– Заходи, доча, – беззубо заулыбалась старуха и турнула с крыльца двух здоровенных черных котов. – Давненько не виделись.
– Да. Вот, пришла по старой памяти.
В домике бабы Кати всегда пахло полынью и корвалолом. Она жила одна, не считая котов и кур, и была педантично аккуратна. Старые буфеты, комоды и этажерки всегда сияли, вязаные салфеточки коробились от крахмала, а на окнах весело зеленела в горшках густая герань.
– Ну садись, ведьма, – указала мне на кресло баба Катя, а сама пошла упрятывать подарки. Я разглядывала фотографии, пришпиленные к обоям. На одной из этих фотографий молодая баба Катя стояла в профессорской тоге и шапочке рядом с мрачным неулыбчивым человеком в смокинге. Этот снимок относился к годам обучения гадалки в Иствике. Она была настоящим специалистом в своем вопросе.
Баба Катя вернулась, устроилась напротив меня в старом кресле-качалке и внимательно поглядела мне в глаза.
– Да… – протянула она. – Давненько я тебя такой не видела.
– Баба Катя, – жалобно сказала я. – Погадай мне, что ли, а?
– А сама что же? Я ж тебя учила…
Я махнула рукой.
– Ты же знаешь, гадание и предвидение никогда не были моими сильными сторонами.
– Лень – вот твоя сильная сторона, – строго заключила гадалка. – Ладно, не обижайся на меня, старую. Я ведь и без карт вижу, девка, что плохи у тебя дела.
– Плохи, – со вздохом подтвердила я. – Не знаю, с какой стороны к ним и подступиться.
– Разберемся, – успокоила меня баба Катя и профессиональным жестом достала из ниоткуда потрепанную колоду карт.
Первый расклад она изучала долго и пристально, а я, как школьница, с трепетом ждала комментариев к собственной судьбе.
– Значит, так, – наконец заговорила гадалка. – Была у тебя дальняя дорога с пустыми хлопотами в казенном доме. Там ты себе соперницу нажила. У нее дурной глаз и склочный характер.
Я кивнула головой:
– Похоже.
– Опять казенный дом, встреча и два короля насупротив тебя… Двое тебя добиваются, девонька, только один ушел.
– Ушел… – эхом повторила я.
– Ну что ты за ведьма, мужика себе приворожить не можешь?!
– А зачем, баб Кать? Ему со мной только мучиться.
– Ой, додельная! Откуда ты знаешь, может, он и сам помучиться рад? Вон, смотри, куда трефы легли – сердце у него в разлуке изболело.
– Не могло такого быть, – прошептала я. – Я его заклинанием памяти лишила.
Баба Катя, выпускница престижного магического колледжа, возвела очи горе, едва я упомянула об этом. Невысокого она мнения о моих способностях.
– Насчет заклинания не знаю, – сказала она. – А только по картам выходит, что помнит он тебя и свидания хочет. Будет ли свидание или только хлопоты пустые – со второго расклада выясним. Так, что у нас еще… Второй король мне не нравится. Хоть он и силен, а одни беды тебе от него. Опасайся, он все время рядом ходит…
Она пристально вгляделась в карту и слегка изменилась в лице.
– Он ведь не человек, доча! Он…
Карта пикового короля вспыхнула и рассыпалась невесомым пеплом.
– Чур меня! – закричали мы обе и перепуганными глазами уставились друг на друга. Баба Катя опомнилась первой, смешала карты и схватила с буфета графинчик с наговорной водой.
– Все чужое из дому – прочь, прочь! – приговаривала она, брызгая водой во все углы.
Потом она посмотрела на меня. Я сидела и плакала.
Мы выпили брусничной настойки, чтобы немного прийти в себя. Я уже не просила бабу Катю гадать, а просто рассказала ей все. При упоминании об Огненном Змее гадалка даже перекрестилась, что незамедлительно отозвалось во мне головной болью.
– Страшная это сила, девонька, тебе с ней не совладать! – сказала она.
– Как же мне быть? Я жить хочу! Пусть я неумелая ведьма, пусть я ничего не способна толком даже заколдовать, но это не значит, что я должна испепелиться ради чьего-то оргазма!
– Сила тебе нужна. Имя нужно. Тогда ты сможешь противостоять ему. Хоть какое-то время, пока о нем не узнает Трибунал.
– Знаю! Только как мне взять ее, эту Силу?! Как назло, полнолуние кончилось, теперь и истинных книг не почитать…
– Много ты вычитаешь… Ты меня слушай. Это знание заветное, да зато верное. Те, кто получал Силу таким путем, становились непревзойденными ведьмами. Помнишь Стеллу Ганзейскую?
– Та самая легендарная ведьма, которая устроила гибель «Титаника» из-за того, что капитан неодобрительно отозвался о ее платье? Ну, говорят, у нее был контракт с самим…
– Пустые сплетни! – отмахнулась баба Катя. – В наши дни контрактов уже никто не заключает. Нет смысла. И есть альтернатива. Ты что-нибудь слышала об Обряде Тринадцати?
Я отрицательно покачала головой.
– Правильно, об этом не распространяются, поскольку сие есть тайноведение. Я бы тоже не стала тебя в это посвящать, но мне тебя жаль. Ты можешь стать очень могущественной ведьмой, Вика.
Я была заинтригована до предела.
Баба Катя встала, прошаркала в коридор, тщательно проверила, заперта ли дверь. Потом задернула шторки на окнах. В комнате из углов пополз сумрак.
– Света не буду зажигать, – предупредила гадалка и вернулась в кресло. Глаза у нее светились бледно-зеленым сиянием.
– Не томи! – взмолилась я.
– Ну слушай. Обряд Тринадцати возник еще тогда, когда женщины не знали книжной волшбы и пользовались магией стихий, природы. Магией человеческого тела. Ты же наверняка знаешь, что в любом человеке существует магический потенциал, потому что в нем существует душа. Волшба – плотское отражение тех чудес, на которые способна душа. Ну, тут много философии, мы эту тему затрагивать не будем… Так вот. В давние времена ведьмы для того, чтобы получить Силу и Имя, не изучали трактаты и не учились в колледжах. Просто потому, что еще не было ни трактатов, ни колледжей. Ведьмы воздвигали алтарь для Тринадцати. Ну, на самом-то деле это была обычная широкая кровать с матрасом, набитым нужными травами. В ночь Становления Звезды ведьма раздевалась донага, ложилась на эту кровать и призывала Тринадцать.
– Кого? – спросила я на всякий случай, все еще боясь поверить своим самым смелым предположениям.
– Ну разумеется, мужчин! Причем все они были из разных племен: человек, эльф, гном, тролль, кобольд, оборотень, вампир, гоблин, леший, водяной, огневик, ветродуй и демон. Она отдавалась каждому и взамен получала часть его Силы… Естественным путем. Энергия пола, знаешь ли, всегда имела фундаментальное значение для занятий магией. Ежели ты понимаешь, доча, о чем я.
Я сидела, оглушеннная свалившимся на меня знанием.
– Это значит, все лучшие ведьмы получали свою Силу через…
– Ну да. Через это самое место. А что в этом такого? Место как место, не лучше и не хуже других…
Да уж. Хорошо сказано.
Неужели я пойду на такую мерзость?
С эльфом, гномом… С троллем!..
– Баб Кать, да ведь троллей и эльфов не существует! – воскликнула я.
– Не волнуйся. Для Обряда Тринадцати эти похотливые мерзавцы почему-то во всех временах обнаруживаются.
– Нет, я не смогу, – решительно заявила я. – Это просто сексуальное извращение какое-то.
– Ну, если ты такая разборчивая, придумай что-нибудь поинтереснее, – проворчала гадалка и поднялась, чтобы зажечь керосиновую лампу (электричеством она принципиально не пользовалась).
Мне пришла в голову идея.
– А если с одним человеком… тринадцать раз? – с надеждой спросила я. – Что-нибудь получится?
– Получится. Большое удовольствие. И младенец, если не позаботиться о контрацептивах. Силу получают только тем путем, о котором я тебе сказала. Или…
– Или?
– Огненный Змей тоже может дать Силу. Только почему-то никто из ведьм у него ее не просит.
Вот мы и добрались до момента истины. И получили замкнутый круг. Так и суждено мне остаться ведьмой без Имени, потому что на групповуху я никогда не соглашусь. А это значит, что придется этому Змею кланяться! Не дождется!
Только надолго ли хватит моей принципиальности? Ведь, появись сейчас хоть эта ведьма Наташа, я даже толком сражаться с нею не смогу. Поединок будет курам на смех.
Я встала.
– Благодарю за полученную информацию и вообще… за компанию.
– Да куда ты торопишься, посиди. Я сейчас мигом самоварчик поставлю, чайку попьем, у меня с бергамотом.
– Нет, пойду. Я все-таки дождусь полнолуния, в книгах посмотрю об инициации что-нибудь.
Баба Катя грустно вздохнула:
– Я разве против? Эх, доча, я тебя понимаю. Только вряд ли ты что найдешь. А так – заходи. Погадаю.
– Не надо. Лучше уж я не буду свое будущее торопить. И уж тем более не хочу даже предполагать, что в нем меня ждут тринадцать похотливых извращенцев.
…В задумчивости спускалась я с крыльца. Два черных кота гадалки бабы Кати провожали меня всезнающими взглядами. А петух презрительно ухмылялся.
Картам надо верить. Иногда они говорят правду. Благостную тишину моего рабочего субботнего утра, нарушаемую лишь прогуливающимися между полок с книгами читателями, вдруг разорвал длинный телефонный звонок. Я взяла трубку:
– Алло, библиотека слушает…
И в ответ:
– Вика… Вика, это ты?!
У меня перед глазами замелькали голубые и розовые бабочки… Этого не может быть. Я не хотела… Я…
– Я слушаю. – Голос у меня прерывается и отказывается повиноваться. – Кто это?
– Вика, это же я. – Голос в далекой телефонной дали робкий, недоумевающий и напряженный. – Я, Авдей. Здравствуй.
– Здравствуй…
И дыхание, которое струится по проводам, где-то там, уже отдалившись от нас, переплетаясь между небом и землей.
– Как тебе удалось не забыть меня? – еле шепчу я в трубку.
– Вика, что ты говоришь?! Не слышно! Милая, солнышко, пожалуйста, погромче!
– Я люблю тебя, – еще тише говорю я.
– Вика!.. О господи, не слышу ничего. Вика, я приезжаю сегодня. Извини, что раньше не смог. Экспрессом в восемнадцать тридцать. Ты меня встретишь?
Меня пронизывает запоздалый страх, что мое молчание Авдей истолкует как нежелание с ним увидеться, и потому ору в трубку:
– Да! Я приду на вокзал! Я буду ждать!
Он смеется:
– Ну наконец-то я слышу твой голос!
– И какой он у меня?
– Ве-ли-ко-леп-ный! Вика…
– Да?!
– Я хочу прочитать кое-что… Вот, написал тебе…
…Я стояла, стиснув трубку, затаив дыхание, боясь поверить в то, что я слышу его голос.
– Вика… Ты чего молчишь?
– Я… переживаю.
– В смысле?
– Ощущаю катарсис. Тьфу! Приезжай поскорее, а?..
– Да. Вика, скажи, ты случайно не волшебница?
Я слегка напряглась.
– Не волшебница. А что?
– Ты меня как будто приворожила. Я все эти дни только о тебе и думаю.
Я счастливо-облегченно рассмеялась. Ну разумеется! О главном он и не догадается.
– Это обычная магия женщины. Таких простых вещей не знаешь, а еще писатель.
– Ну, ты меня еще просветишь. Я надеюсь.
Мое внутреннее состояние приближается к щенячьему восторгу. Но… я же все-таки на работе, что люди подумают?
– Авдей, я очень хочу тебя увидеть.
И это сущая правда.
– Жди, – просит он.
И короткие гудки. Отбой.
Я наконец опускаю трубку и пытаюсь возвратиться к реальности. Внутри меня волнами ходят радость, страх, отчаяние и надежда. А вдруг он не приедет? А вдруг заносы на дорогах?!
О чем я? Какие заносы – на дворе конец апреля!
На дворе – моя весна.
Все оставшееся до встречи время я ходила по городу, скромно прикрывая ресницами мои сияющие глаза. Мне кажется, что я переполнилась этим сиянием, и скоро оно выплеснется из меня через край, и кругом начнется непрекращающийся праздник. Во всяком случае, мое счастливое состояние мимоходом сотворило из заплеванной урны небольшой фонтан, а из кособокого киоска – благоухающий куст белой акации.
На вокзал я примчалась на сорок минут раньше, чем надо, пять раз успела изучить расписание прибытия поездов, почувствовала себя великолепно, почувствовала себя ужасно (а если у меня плохой макияж?!) и уже сходила с ума от нетерпения, когда из динамиков наконец донеслось:
– Экспресс прибывает на второй путь.
О, благословен будь, вокзальный диспетчер! Ты объявляешь о прибытии моего счастья и блаженства таким обыденным тоном! Как хорошо, что наша любовь прибывает точно по расписанию!
Я замерла у начала платформы, напряженно вглядываясь в хлынувшую из вагонов толпу, взглядом, сердцем выискивая Авдея. Черт возьми, любимый, почему ты не мчишься мне навстречу прямо по крышам поезда?!
Платформа медленно пустела, люди уходили к своим домам и возлюбленным, а вместе с ними уходила и моя надежда. Она ушла окончательно, когда я спросила у проходившей мимо дамы:
– Это последний экспресс из Москвы?
– Да.
Значит, Авдей не приехал.
Почему?
Мне стало так тоскливо, что хоть под поезд бросайся. Но этого я, разумеется, не стала делать. Я глубоко вздохнула, сосчитала до десяти, выдохнула и так чертыхнулась, что пара воробьев, попавших в эпицентр моего проклятия, превратилась в мятые пластиковые стаканчики.
С ума, значит, он по мне сходит? Скажите, пожалуйста!
А я не буду сходить.
Я мрачно посмотрела на вокзальную площадь. Видимо, обрадовавшись моему взгляду, ко мне подрулило такси.
– Куда едет девушка?
– В крепость.
Не знаю, почему мне захотелось поехать именно туда. Преступников тянет на место преступления, а несчастных влюбленных – целовать песок, по которому топтались обожаемые ноги.
Бревно, на котором неделю назад я сидела и любовалась сражающимся Авдеем, было на месте. Я села, закуталась в плащ и принялась считать кирпичи в стенах крепости. Какое-никакое, а занятие…
– Скучаешь?
Я резко обернулась. Ненавижу, когда ко мне подходят со спины, причем неожиданно.
Наверное, это было у меня во взгляде, потому что парень, спросивший меня, слегка попятился. Но именно слегка.
Примечания
1
На самом деле в этой песне, посвященной нелегкой женской доле, бедная девушка, сбросив с себя оковы быта вместе с одеждой, отправляется на премьерный просмотр фильма «Займемся любовью». Странные эти старинные песни…