«Вы действительно хотите утилизировать полный объем предметов, которые…»
– Да! – крикнул Саша и втопил клавишу «Подтверждаю».
«Утилизировано».
Теперь весь сектор будет искать ушлого мерзавца, обокравшего боевых товарищей, покуда они куковали на постах. Мелкое подлое ворье, оно найдется всегда и везде… «Слава Богу, на Терре уже давно никого не линчуют. Лет тридцать как… Или сорок?» Кто станет вдумываться в факт исчезновения одной парадки, когда их пропало четыре, плюс целая фаланга инакопострадавших?
…На Сашу никто не обратил внимания, когда он прошел в пищеблок жилого яруса не далее чем в двух переходах от кубрика, где их с мамой и Варькой содержали. Невысокий комендор в лейтенантском звании… да мало ли на станции малорослых лейтенантов?
Он устроился на продовольственном складе при пищеблоке. Кому положено, заходили туда круглые сутки. Но если пораскинуть мозгами, то на складе нетрудно было отыскать закутки, абсолютно не-посещаемые в определенные часы. Саша справился с этой задачей быстро, хотя вначале пришлось побегать, и побегать резво. Он возносил Богу и всем святым слова горячей благодарности, за то, что на Терре-2 отменили принудительную чипизацию детей. Отец вот, носит чип, говорит, мол, привык, а у Саши его уже нет. Разумеется, он не видел и не знал, что творится на станции, но это не беда: игровой ключ в любой момент позволит ему соединиться со станционной сетью… Зато и станция не видела Сашу.
Пищи и питья у Сомова-младшего теперь было хоть отбавляй. Времени для спокойных уединенных размышлений тоже хватало. Некоторые сложности просматривались по линии… мм… вторичного продукта… но сведущий человек всегда сумеет договориться с со штатным утилизатором… А что еще нужно нетребовательному человеку? Молока птичьего? Так не сезон доить страусов… Одним словом, Саша залег как надо, можно сказать, фундаментально. И теперь, когда удалось занять комфортабельный плацдарм, где он мог бы предаться аналитической стихии, у него появилась возможность разработать философию ситуации. Философию сопротивления, если угодно. Ибо тактика без философии – ничто. Дом на песке.
Собственно, философия напрашивалась сама собой. С детства Саша представлял себя летящим на космическом корабле. В полном одиночестве. Разумеется, он был обеспечен всем необходимым, однако сумел бы, выйдя за пределы корабельного пространства, восполнить любого рода запасы, если они исчерпаются. Кстати, Саша не находил для себя иных причин для выхода. Более того, он не находил ни малейших причин кого бы то ни было пускать на свой космический корабль. Были, конечно, некоторые исключения. Это мама, папа, сестра и Данута Охманьская, располагающая неопровержимыми достоинствами. Одному мужчине и трем женщинам следовало все-таки обеспечит доступ внутрь… По трем причинам. Во-первых, они располагали данными о ситуации за бортом; у самого Саши имелась аппаратура наблюдения, однако, она не была совершенной; между тем, скоростное изменение забортных условий потенциально могло привести к аварии или иной угрозе; логично, таким образом, было иметь своих агентов по ту сторону корабельной брони. Во-вторых… это совершенно нелогично, однако ему было бы больно отрываться от этих людей. Возможно… возможно… люди внешнего мира подобные чувства называют любовью… Впрочем, сфера любви нуждается в дополнительном анализе. Наконец, в-третьих, и, наверное, главное, Александр Сомов имел принципы. Когда ему было одиннадцать, и даже когда ему было двенадцать, он был лишен принципов. И вся его жизнь, если брать по большому счету, была метаниями бесплотной души в воздухе. Ничего твердого, ничего достаточно прочного, помимо, быть может, стен корабля, но они не в счет. Из готовых стен ничего построить уже невозможно. А он желал построить нечто… нечто свое. Нечто, способное быть фундаментом для Я. На протяжении нескольких лет он как будто загребал невидимыми руками воздух и пытался лепить из него… дом? статую? овеществленную абстракцию? Да хоть что-то! Воздух иногда искрился, словно горсть самоцветов, иногда по нему пробегали радужные разводы, а иногда невидимая субстанция на миг принимала образ тверди; напрасно. Все напрасно. Воздух не держит смысл, смысл тяжелее воздуха. Интуиция подсказала Саше: надо нечто принять на веру, и это будет первопринцип, незыблемая отправная точка. Ему нравилась экзистенциальная философия ХХ века, эсхатологический романтизм XXI-го, классический скептицизм и христианство. В течение года Саша анализировал, чему правильнее было бы отдать себя. В конце концов он принял как данность, что Бог существует, и существует он именно в таком виде, в каком представляет его христианство. Иными словами, он додумался до Бога. Потом он открыл для себя принцип иерархии правил. В сущности, очень простой принцип: если существует строго определенная высшая точка, под ней непременно образуется длинная лестница логично подчиненных и соподчиненных смыслов. Одно тянет за собой другое.
Простейшие производные от христианства сами собой пришли на ум: родителей, сестру и девушку, с которой время от времени спишь, надо любить. Производная посложнее: надо, положась на Бога, делать дело, и дело это хорошо бы тоже любить. А без любви ничего порядочного не выйдет.
Отец как-то произнес фразу, подаренную ему самому много лет назад неким Вяликовым, видимо, военачальником исключительно высокого качества: «Для вас важнее всего должны быть три вещи: Бог, семья и служба». Вяликовская формула – в сверхсокращенной форме, разумеется, – содержала в себе ключ к весьма сложной системе. А Саша очень любил сложные системы и знал толк в ключах к ним. Этот ключ определенно был хорош… Вот и выходило совершенно точно: перед некоторыми, самыми близкими существами не надо задраивать люки.
Некто наверху – и Сашу не интересовало лицо, имя и звание – исказил систему фундаментальной ошибкой. Ради того, чтобы Сомов-старший успешно исполнил свою службу, его семью заставили страдать. Выходило очевидное искажение: семья против службы. Так не должно быть, это преступно, это даже хуже, чем преступно… это… нелогично! И главный смысл философии сопротивления, разработанной Сомовым-младшим состоял в исправлении ошибки, в возврате всей системы к нормальному режиму функционирования. Сформулировав для себя генеральный принцип: «возвращение к норме», Саша вздохнул спокойно. Теперь главное было сделано – теория охватила реальность и придала ей жесткий каркас. Оставалась ерунда. Меньшая и наименее важная часть работы. Изменить самое реальность.
Саша был совершенно уверен: когда достигнуто адекватное понимание генерального принципа, все прочее нетрудно исправить несколькими точечными ударами. Тут и беспокоиться-то особенно не о чем…
На философию у него ушли сутки. Для тактики потребовалось втрое меньше. Впрочем, как обычно. Стоило Саше отыскать концепцию чего угодно, лишь бы это «что угодно» всерьез интересовало его, и он всякий раз чувствовал, как распахивается в нем полузапретный шлюз, запиравший чудовищную, беспощадную энергию действия. Да, он пребывал в том благословенном возрасте, когда двенадцать давно за кормой, а до семнадцати еще плыть и плыть. Кому в таком возрасте не кажется, будто море – по колено и горы – по плечу! Однако годы тут были ни при чем. Просто таков уж был Сашин внутренний механизм: верно найденное решение перестраивало его, превращая в необратимо падающий топор.
Итак, Сомов-младший считал себя нетребовательным человеком; но когда он выходил на курс атаки, прощаясь с обычным состоянием полуоцепенения, у него отпадала необходимость во всем, кроме препятствий… обреченных на ликвидацию.
…Он сидел на горе продуктов – чуть ли не в буквальном смысле, – но мог не есть на протяжении нескольких дней. Ему не составляло труда работать по двадцать часов в сутки. И еще он был способен не спать два дня, три, четыре – столько, сколько понадобится для подготовки прямого действия…
Глава 2
Четыре червовых дамы
21 декабря 2140 года.
Борт штабного корабля «Аргентина».
Виктор Сомов, 44 года..
Адмирал Сомов не спал четвертые сутки.
Давным-давно, когда он был еще маленьким, бабушка от нечего делать показала ему старинный земной способ тратить время напрасно, а именно эквилибристику с картами. Пасьянс. Гадание десяти видов. И самую простую девичью считалку с загадом на любимого – бубнового короля. Ну, или червового, если девушка втрескалась в зрелого мужчину… Насчет трефового и пикового королей бабушка ничего рассказывать не стала, мол, не твоего, Витенька, ума дела. Мол, когда подрастешь. Но стоило Сомову подрасти, и у него совершенно пропала охота раскрывать королевские тайны…
Все гадания забылись. Но когда Сомов хотел сосредоточиться на чем-нибудь важном, он брал карты в руки и машинально раскладывал пасьянс. Или вынимал карты из колоды, бесконечно прокручивая считалку с загадом… на червовую даму. На Катеньку.
«Любит – не любит – плюнет – поцелует – к сердцу прижмет – к черту пошлет – любит искренне – сомневается – ждет таинственно – насмехается – любит – не любит – плюнет – поцелует – к сердцу прижмет – к черту пошлет – любит искренне – сомневается – ждет таинственно – насмехается – любит – не любит – плюнет – поцелует…»
Вот и сейчас он сидел в адмиральской каюте сверхсовременного штабного корабля «Аргентина», каковой пришлось отобрать у командующего объединенным терранским космофлотом, чуть было не утратившего от такой наглости здравое разумение, и задумчиво тасовал карты.
«Любит…»
Итак, в системе Терры-9 находилось целых восемь поисковых эскадр: во-первых, собственно терранская, во-вторых, женевская, в-третьих, Латинского Союза, в-четвертых, Российской империи, в-пятых, Поднебесной Империи, в-шестых, Аравийской Лиги, в-седьмых, Нового Израиля и, в-восьмых, Нью-Скотленда. Даже восемь с хвостиком, если считать один легкий крейсер и четыре корвета под флагом Новой Швеции – единственного государства на конечной планете Лабиринта…
«Не любит…»
Силы Терры-2, подчиненные теперь ему, получили длинное условное название «чрезвычайный поисковый контингент группа флотов А». Терранская эскадра по суммарной артиллерийской мощи превосходила латино, новых шотландцев, евреев и, разумеется, новых шведов. С аравийцами – примерно поровну. Женевцы, китайцы и Российская империя – сильнее.
«Плюнет…»
По десантным ресурсам выходили совсем иные расклады. Тут сильнее всех были китайцы, женевцы и Терра-2. Один-единственный раз показали всему свету, что может терранский десант – когда умиротворяли Совершество – и надолго впечатлений хватило… Всем.
«Поцелует…»
Латино не хватает дисциплины, впрочем, как и арабам. У евреев перевооружение в самом разгаре: раньше пересадить штурмовые отряды на современные челноки не удосужились, видно, денег пожалели, а теперь поздно переучивать личный состав. Евреи, не жалейте денег… Парни с Нью-Скотленда все больше техникой норовят взять, для хорошей штурмовой драки у них куража не хватает. Новые шведы – вообще не в счет. Самый лучший и верный союзник – Российская империя – всем хороша, только не десантниками. Сто лет назад она богата была энергичным и необузданным безумием. Потом самых энергичных, самых необузданных и самых безумных тихо-мирно отправили на Венеру, на Рею, на Европу, а кое-кого и на Терру. Так что теперь природные русские с планеты Земля – народ, состоящий из спокойных и очень спокойных людей с прагматичным складом характера и созерцательным подходом к миру… Сомов припомнил, как разъяснял ему тонкую науку футуроисторию Хосе Лопес: «…амиго, ты пойми, развиваться можно по-разному. Быстро, например, или медленно… Причем если быстро, амиго, то обязательно – неведомо куда. Как полтора века назад, например. Они там коллективно посвихивались всею планетой и летели галопом, не думая: зачем? – и не глядя, куда… Или вот как сейчас Женевская Федерация… В смысле, сами не знают, куда, но зато медленно и осмотрительно, продумывают каждый шаг, амиго. Мы все сейчас медленно развиваемся, Витя. Медленнее, чем полтораста лет назад, медленнее, чем сто лет назад… Либо заселять космос, либо… это самое быстро. Я правильно по-русски сказал, Витя? Аха. Вот как… Ну, дальше слушай. Медленно тоже можно по-разному, амиго. Можно вширь. Как мы, чумовитые. Тоже правильно? Аха. Вот как… Иди-ка ты, амиго, подальше со своими советами. Нет у меня способностей к языкам, так что всегда говори мне, что я правильно говорю… Ну, дальше слушай. Можно развиваться медленно и вглубь. Нью-Скотленд полез вглубь, в науко-технику… Правильно я сказал по-рус… Аха. Вот как… Я, значит, пошел со своими вопросами. До чего вежливые у меня друзья в Русском секторе! Ладно, ты дальше слушай. Российская империя развивается медленно и вглубь. Но не как в Нью-Скотленде… Мы рвемся во все стороны, нам звезды нужны. Они там, в земной России, тоже очень крепкие и правильные ребята, но идут они не к звездам, а в монастыри. Говорят, душа важнее звезд…» Нет, такие насмерть драться, жизни класть за землицу – не полезут, не та у них повадка. Очень уж там человеков ценят – каждого по отдельности и всех скопом – поэтому тратить людей оптом не станут. Да и перенаселения в Российской империи не было никогда, сплошное там у них недонаселение… Так чего ради подданным Его Величества императора и самодержца всероссийского Даниила IV понапрасну головы на кон ставить? Это у нас народ погрубее, да и погорячее тоже.
«К сердцу прижмет…»
Выпала червовая дама. Сомов прикоснулся к атласному ее лику губами – так, как поцеловал бы Катеньку… как прижал бы к себе Катеньку…
Не думать!
Поехали с начала:
«Любит…» Конечно, любит. Как же ей не любить?
…понапрасну головы на кон ставить? Но зачем-то они пришли, ведь так? Не нужна им территория у черта на куличках… или, скажем так, не очень нужна… но ведь пригнали же они самый цвет своего ударного флота. Чего ради? Да, десанты их, может, и не лучшего качества, а все ж целых сто двенадцать тысяч: четыре корпуса и три имперских штурмовых бригады, легион с Русской Венеры и еще одна бригада с Русской Европы – единственная, пожалуй, по-настоящему сильная, с опытом боевых действий… 1-я, Шматовская… Значит, собираются драться всерьез.
«Не любит…»
Сомов мысленно сотворил закладку: крепко поразмыслить о господах россиянах. Как будет сподручнее действовать с ними заодно…
«Плюнет…»
Техника поиска и перехвата чужих поисковых сведений лучше всего была у Нью-Скотленда. Тут и думать нечего, абсолютный лидер.
«Поцелует…»
Женевцы, китайцы, евреи, терранцы родимые и все та же Российская империя делят места со второго по шестое, идут дышло в дышло, и синезоб его знает, кто кого обгоняет на полкорпуса. Новые шведы тоже сильны, но их мало. Они, сказать по правде, вообще не в счет. Новые арабы и латино по технической части особых заслуг не имели никогда.
«К сердцу прижмет…»
Трефовый туз. Печальная казенщина.
…Если честно «отработать номер», то есть искать, как искали до него Мендоса и Бахнов, а потом с открытым забралом полезть в общую свалку, надеясь успеть к выносу пирога, уцелеть при его дележе и отхватить нестыдный кусок, шансы на успех – более чем сомнительные. При прочих равных условиях тактические аналитики сулят вероятность выполнения задачи от 24 до 45 % из ста.
«К черту пошлет…»
Очень хотелось выпить. Впрочем нет, хотелось не выпить. Хотелось надраться в дым, до потери памяти, чтоб душа оглохла и ослепла, потеряла чувствительность к боли и свернулась калачиком, наподобие спящей собаки.