– Надеюсь, нас ждут настоящие, большие неприятности. Иначе ты не приехал бы за мной сам, – сержант хрустнул костяшками пальцев, – Часто вспоминаю веселье на Гуре. Мы порвали их как старое тряпье.
– Гуряне наши друзья теперь. Они такие же честные подданные как мы с тобой. Не забывай об этом. В этот раз тебе придется работать бок о бок с ними, – прилетевший слегка поморщился от мысли о возможной несовместимости Челтона из-за расовых предубеждений с собираемой командой.
– Это только воспоминания о тех днях, Вик. Воспоминания и только. Я не стал расистом и мне все равно, какого цвета и какой формы тот, кто будет воевать рядом со мной сейчас. Но тогда ведь они были плохими парнями, – сержант равнодушно пожал плечами и его собеседник облегченно вздохнул.
– Ладно, теперь о деле, – тон лейтенанта стал официальным, – Вот предписание. С этой минуты вы включены в состав разведывательной группы созданной службой имперской безопасности для сопровождения научной экспедиции. Руководство экспедицией возложено на профессора Эль Гарудта. Ваша задача руководство боевой группой в целях обеспечения выполнения поставленных командованием задач. Так же вы должны будете взять командование на себя в случае возникновения нештатных и боевых ситуаций. Вам надлежит немедленно сдать текущие дела и отбыть к месту назначения согласно предписанию.
– Есть, сэр, – Челтон радостно козырнул. Путы нудных, однообразных будней в учебке Бригады Особого Назначения, наконец, спали с его плеч, и он вновь почувствовал, как разбегается по венам приятная энергия. Так чувствует себя гончая в предвкушении близкой охоты.
* * *
Легкий прохладный ветер разгонял клочья утреннего тумана над центральной площадью цитадели Радон – величайшей из всех крепостей, которые когда-либо возводили токсы. Ряды облаченных в черную броню рыцарей безмолвно стояли с трех сторон ритуального эшафота. В воздухе дрожал едва уловимый тоскливый звук обрядных волын. Многие мгновения буйства эмоций были связаны для этих, незнающих страха и упрека, воинов с этим местом. На этом эшафоте их посвящали сначала в послушники Квадрата, а затем в его рыцарей. Здесь они прощались со своими погибшими товарищами. С этого эшафота их благословляли на великие походы во славу веры Великого Мастера и Квадрата. Все это были светлые мгновения. Даже прощаясь с павшими воинами, рыцари чувствовали, что-то возвышенное, осветляющее горе утраты. Словно голос, поющий героическую сагу об ушедших героях. Сейчас был совсем другой случай. И они стояли раздавленные тем, что впервые произошло в их судьбах. Квадрат потерял один из четырех Талисманов, на которых зиждилось все духовное могущество ордена – Талисман Силы.
Волыны внезапно смолкли, словно в мехах разом кончился воздух. В гнетущей тишине слышались только мерные шаги конвоя, идущего от Черной башни к эшафоту. В окружении молодых жрецов Черного Ордена, низко склонив голову, шел обнаженный по пояс могучий токс, весь покрытый шрамами и татуировками, свидетельствующими о его воинской доблести. Из одежды на нем были только свободные штаны из грубой кожи, как у рабочего простолюдина и такой же кожи короткие сапоги со шнуровкой на голенищах. Взойдя на эшафот, лорд Саган, а это был именно он, остановился, впервые решившись поднять взгляд на своих вчерашних товарищей. Жрецы, в глубоко накинутых капюшонах, встали кругом у подножия эшафота. В молитвенной башне заунывно запел храмовый хор. С первыми звуками молитвопения из врат Храма Власти показалась еще одна небольшая процессия, направляющаяся к эшафоту. Первым, откинув с густой седой гривы волос капюшон, шел, опираясь на украшенный черными рубинами посох, главный жрец Храма Власти, избранный Квадратом для исполнения приговора. На шаг позади него неотступно следовал облаченный в белоснежный балахон палач. Замыкали шествие, отстав от палача еще на шаг четверо помощников палача с нехитрым скарбом в руках. Взойдя на эшафот, жрец, повернувшись к храму и, преклонив колено, молча обратился с молитвой к Великому Мастеру с просьбой о прощении, если сегодняшнее наказание покажется Великому чересчур мягкосердечным или напротив жестоким. Затем, развернувшись и приняв роль руки и голоса Квадрата, заговорил густым и мощным голосом.
– Мы совершили страшный проступок, искупление вины за который невозможно получить, но лишь ослабить груз ее, обрекши себя на страдания, мучения и жизнь ради этого искупления в иных мирах, дарованных нам Великим Мастером. С этого дня мы будем лишены всех празднований до дня возвращения потерянной святыни. Во всех цитаделях, как напоминание о нашем неоплатном долге, все это время, денно и нощно будут звучать молитвенное пение храмовых хоров и жрецов Ордена. На жертвенных алтарях будет приноситься ежевечернее жертвование Великому Мастеру и его Подмастерьям.
Воины, стоящие в строю вокруг эшафота, не слишком вслушивались в слова жреца. Они были в первую очередь бойцами, хоть и с верой в сердцах. Они понимали неизбежность новых лишений и тягот, но в то же время верили в победу своей веры и силы. И хоть тяжесть неведомого им доселе унижения потерей святыни давила на плечи, не позволяя гордо поднять головы, но, словно тяжелая песнь жрецов, поднималось в груди яростное, обжигающее желание отплатить. Отплатить сторицей тем, кто посмел коснуться испачканными кровью стражей Храма Силы руками их святыни. Желание это наполняло их вены бушующей кровью воинов-предков. И рыцари терпеливо ждали завершения церемонии, что бы начать собираться в великий поход за святыней.
Главный жрец Храма Власти воздел руки с посохом к небу, вновь читая молитву. Меч лорда Сагана, который в течение двадцати лет готовил один из оружейников Черного Ордена и который встретился со своим хозяином в день посвящения в рыцари Квадрата, бесследно сгинул в разграбленном Храме Силы. Поэтому сейчас палач извлек сделанный для обряда простой меч. Помощники палача толкнули обреченного токса, заставляя его упасть на колени. Обрядный меч зажали в каменных распорах, устроенных тут же на широком эшафоте. Затянув соединенные с распорами блоки, палач выбрал эластичность меча. Сталь клинка была теперь напряжена до звона. Подхватив тяжелый молот, палач замер выжидая, когда закончится молитва. Голос жреца оборвался, посох метнулся вниз, коснувшись эшафота. И тотчас же под ударом молота брызнуло осколками лезвие меча. Подхватив рукоять с коротким обломком лезвия, палач шагнул к лорду, позади которого замерли помощники. Уверенным движением палач провел острым обломком по лбу Сагана, глубоко рассекая кожу от виска до виска. Хлынувшая кровь залила лицо рыцаря, превращая его в подобие красной уродливой маски. Но на лице лорда не дрогнул ни один мускул.
– Среди нас больше нет лорда Сагана, нашего брата и рыцаря Квадрата, – громко выкрикивал главный жрец, – Имя его, и душа меча его отныне преданы презрению и проклятию. Тело Сагана проклятого обрекается на скитания во имя искупления позора и греха своего перед Великим Мастером до тех пор, пока его не призовут к себе Подмастерья Великого Мастера. Да будет так!
Опущенный к земле посох вновь поднялся, и тотчас возобновилась тоскливая песня храмового хора. Помощники палача начали подталкивать Сагана короткими посошками. Никто не хотел более касаться проклятого рукой. Он поднялся и медленно пошел через идущий сквозь строй рыцарей проход. Подчиняясь жесту жреца все стоящие развернулись спинами к уходящему. Его больше не было для них. Лорд Саган пал в неравном бою. Остался лишь презренный и проклятый изгой. Саган шел к внешним воротам, чувствуя себя абсолютно раздавленным тем, что с ним сейчас происходило. Выйдя за ворота, он не упал от отчаяния в придорожную пыль только потому, что не умел проявлять слабость. Он все шагал и шагал прочь от цитадели. Не думая. Ничего не желая. Не зная, что с ним будет в следующий миг. Не видя более для себя будущего.
* * *
Реззер в припрыжку выскочил из своей раздевалки. Попутно разминаясь и разогреваясь, дошел до сектора с разнокалиберными грушами и манекенами. Словно заведенный он метался по этому сектору полчаса, загоняя себя в нереальный ритм движений. С него уже лился градом пот, когда он, наконец, добрался до ринга.
– Так. А где Тоша? – Дан огляделся по сторонам, видя на ринге вместо своего привычного спарринг-партнера крупного молодого гурянина, – А ты кто?
– Это не я его нанял. Это привет от Чифа. Вместо Тоши, – тренер как всегда оказался рядом, – Тебе надо менять партнеров. Ты слишком привык к Тоше. Настолько привык, что перестал выкладываться. Мы с Чифом решили, что будем каждую неделю делать смену спарринг-партнера.
– Беспорядочные связи ни к чему хорошему не приведут, – усмехнулся Реззер, осматривая новичка.
– Ну, тут тебе остается только принять. А нравится или нет – это Чифу решать.
– Ну что ж. Посмотрим, на что способен этот новичок, – Дан подлез под канатами, оказываясь лицом к лицу с незнакомым бойцом, – Ну что, потанцуем?
Вместо ответа гурянин, словно бык на корриде, молниеносно метнулся к нему. Реззер едва успел уйти от мощного и верного удара, получив, все же, увесистую оплеуху. По всему было видно, что, несмотря на молодость, гурянин был не промах подраться, да, к тому же, владел приемами рага. Это пришедшее с Гура искусство боя было сродни земной джиу-джитсу. Он бросался на Дана так, словно тот был его личным врагом. Реззер чувствовал, что тут что-то не так, что слишком агрессивен и целеустремлен противник, работающий совершенно честно и в полную силу. Дан поменял тактику – он вошел в то состояние высочайшей скорости и интенсивности, в котором работал недавно в индивидуальном тренировочном секторе. Он оказывается одновременно со всех сторон своего оппонента. Правда, и самому Реззеру приходится сначала совсем не сладко. Но за плечами у него, помимо прирожденного таланта, опыт нескольких боев с более чем серьезными противниками. Дан прессовал гурянина своей скоростью и выносливостью, не давая ни секунды передышки. А так как гурянин и сам бился как в последнем бою, то поединок складывался очень жестким и даже жестоким. Реззер с раздражением заметил, что досада на Чифа перенеслась сейчас в злость на выставленного им бойца. Уже появилась у обоих первая кровь – у человека из слегка надорванной мочки уха, а у гурянина из лопнувшей от точного удара кожи на скуле. Несколько раз борьба переходила в партер. Дважды Дан брал гурянина болевым и однажды удушением. Однажды сам чудом избежал победного захвата. Бросив взгляд в сторону наблюдающего за боем тренера, Дан вдруг встретил насмешливый взгляд той самой незнакомки в пурпурном платье. Только столь же откровенное платье сегодня было графитного цвета с блеском лака. Словно искры пробежало по спине Реззера возбуждение. И в это время он получил хороший удар в челюсть, который лишь в последнюю секунду успел смягчить уходом назад. Поддавшись ярости, Реззер, стремительно преодолев защиту, нанес короткий точный удар в голову, от которого гурянин поплыл. Последовавшие следом удар коленом в нижний обрез грудной клетки и размашистый боковой в голову, заставили гурянина, спиленным деревом рухнуть под ноги победителю. Дан закрутил головой по сторонам, но незнакомка словно сквозь землю провалилась. Чувствуя что-то подобное разочарованию, Реззер ушел в свою раздевалку. Скинув пропитанную насквозь потом форму, он забрался в душ, наслаждаясь хлещущими струями воды, смывающими пот и усталость. Наконец, выключив воду и обмотав бедра полотенцем, он выбрался из душевой и замер как вкопанный. Прямо перед ним, все так же провоцирующе глядя ему прямо в глаза, стояла темноглазая незнакомка. Он хотел что-нибудь сказать, еще не зная что, но она остановила его прикосновением тонкого пальчика к губам. Не отрывая руки, она пошла вокруг него, едва ощутимо ведя длинным красивым ноготком по щеке, шее, плечу. Затем ноготок заскользил по спине наискосок сверху вниз, заставив Дана неожиданно вздрогнуть, словно от холода. Завершая обход, одним движением пальцев она отпустила полотенце с его бедер. Реззер почувствовал, что больше не в состоянии бороться с собой. Все так же, не говоря ни слова, он прижал ее к себе, приподнимая. Отвечая его движению, она сама прижалась к нему, обхватывая руками и ногами, повисая и раскрываясь. Дан вдруг почувствовал, что под платьем больше ничего нет. Он молча взял ее, прижав спиной к шкафчику для одежды. Всего несколько секунд длилось это безумие желания и хриплого дыхания. Когда все закончилось, он отпустил ее и рухнул на скамейку. Девушка все так же молчала.
– Кто ты? Тебя прислал Чиф?
Через пару секунд, не получив ответа, Реззер повернулся, но в раздевалке кроме него самого больше никого не было. Дан вновь забрался в душ, стараясь собраться с мыслями и смыть с себя те эмоции, которые владели им сейчас. Но как он не пытался себя заставить, мысли вновь и вновь возвращались к незнакомке. Реззер понимал, что ему безумно понравились и сама незнакомка и те несколько кратких мгновений, которые она ему подарила.
* * *
В огромном ангаре было суетливо и шумно. Множество разумян выполняли только им ведомые процедуры. Часть из них занимались огромным количеством самого разнообразного оборудования, собранного в ангаре целыми штабелями. Часть занималась более простой, но не менее нужной в любой экспедиции техникой. Часть, по всей видимости, медики, занимались другими разумянами, которые должны были отправиться в эту экспедицию. Между всеми этими увлеченными подготовкой людьми ходил столь же увлеченно проверяя и контролируя высокий гурянин с черной, как смоль кожей. Когда он изучал представленные техниками документы, в дальнем конце ангара появилась группа разумян, невольно привлекающая внимание всех ученых. Эта группа состояла из двадцати бойцов в форме мобильной пехоты под руководством сержанта спецназа Первого Имперского флота. Они, так же как и ученые, тащили, несли и катили на тележках множество различного оборудования, вооружения и техники. Притихшие ученые с любопытством наблюдали за подходящими.
– Кто главный в вашей группе? – без обиняков и вступлений спросил сержант.
– Я, – вперед вышел гурянин.
– Ясно. Я сержант Челтон, – говоривший внимательно рассматривал гурянина через прицелы слегка прищуренных глаз, – Передо мной поставлена задача – обеспечить безопасность вашей группы ученых и выполнение вашими людьми всего плана мероприятий.
– Спасибо. Я профессор Эль Гаррудт. И хотя я с самого начала пытался противостоять решению об участии в нашей исследовательской миссии солдат, но, с другой стороны, лишние рабочие руки не помешают.
– Извините, профессор, но я хочу расставить точки над «и» на этом берегу, что бы потом у вас не было обид и непонимания, – Челтон был совершенно спокоен и корректен, лишь слегка улыбаясь ученому, – Мои бойцы не будут рабочими руками. У них свое предназначение и функции. Они будут заниматься своими делами. Более того, если сложится опасная для личного состава экспедиции ситуация или мне покажется, что таковая ситуация существует, я полномочен полностью принимать на себя командование действиями всей группы. И я хочу, что бы вы уяснили здесь и сейчас – если так сложится ситуация, мои распоряжения не носят совещательного характера. Их нужно просто выполнять.
– Вы надеетесь, что вам удастся нами командовать? – гурянин зло сверкнул глазами.
– Командовать вами? Избави бог такому произойти. Надеюсь, никакие незапланированные происшествия не заставят меня командовать столь не скоординированной и бестолковой в дисциплинарном смысле толпой разумян, считающих себя верхом эволюции, – сержант не стал выслушивать ответную речь, готовую сорваться с уст ученого. Он просто развернулся и, отдавая распоряжения своим солдатам, двинулся прочь.