здравствуйте, Ваше сиятельство. – Генерал шагнула вперед и крепко обняла гостью. – Эмиры ждут, – продолжила она, закончив с объятиями и указывая на стоявший у кромки полосы длинномерный лимузин.
Когда хозяйка и гостья забрались внутрь и машина, мягко покачиваясь, двинулась вперед, герцог нетерпеливо повернулась к подруге:
– Ну, чем порадуешь, дорогая? Эмиры уже приняли решение?
Генерал отрицательно покачала головой:
– Нет, и, сказать по правде, тебе придется очень постараться, чтобы склонить чашу весов в свою пользу.
Герцог грубо выругалась:
– Неужели реймейкцы сегодня уже ни во что не ставят вассальную клятву Дому Карсавен?
Генерал поморщилась:
– Не стоит обвинять реймейкцев. Припомни, куда привела нас эта клятва в прошлый раз.
Герцог удивленно воззрилась на нее:
– Как! И ты?!
Югон рассмеялась:
– О нет, подруга. Я пойду за тобой, даже если останусь одна. У меня свои счеты с Домом Этер. Но мне кажется, генералов у тебя пока и так хватает, тебе сейчас нужнее солдаты.
Карсавен криво усмехнулась. Лимузин подъехал к высокому дворцу, занимавшему целый квартал в центре столицы. Герцог удивленно уставилась на сверкающие хрустальными стеклами окна и отделанный полированным мрамором фасад.
– Королева разрешила вам восстановить Дворец Грозы?
Генерал расхохоталась:
– Ну, она слишком далеко, чтобы можно было спросить ее лично, а ее чиновники уже лет пять сюда не заглядывали. С тех пор как графиня Зайгор случайно попала на рога двугорбому носорогу.
Герцога покоробило столь дерзкое отношение к посланнице королевы. Не слишком ли много о себе воображают эти реймейкцы? Пожалуй, по восшествии на престол стоит уделить им побольше доброжелательного, но твердого внимания… Но эту мысль Карсавен упрятала до лучших времен.
В Зале эмиров, центральном покое Дворца Грозы, в этот вечер было многолюдно. На Совет приехали главы тейпов из самых дальних земель. К моменту появления герцога последние из присутствующих пробирались к своим местам. Когда генерал и герцог заняли гостевые места – ибо каждое место на скамьях было распределено задолго до появления на свет любого из ныне присутствующих, – в центр зала вышла герольд. Дождавшись, пока утихнет шум, она подняла руки, и под сводами зала зазвучал резкий, скрипучий голос, нараспев читающий священные мантры. Эмиры хором поддерживали их криками «Э-э, бэссьмилле!» по окончании каждой. Потом последовал ритуал представления ведущего и пристава, и наконец ведущий возгласила:
– Эмиры гор и пустынь, долин и побережий! Герцог Карсавен, преклонив колена по обычаю чужеземца и поправ ногой подножие Трона Грозы по праву сюзерена, которое наши предки добровольно вручили ее семье, обращается к вам.
Герцог поднялась со скамьи и, на мгновение зажмурив глаза, шагнула вперед. Она вдруг четко осознала, что именно в эти минуты решается судьба ее замысла…
Герцог Карсавен стояла в рубке своего флагмана и смотрела за четкими действиями швартовой команды. Ее немного пробирала дрожь от того, что предстояло совершить, но это была скорее дрожь предвкушения, чем испуга. Когда крейсер мягко ударился об амортизаторы и корабль завибрировал от перехода двигателей на холостой режим, она решительно повернулась и быстрым шагом двинулась к абордажному шлюзу. Герцог терпеть не могла парадные стыковочные узлы, эти огромные – целое звено абордажных ботов свободно разместилось бы – залы с устланными синтоковром полами и геральдическими знаками на стенах.
У выхода из техрукава ее уже ждала коммодор Даннер, начальник музея флота. Она прекрасно знала привычки своей покровительницы.
– Ну, как наши дела? – нетерпеливо осведомилась герцог.
– Готов, повелительница, готов настолько, насколько это возможно для такой рухляди. Осталось только соединить отсеки, и он полетит.
Герцог кивнула:
– Я хочу посмотреть.
– Прошу. – Коммодор повернулась и быстро пошла вперед, указывая дорогу.
Они прошли несколько залов и поднялись на два уровня, ловко выскальзывая из люков – поле генератора гравитации простиралось всего на семь футов над поверхностью палубы каждого уровня. Наконец коммодор остановилась перед огромными двустворчатыми воротами и повернулась к герцогу:
– Мы затянули верхнюю арку многослойной нанопленкой от любопытных глаз. Так что там можно находиться без скафандра.
Карсавен кивнула и нетерпеливо махнула рукой. Ворота медленно разошлись. Герцог шагнула вперед и замерла. Хотя она была здесь десятки раз и то, что предстало перед ней, было растиражировано на миллионах голоснимков по всему королевству, все-таки всякий раз, когда она вступала в этот док, ее вновь охватывало волнение.
– Хорош! – не выдержала капитан Агриппа.
Коммодор Даннер повернулась и бросила на нее ревнивый взгляд. Она недолюбливала эту выскочку с кукольным личиком, так неожиданно вошедшую в фавор у герцога. Поговаривали, что еще года три назад она была подпоручиком где-то в глуши, в пограничном гарнизоне, который приехала инспектировать герцог. Ей удалось первой из желающих запрыгнуть в постель к герцогу, и она так пришлась по вкусу суровой воительнице, что та взяла ее с собой. А спустя три года эта шлюха – уже капитан крейсера. Коммодор поджала губы, потом вздохнула. Впрочем, надо отдать должное, никакие постельные услуги не заставили бы герцога дать ей эту должность, если бы Агриппа не заслужила. Ее собственный пример – яркое тому подтверждение. Когда на очередных маневрах она опростоволосилась при выполнении, надо признаться, крайне сложного маневра и дала возможность эсминцу флагманской королевской эскадры ускользнуть от абордажа, герцог вызвала ее к себе и без обиняков заявила: «Тебе пора отдохнуть, милая. Побудешь пока начальницей музея, я договорилась».
Коммодор вспомнила, как тогда пулей вылетела из кабинета, еле сдерживая душившие ее слезы. Но сейчас она была довольна таким поворотом событий, потому что и на этом месте сумела достойно послужить своей покровительнице.
Между тем герцог сделала несколько шагов и остановилась, раскачиваясь от возбуждения на каблуках:
– Молодец, коммодор. – Она одобрительно хлопнула ее по спине и повернулась к своим спутникам: – Ну что ж, леди, теперь у нас есть очень веский аргумент. – И Карсавен кивнула за спину, где посреди зала, за пределами поля искусственного тяготения, висел последний оставшийся в составе флота и числившийся экспонатом музея гигантский линкор класса «Планетный разрушитель».
Комендант столицы граф Эргеной устало потерла ладонью воспаленные глаза. Всю ночь она проторчала в оперативном зале генерального штаба. К трем часам стало ясно, что битва проиграна. Форпост отбить не удастся. Более того – план атаки, построенный на том, что захватчикам еще не удалось получить доступа к кодам загрузки управляющих систем Форпоста, полетел ко всем Адамам. Стоило атакующему крылу пройти дистанцию двух третей радиуса сферы поражения, как батареи Форпоста открыли убийственный огонь. Хуже всего было то, что атакующее крыло королева возглавила лично. К пяти часам утра все было кончено. Остатки флота, составлявшие едва десятую часть его прежнего количества, на полной скорости уходили по коридору, время от времени бросая преследующим их по пятам эсминцам врага какой-то из поврежденных кораблей, как бросают кость собаке, чтобы она отстала. Но те не отставали, благоразумно обходя полумертвый, но упорно огрызающийся корабль по большой дуге и оставляя его на закуску крейсерам второй линии. Когда стало ясно, что оторваться не удастся, королевский флагман с десятком эсминцев, получивших наименьшие повреждения, сбросил скорость и развернулся в сторону неотступно следовавших за эскадрой кораблей врага. Молоденькая лейтенант, на чью смену выпало дежурство за пультом дальней связи, негромко охнула и, повернувшись, бросила на графа отчаянный взгляд:
– Ваше Превосходительство, ведь королева перешла на другой корабль?
Граф медленно покачала головой:
– Боюсь, что нет, девочка.
– Но почему?!
Эргеной горько улыбнулась:
– Вспомни, один из титулов королевы звучит как «Щит подданных», а наша королева всегда была щепетильна в таких вопросах.
Лейтенант вздрогнула и прошептала:
– Сохрани ее Ева-спасительница.
Через сорок минут все было кончено. Раскаленные облака газа, в которые превратилась королевская эскадра, медленно вспухали на месте битвы, но противник, будто удовлетворенный этой последней жертвой, прекратил преследование, и жалкие ошметки флота беспрепятственно вырвались во внутреннее пространство. Граф Эргеной тяжело вздохнула и поднялась с кресла. Что ж, скорбь скорбью, но гибель королевы порождала массу новых проблем. И некоторые из них требовали немедленного решения. Она, тяжело ступая, подошла к герметично закрытой двери, вставила в прорезь перстень власти… и увидела смотревшее прямо в лицо круглое дуло плазмобоя. Через мгновение гнусавый голос герцога Карсавен произнес:
– Ну вот и все, дорогая. Сожалею, что мне придется сделать это с тобой, но ты слишком лизала задницу королеве, чтобы я могла тебе доверять.
3
– Все спокойно.
Высокая фигура, затянутая в мимикрокомбинезон, выглянула из-за угла и, кивнув кому-то сзади, быстро преодолела насыпь. Вслед за ней шустро проскочили еще несколько фигур, одна из которых несла на руках что-то большое. Все притаились между длинных штабелей аккуратно сложенных стволов кипаропальм. Наставница осторожно опустила девочку на огромный ствол и достала фляжку с витаминизированным соком из полевого пайка.
– Еще немного, Ваше Величество, и мы на месте. – Капитан Амалья шумно перевела дух, потом, будто испугавшись этого шума, задержала дыхание.
Тэра, сидевшая на руках у наставницы, повернула к ней измученное, побледневшее личико и попыталась улыбнуться. Улыбка получилась жалкой. Они бы достигли поместья графа Амальи, верного вассала и старой подруги ее семьи, еще позавчера к вечеру, так бы и произошло, не утопи она водолет два дня назад. Или сегодня к утру, не подверни она вчера ногу. Со вчерашнего вечера ее приходилось нести на руках, да еще все запасы, которые удалось за полдня поисков выловить из воды, теперь волокли на себе.
– Сегодня к вечеру вступим в пределы поместья. А там свяжемся с любого егерского поста, и граф пришлет за нами фаэтон. – Капитан ободряюще улыбнулась. – Я же помню, как вы любили кататься на фаэтоне.
Им чудом удалось выбраться из дворца до того, как он был захвачен реймейкцами. Герцог Карсавен не нашла кода доступа к дворцовым генераторам и просто сбросила проекцию силового купола с орбитального полицейского модуля, поэтому тот не смог перекрыть все складки местности. Времени было в обрез, и наставница не решилась брать кого-либо из королевских гвардейцев; к тому же небольшой группе легче скрыться. С Тэрой ушел только ее личный эскорт во главе с капитаном Амальей. Та до сих пор переживала из-за того, что герцогу Карсавен удалось войти на частоту ее личного комма, а также заблокировать дворец, прежде чем был передан общепланетный сигнал тревоги. Они ушли по реке на водолетах, но боль-шую армейскую машину пришлось оставить в ближайшем ангаре у южной окраины столицы. Дальше продвигались на водных лыжах за водолетом принцессы. Ее маленькая машина свободно могла тянуть за собой десятка полтора-два лыжников. У Тэры сжималось сердечко, когда она вспоминала, как точно так же буксировала мать на горном озере – та иногда выбирала время, и они всей семьей выезжали в охотничий домик у южных отрогов Альдильер. А последние три дня они шли пешком вдоль берега.
– Ладно, отдохнули. – Наставница вновь прижала к себе казавшееся невесомым тельце девочки.
Не успели они сделать и шага, как над головой с ревом пронеслось звено дисколетов. Когда чуть поутих звон в ушах, маркиз повела головой прислушиваясь: