…Уже смеркалось, когда Мефодия привели в чувство сердобольные омоновцы. Мефодий лежал на примятом газоне невдалеке от места своего боевого крещения. Ветер лениво носил вокруг рваные листы ватмана, а обезноженный этюдник (ножки его были отломаны и вместе с табуреткой использованы дерущимися в качестве оружия) щерился на художника щепами треснутой фанеры, словно выбитыми в драке зубами…
Сломанные ребра срослись, швы с рассеченной брови сняли, синяки и шишки рассосались, а хромая походка снова стала ровной. Были куплены с рук новые этюдник и стульчик, заштопан порванный пиджак. Жизнь вернулась к своему привычному состоянию.
Но ненадолго…
Следующая пренеприятная история стряслась аккурат по первому осеннему гололеду и, хоть протекала она практически без рукоприкладства, страху на Мефодия нагнала несоизмеримо больше.
Неприятность эту стоило бы отнести к соседским неурядицам, но только сосед у Мефодия был не из тех, к кому можно было запросто сходить за сигаретами или одолжить червонец. Да и просто по-соседски поинтересоваться у него, как дела.
Виктор Тутуничев, более известный в Староболотинском РУБОП как Тутанхамон, являлся представителем тех структур, которые с некоторых пор принято именовать «теневыми». Проживал Тутанхамон этажом выше Мефодия и имел в своем распоряжении совмещенные в единый блок трехкомнатную и две двухкомнатные квартиры. В оставшейся однокомнатной, что находилась прямиком над квартирой художника, дислоцировался взвод тутанхамоновской охраны. Лестничную площадку Тутанхамона от самой лестницы отделяла стальная клетка, оставляющая лишь малое пространство для прохода проживающим выше жильцам. По поводу этого сваренного из арматуры сооружения среди обитателей подъезда номер один ходила дежурная шутка: дескать, Тутанхамон сварганил клетку на память о месте своего недавнего восьмилетнего пребывания, где подобного добра вкупе с километрами колючей проволоки было предостаточно.
На лифте Тутанхамон отказывался ездить категорически, хотя и жил на предпоследнем этаже. Не то чтобы ходьба по лестнице доставляла ему удовольствие, нет. Скорее наоборот – грузному и страдавшему одышкой Тутанхамону преодоление лестничных пролетов казалось каждодневным восхождением на Голгофу. Однако человеку, на которого раз в полгода открывали охоту разного рода киллеры, выбирать особо не приходилось – перед глазами Тутанхамона стоял живой (а точнее – некогда живой) пример подобной неосмотрительности: предшественник Тутуничева на посту лидера центровой преступной группировки был взорван радиоуправляемым фугасом именно в лифте собственного дома.
А потому при следовании Мефодия по подъезду его частенько оттирала к стене дозорная группа Тутанхамоновых телохранителей, чей наметанный глаз, правда, сразу определял полную профнепригодность худосочного Мефодия к специальности киллера. И несмотря на это, Мефодий все равно умудрился перейти дорогу такому известному человеку, как господин Тутуничев. Причем перейти в прямом смысле этого слова…
Купленный Мефодием на вещевом рынке этюдник страдал противной привычкой. Одна из его ножек, будучи донельзя разболтанной, никак не хотела фиксироваться в сложенном положении и постоянно выезжала на всю длину тогда, когда этого от нее вовсе не требовалось.
То же самое произошло и в это злополучное утро на выходе из двора Мефодиева дома. Мефодий стоял посреди узкого проезда и негромко ругался, пытаясь сложить раскрывшуюся ножку этюдника, как вдруг из-за угла прямо на него вырулила серебристая громада новенького «Паджеро» Тутанхамона.
Виктор Игнатьевич, как раз с полмесяца назад переживший очередное неудавшееся покушение, держал своих бойцов в полной боевой готовности. Именно поэтому водитель Тутанхамона, едва узрев на пути человека, держащего наперевес нечто напоминающее снайперскую винтовку да еще производящего с ней похожие на передергивание затвора манипуляции, резко ударил по тормозам…
Была середина октября – время, когда ночной морозец сковывает оставшиеся после дневного дождя лужи ледяной коркой. Угодив на такую при торможении, «Паджеро» пошел юзом, развернулся на четверть оборота и что было силы ударился боком о ларек со стеклотарой и окружающие его бутылочные ящики.
Грохот и звон разбитого стекла пронесся между типовыми десятиэтажками, а к ногам открывшего рот от неожиданности Мефодия подкатились бутылки вперемешку с пластиковыми ящиками. Сам джип с напрочь смятым крылом и водительской дверцей замер от него всего в нескольких шагах, зловеще взирая на Мефодия черными тонированными стеклами.
Задняя дверца медленно распахнулась, и на свет божий вылез один из тутуничевских телохранителей. Свирепый взор телохранителя сначала заставил ретироваться внутрь ларька поднявшего было крик приемщика, затем обратил в бегство парочку отиравшихся возле ларька бомжей, а после замер на Мефодии, не обещая ему ничего хорошего.
Ни слова не говоря, телохранитель поманил Мефодия к себе. Мефодий тоже хотел броситься наутек, но ноги предательски отказывались ему повиноваться. Да и какой от этого был бы прок? Скрытый за тонированными стеклами «Паджеро» Тутанхамон наверняка уже узнал своего соседа по подъезду.
– А в чем дело? – дрогнувшим голосом поинтересовался Мефодий, игнорируя призывный жест телохранителя. – Я тут ни при чем! И вообще, мне надо идти!..
Телохранитель – в прошлом, вероятно, мастер спорта по борьбе или по боксу – раздраженно сплюнул и так же молча зашагал к остолбеневшему среди рассыпанных бутылок Мефодию.
– Что такое? – продолжал возмущаться влекомый за шиворот к автомобилю художник. – А ну-ка, руки убери, ты!..
Телохранитель выполнил требование лишь наполовину: одну руку он все-таки убрал, но только для того, чтобы отвесить ею подконвойному ощутимый подзатыльник. Таким неблагородным манером Мефодия доставили к задней дверце «Паджеро», которую немногословный крепыш-поводырь тут же услужливо перед ним отворил.
– Я туда не полезу! – замотал головой Мефодий и, выставив перед собой этюдник, прикрылся им, будто рыцарским щитом. – Если что хотите, говорите здесь!
– Не полезешь туда – погрузим в багажник, – проронил телохранитель, а после, ухватив Мефодия, как подозреваемого в полицейском боевике, за шею, согнул его пополам и запихнул внутрь салона вместе с этюдником.
Массивная туша Тутанхамона возлежала на левом краю заднего сиденья. Вместе с Тутанхамоном и водителем в автомобиле находился еще один телохранитель, держащий в руке явно не газовый «хай-пауэр».
Мефодий хотел было остаться с краю сиденья, но его сдвинул на середину втиснувшийся следом за ним молчун. Таким нечаянным образом для Мефодия осуществилась давняя мечта всех охотников за головой Тутанхамона – он очутился от него на расстоянии вытянутой руки.
– Да поймите же – я здесь абсолютно ни при чем! – обращаясь к Тутуничеву, залепетал художник. – Скользко, вашу машину занесло, а я…
Тутанхамон кивнул телохранителю, и тот отвесил «гостю» повторную затрещину.
– Ну в самом деле, вы же разумные люди… – вновь попытался отстоять свою правоту Мефодий, но напоминающий кузнечный молот кулак с надетым на палец крупным золотым перстнем недвусмысленно замер в паре сантиметров от его носа.
– Тише ты, и так голова раскалывается, – поморщился Тутанхамон и похлопал по спинке водительского сиденья. – Поезжай, Санек, а то торчим среди этого бомжатника у всех на виду…
«Паджеро» плавно тронулся с места, за пять секунд проделал оставшийся до подъезда путь и не менее плавно припарковался, тем самым наглядно демонстрируя преимущества солидного автомобиля.
– А я тебя знаю! – проговорил Тутанхамон, изучая лицо Мефодия маленькими, как у поросенка, глазками. – Ты ведь тоже здесь обитаешь, так?.. – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Если не знаешь, как меня звать-величать, то для тебя я – Виктор Игнатьевич.
– Виктор Игнатьевич, это, видимо, какое-то недоразумение… – забубнил Мефодий.
– Да погоди! – осадил его Тутанхамон. – Ну а твое имя? Когда заходишь в гости к незнакомым людям, то для начала надо бы представиться. Или в детстве понятиям этикета не обучен?
Мефодий, хоть и был напуган до полусмерти, все же отметил, что у Тутуничева тоже имеется чувство юмора, правда, немного своеобразное.
– Мефодий, – угрюмо назвался он. – Мефодий Ятаганов.
– Ятаганов… Ятаганов… – Тутанхамон что-то усиленно припоминал. – А Кирилл Ятаганов, что на Северо-Восточном пару магазинчиков держит, не братом ли тебе доводится?
– Да, братом, – тупо уставившись в спинку переднего сиденья, ответил Мефодий.
– Ну так тем лучше для нас обоих! – осклабился Тутанхамон. – Значит, не придется тебе, Мефодий, квартирку свою продавать!
– А это еще зачем? – напрягся Мефодий, хотя ответ на свой вопрос уже знал.
– Ну и туго же ты, Ятаганов, соображаешь! – От раздражения Виктор Игнатьевич даже заерзал. – А за «Паджеро» кто рассчитываться будет?
– Да не виноват я!..
– А кто виноват? – спросил Тутанхамон.
– Не знаю…
– Он не знает! – воскликнул Тутуничев. – Зато я знаю! Виноват ты! Ладно, слушай внимательно: за причиненный мне моральный и материальный ущерб с тебя причитается… – Тутанхамон наморщил лоб, очевидно, производя в уме арифметические вычисления. – Четыре тысячи двести… А, ладно, по-соседски сброшу… Итого, четыре штуки ровно!
Что не рублей, Мефодий догадался и без подсказок.
– Ну почему? – едва не плача, промямлил ошарашенный предъявленной ему суммой Мефодий. – Что я такого совершил? Я же просто мимо проходил…
– Изволь, господин хороший, объясню, – сделал одолжение Тутанхамон. – Ты торчишь посреди дороги, с железной палкой, так?.. Так! Чего ты там забыл? Никто не знает. Санек, – обратился он к водителю, – там есть пешеходный переход?
– Нет, – ответил Санек. – Вот видишь, Мефодий: перехода нет!.. А светофор?
– И светофора, Игнатьич, тоже там нет, – снова подтвердил Санек.
– И светофора тоже там нет, – повторил Тутанхамон. – А ты торчишь прямо посреди дороги да еще палкой железной в нас тычешь! Кто тебя знает, а вдруг ты сейчас возьмешь да и пульнешь по нам из винтаря!.. В общем, скажи спасибо Саньку, что кишки твои на колеса не намотал, а, можно сказать, пожалел тебя… Когда сможешь расплатиться?
Мефодий судорожно вцепился в этюдник и крепко прижал его к себе, как будто Тутанхамон собирался в первую очередь реквизировать именно его. Оглашенная сумма была для Мефодия чудовищной, а спорить и доказывать что-то этой прямолинейной публике без опасения вновь получить по шее являлось столь же невозможным, как и собрать требуемые деньги.
– Э-э-э, да кто бы переживал! – Тутанхамон ободряюще потрепал стушевавшегося Мефодия по плечу. – Звони брату! Уж для кого, а для него четыре штуки не вопрос. Короче, Ятаганов-младший, срок тебе, ну скажем… до понедельника. Пять дней я, так и быть, подожду. Но не больше! И учти: это я с тобой еще по-соседски…
Присущее вольным художникам чувство гордости и в лучшие времена не позволяло Мефодию беспокоить брата такими вопросами, а теперь как с бухты-барахты – сразу четыре тысячи! Конечно, брат есть брат, он наверняка Мефодия выручит, но какой нокаутирующий удар получит Мефодиево самолюбие! А Раиса-то как посмеется! Ну и, само собой, перед тем, как отсчитать Мефодию эти чертовы деньги, оба поиздеваются всласть! Пускай, дескать, этот «староболотинский Пикассо», как любил при родителях называть брата Кирилл, наконец-то убедится, кем он является в этой жизни: полным ничтожеством… Однако перспектива иметь в кредиторах Виктора Игнатьевича Тутуничева, отделенного от Мефодия лишь потолочными плитами, была куда нежелательнее.
– А скажи-ка мне, любезный, – выводя Мефодия из полуобморочного состояния, обратился к нему Тутанхамон. – Зачем ты и зимой и летом носишься с этой деревянной лопатой? Мне это чисто из любопытства.
– Это не лопата, – буркнул Мефодий. – Это этюдник.
– А на хрена этот… ну, как ты его сейчас назвал… нужен?
И хоть Мефодий находился не в том настроении, чтобы заниматься культпросветом, но все-таки нашел в себе силы объяснить Тутанхамону, чем зарабатывает себе на жизнь.
– Вот те раз! – отреагировал на это Виктор Игнатьевич. – Никогда не встречал реального Шишкина! И школу специальную заканчивал?
– Университет искусств…
– Не хило!.. Ну ладно, валяй к братану за компенсацией, и мой тебе совет: не тяни. А то веришь, нет: я хоть и не Шишкин, но под хохлому тебя расписать всегда смогу…
Прошло не более шести часов. Мефодий сидел на кухне и, несмотря на то, что спина его была прижата к теплой батарее, никак не мог согреться. Колотило же его не от холода, а от неизбежного посыпания головы пеплом и разрывания собственных одежд перед всемогущим Кириллом. Он давно закончил зубрить самоунижающий монолог и уже готовился вынести его на суд брата, когда сосед с верхнего этажа вновь напомнил о себе.
– Виктор Игнатьевич сказал: к понедельнику, – начал было оправдываться Мефодий перед едва не свернувшими ему кулаками дверь тутуничевскими телохранителями.
– Пошли. Игнатьич по-новому перетереть с тобой хочет, – лаконично проинформировал Мефодия один из них, а второй нежно подхватил художника под локоть.
Догадываясь, что сослаться на плохое самочувствие не удастся, Мефодий подчинился.
Трехквартирный блок Виктора Игнатьевича Тутуничева поражал прежде всего своими ковровыми просторами (все некапитальные перегородки в нем были переделаны либо вовсе устранены за ненадобностью), на которых можно было свободно играть в гольф. Интерьер и все остальное поражал уже во вторую очередь. Владелец апартаментов усадил гостя в мягкое кресло и без лишних слов разлил по рюмкам водку из небольшой, но более благородной, чем банальная чекушка, бутылки.
– Виктор Игнатьевич, я еще не звонил Кириллу насчет денег, – сразу выпалил Мефодий, – но вы же сами сказали, что через пять дней…
– Выпей! – велел Тутанхамон и махнул маячившему в дверях телохранителю: – Не в службу, а в дружбу, Колян, сообрази-ка нам что-нибудь закусить.
Рюмка в руке Мефодия слегка подрагивала. Тутанхамон нашел это забавным и, сверкнув золотыми зубами, аккуратно поднес к рюмке гостя свою, после чего произвел вежливый «чин-чин».
– Погоди пока звонить… – Выпив, Тутанхамон поморщился и, не дожидаясь, пока поднесенная Николаем тарелка с ветчиной опустится на стол, взял с нее ломтик, а затем метнул его в рот вдогонку водке. – Тут нарисовалось кое-что до общей картины. Проблемка маленькая…
На Мефодия вместе с приятной теплотой от своевременной как никогда порции успокоительного снова нахлынули нехорошие предчувствия: сейчас Тутанхамон скажет, что деньги нужны ему через полчаса, или того хуже – увеличит сумму компенсации!..
– Видишь ли, в чем суть: братан твой под присмотром Конопатого работает, – продолжал Тутуничев. – Я тут проверил кое-какую информацию – говорят, Ятаган и Конопатый закорешились сильно, дела там у них совместные или типа того. Я тоже с Конопатым недавно мировую пил, потому сам понимаешь, если до него вдруг дойдет, что я на тебя наехал… В общем, портить отношения мне с Конопатым сейчас не резон, тем паче из-за каких-то четырех штук. Так что о деньгах забудь. Но ты рано радуешься! – сразу же осадил он глупо заулыбавшегося Мефодия. – Долг есть долг, и отдавать его, как ни крути, надо.