И потому следователя Пияшев встретил радушно, но в то же время настороженно.
– Анфилогов. Иван. Следователь, – представился один.
– Пияшев. Александр. Участковый, – ответил второй.
Оба рассмеялись и прекрасно друг друга поняли.
– Ищу бывшего зэка, – начал следователь.
– А чего искать… У нас в каждом подъезде, и не по одному.
– Молодой, во всяком случае, далеко не старый, здоровый мужик, по вечерам выгуливает собаку.
– Тут многие собак выгуливают, – сказал Пияшев, быстро взглянув на следователя.
Совершенно незначащие слова произнес участковый, не выразил ни своего одобрения Анфилогову, ни настороженности, но тот сразу понял – легкого разговора не будет, помощи тоже ждать не следует.
– Большая черная собака, не знаю, какой породы, но то, что она породистая, это точно.
– Ну, – сказал Пияшев.
И Анфилогов склонил голову от пронзившего его понимания – знает участковый, о ком идет речь, знает и хозяина, и его собаку. Но не скажет, не поделится, не выдаст. И следователь спрятал глаза, чтобы не догадался этот губастенький парнишка с испуганным взглядом, что он все понял. Ну что ж, в таком случае остается только потрепаться, подробно, долго и, главное, уважительно потрепаться.
Когда Анфилогов поднял голову, на губах его играла доверчивая улыбка, глаза светились дружеским расположением, и только зубы сверкали молодо и опасно.
– Что ну? – спросил Анфилогов.
– Я к тому, что все собаки у них породистые, непородистых собак не выгуливают. Беспородные гуляют сами по себе.
– Но не у всех же большие, черные и свирепые?
– А эта свирепая?
– Очень, – улыбнулся Анфилогов.
– А из чего это видно?
– Она набрасывается на других собак и рвет их на мелкие части.
– Многих изорвала? – улыбнулся, наконец, и Пияшев, справившись с настороженностью.
– Одну – это уж точно. Не до смерти, правда.