Маша вопросительно глянула на вампира.
– Не у всех вампиров аллергия на кровь, – сказал тот.
Когда Маша вошла с Романом в офис, ей показалось, что она попала в чей-то дом с множеством комнат и комнатушек, обставленных прекрасной, стильной мебелью.
– Это демонстрационный зал, – пояснил вампир. – Здесь образцы интерьеров. Этим занимаюсь я. Вот, кстати. – Он подвел Машу к уголку, где располагалась мини-гостиная. – Мой проект. Нравится?
Маша ничего не понимала в мебели. Какая разница – кожаный диван с двумя подушками или плюшевая софа с тремя? Главное, чтобы сидеть было удобно. Но Роман явно ждал похвалы, и Маша сказала, чтобы не обидеть его:
– Классно.
Вампир-дизайнер расцвел.
Потом он привел Машу в свой рабочий кабинет, где стены были увешаны эскизами стульев и комодов, усадил ее в кресло и вышел с обещанием вернуться через десять минут и принести кофе и бутерброды для своей утомленной прогулкой пассии.
Пассия же, едва за вампиром захлопнулась дверь, вскочила с кресла и принялась осматриваться.
Как оказалось, кабинет Романа Кадушкина состоял из двух частей. За дверью из матового стекла была маленькая светлая комнатка, похожая на мастерскую художника. Стояли два мольберта: большой и поменьше, на столе разбросаны коробки с красками и пастелью, к стенам приколоты листы с рисунками. Эти рисунки Маше понравились больше.
«Он же настоящий художник!» – ахнула она про себя, разглядывая наброски карандашом.
Потом она повернулась к большому, в половину ее роста мольберту, чтобы посмотреть, что изображено на натянутом холсте.
И тихо вскрикнула, увидев себя.
Только написанная маслом Маша выглядела чуть старше пятнадцати лет и стояла на холсте гордая и прекрасная, как королева. И наряд был королевский: длинное, с горностаевым шлейфом платье из алой парчи. И в руке та держала скипетр, а голову ее венчала корона.
– Тебе нравится? – спросил Машу бесшумно подошедший к ней со спины Роман.
Маша даже взвизгнула:
– Как ты меня напугал!
– Извини, пожалуйста.
– Ой, нет, это ты извини. Я без спроса зашла в эту комнату.
– У меня нет от тебя тайн. Так тебе понравилась картина?
– Да. Только… Разве я такая?
– Такая, – с какой-то торжественной серьезностью ответил вампир.
– Ты замечательный художник! Правда…
– Живопись отвлекает… от мрачных мыслей, – как-то загадочно сказал вампир.
– А почему у тебя мрачные мысли? – скокетничала Маша. Мол, как это могут появиться мрачные мысли, если Роман находится в ее прекрасном обществе?!
Вампир смущенно потер переносицу и вдруг прочел:
Маша хотела было спросить, кто та, которая в Ромкином стихотворении увлекалась разведением герани, но вампир уже, видимо, сам застеснялся своего поэтического всплеска и потому весьма будничным голосом предложил:
– Пойдем кофе пить.
Маша подчинилась и пошла пить кофе и листать роскошные глянцевые каталоги мировых мебельных фирм. И больше не разговаривала с вампиром о портрете девушки в королевском платье, изображавшем на самом деле графиню Варвару Кадушкину, в девичестве Собаньскую, почившую во цвете лет и бывшую матерью художника Романа.
…Когда они, как обычно, прощались возле Машкиной квартиры, дверь неожиданно открылась и на пороге появилась источающая ехидство Дарья Премудрая.
– Добрый вечер, – ядовито улыбаясь, поприветствовала она парочку. – Нагулялись?
– А тебе какое дело? – моментально вспыхнула Маша, а вампир смущенно потупился.
– Мне-то – ничего… И что, – Дарья оценивающим взором окинула Романа с головы до пят, – это и есть тот самый вампир?
– Тот самый, – покаянно подал голос Кадушкин-младший. – Позвольте представиться: Роман.
– Я в курсе. Как меня зовут, вы наверняка знаете.
– Дарья, простите, вижу, вы не в настроении. Я уже ухожу. Маша, я позвоню завтра.
– Нет, отчего же! – чуть ли не хором воскликнули обе сестрицы. – Заходите к нам! Будем ужинать…
Роман поломался для вида, но вошел.
В коридоре он немного задержался.
– Ваша мама молодец, – сказал он сестрам. – Поставила такое защитное поле мощное. К вам сюда не проберется ни одно враждебно настроенное существо.
– Не понимаю, – надменно сказала Дарья.
– Дашка не верит в магию, отрицает существование ведьм, вампиров и всех прочих. Ты, Рома, с ее точки зрения, не существуешь.
– Машка, прекрати свою неуместную иронию. Не вижу ничего смешного в том, что у человека есть свои убеждения! – отрезала Дарья. – Чем питается твой вампир? Крови у нас в холодильнике нет.
– У него аллергия на кровь. Можешь не волноваться.
Компания расположилась в гостиной, где на полках дремали старые модели парусных кораблей.
– Здесь очень уютно, – похвалил обстановку вампир-дизайнер.
– Да? А я считаю это мещанской экзотикой, – срезала вампира Дарья. Она вообще держалась напряженно, видимо, не могла определить, как ей относиться к вампиру: то ли признать его существование, то ли продолжать изображать из себя диссидента в лагере конформистов.
– Дашка, не порть настроение. Скажи, что тебе просто завидно: я гуляла, а ты, как мышь, все сидишь со своими книжками…
– Ничего подобного! Было бы чему завидовать! Пустое времяпровождение.
– А вот и не пустое! Между прочим, Рома работает дизайнером интерьера. Вот. А еще он настоящий художник…
Дарья скептически поджала губы. Видимо, ей хотелось услышать, что этот гнусный вампир работает в морге или в ритуальной конторе. Другие профессии не подходили к его имиджу.
Однако хитрый вампир знал, как польстить неприступной Дарье.
– А кого вы сейчас читаете, Даша? – спросил он.
– Камю.
– «Бунтующий человек»? Помню, читал. В переводе его сложно воспринимать, поэтому я предпочел подлинник. Я слышал, вы увлекаетесь философией… Скажите, Даша, а как вы относитесь к философии последователей августинизма? Вам интересна антропологическая концепция Эриугены?
Дарья приуныла. Августинизм и Эриугена были ей не по зубам.
И тут вампир сразил юную интеллектуалку окончательно.
– Homo sum et nihil humanum a me alienum puto, – с правильным римским «h» произнес он. – Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Впрочем, в моем случае следует говорить: «Я вампир, и ничто человеческое мне не чуждо». Я очень рад знакомству с вами, Даша. Хотите, я принесу вам весьма интересную книгу. «О существах несуществующих». Она написана неизвестным автором где-то в конце пятнадцатого века. Там много написано о таких, как… я.
– Принесите…
Марья, ревниво следившая за этим диалогом, вдруг поднялась с дивана:
– Не буду вам мешать! – и ушла на кухню.
Роман вскочил за ней следом:
– Маша!
На кухне Марья принялась яростно драить пастой и без того блестящую мойку.
– Маш, ну ты чего? – жалобно спросил вампир у рассерженной девицы.
– Ничего! – фальшиво отвечала та. – Просто не хочу мешать такой… ученой беседе.
Вампир помолчал, а потом вдруг обнял Машу и прижался щекой к ее затылку.
– Какая ты еще девочка, Маша, – грустно прошептал он. – Милая маленькая девочка.
Марья замерла, не зная, как отнестись к такому афронту.
– Я пойду, – сказал вампир и поцеловал Машу в затылок. – Встретимся завтра…
Он с неуловимой скоростью переместился к кухонному окну, распахнул его, вскочил на подоконник…
Машка, прижав к груди перемазанные чистящей пастой руки, смотрела вслед темной тени, мелькнувшей за окном.
– Ты чего? – спросила ее вошедшая в кухню сестра. – А где твой вампир?
– Улетел…
Даша пощелкала перед носом сестры пальцами. Никакой реакции.
– Загипнотизировал, – сказала она.
– Дашка! – восторженным шепотом обратилась Марья к сестре. – Знаешь что? Я, кажется, влюбилась.
– В него?
– Да.
…Через два дня после вышеприведенного разговора Дарья и отправила телеграмму родителям в Одессу. Потому что Марья пошла на свидание с вампиром Романом Кадушкиным и не вернулась домой.
* * *
В квартире штормовым предупреждением висела тишина. Нехорошая, напряженная тишина, грозящая мощным катаклизмом или уж, по крайней мере, крепко замешенной ссорой.
Я сидела грозная, как Клеопатра на корзине со змеями, и выслушивала бестолковый рассказ моей дочери Дарьи. Дарья, в обычном своем состоянии известная как девушка скептического ума и острого языка, под моим суровым материнским взглядом терялась и никла, словно плакучая ива.
– Даша, не темни, – постучала я пальцем по ручке кресла. – Это с твоей стороны непорядочно. По отношению к сестре и ко мне. Если у вас произошла очередная ссора и Марья из-за этого сбежала из дому, то к чему придумывать какого-то несуществующего вампира? Это что, новый приступ твоей экзистенциальной фантазии?
– Не приступ это! – со всхлипом крикнула дочь.
С того момента как мы с Авдеем вернулись домой, она ревела почти беспрестанно, как в годы своего раннего детства. От этого нос бедной Дашуты распух, глаза покраснели, а голос приобрел интонации простуженного патефона. Дашку было жалко, но я держалась непреклонно: когда из дома исчезает одна дочь, другая наверняка в этом замешана. Тем более что однажды подобная ситуация уже имела место лет шесть назад: поссорившись с Дашкой то ли из-за куклы, то ли из-за новой компьютерной игрушки, Марья вспылила и усвистала на дачу к моей подруге Инари. Благо, тогда беглянку быстро вычислили и вернули в родные пенаты. А сейчас… Что там Дашка городит про вампира? Она, которая напрочь отрицает их существование?!
– Я не лгу! Все было именно так! Машка познакомилась на танцах с вампиром. То есть это позднее выяснилось, что он вампир… Они встречались.
– Что, ночью?! – ахнул Авдей.
– Нет! Днем. – Даша шумно высморкалась. Я поморщилась. Несмотря на возраст и увлечение философией, дочь в некоторых моментах оставалась ребенком, которого надо еще учить, как нос вытирать.
– Даша, вампиры, если это, конечно, вампиры, днем спят.
– А этот не спит. У него бессонница! Маша говорила…
– Ну-ну. И что еще «говорила» Маша?
– Что он не пьет кровь, потому что у него аллергия на гемоглобин. Что он рисует, а еще он читал Эриугену и знает латынь! Ну почему вы мне не верите?!
– Потому что это звучит неправдоподобно. Особенно из твоих уст. Зная твое неприятие всего сверхъестественного…
– Мамочка, пожалуйста, поверь мне! Мы с Машкой не ссорились. Нет, ну цапались так, по мелочам, но чтоб она из-за этого из дому сбежала…
У дочери были глаза честные, как у работников российского Монетного двора. Я вздохнула. И осмыслила происшедшее.
Происшедшее мне не понравилось.
Если моя дочь связалась с вампиром, ничего хорошего ждать не приходится.
Поймите меня правильно. Мне чуждо видовое неприятие какой-либо нежити. Среди моих знакомых, помимо обычных людей, есть и вампиры. Один даже был моим непосредственным начальником, когда я еще работала ведущей радиоканала. Но я четко соблюдаю дистанцию: вот моя (и моих близких) жизнь, а вот – бытие инфернальной нежити. И я не желаю менять существующий modus vivendi.
…Значит, на латыни говорит вампир. Оригинально.
– Где Машкина записная книжка? – спрашиваю я. – Там наверняка есть телефон или другие координаты этого… Кадушкина.
– Нету. Я уже смотрела. Я только помню, Машка рассказывала, что его отец, ну, отец вампира, занимается мебелью.
Еще не легче.
– Гробы, что ли, делает? – Из меня непроизвольно лезет черный юмор. Дашка опять принимается реветь, а муж смотрит на меня с глубоким осуждением.
– Не гробы-ы-ы! Диваны-ы-ы! Мамочка, почему ты мне не вери-и-ишь!!!
Я обнимаю дочь и прижимаю ее непричесанную голову к своей груди.
– Успокойся, Дашута, маленькая. Верю я тебе. Не реви. Все мы выясним.
Мокрый дочкин нос утыкается мне в шею. Дурешка моя бестолковая. Никакой Кант тебе не поможет, когда придут неприятности. Вот мама – другое дело.
– Авдей, выясни по справочнику «Вся Москва», есть ли где-нибудь упоминание о мебельном производстве Кадушкина! – кричу я мужу, который в соседней комнате занялся розыском исчезнувшей дочери через компьютер.
– Уже! – откликается он. – Фирма элитарной мебели «Кадушкинъ и Сынъ». Адрес: Киево-Печерский проезд, 11, строение 2. Есть телефон и e-mail.
Муж входит в комнату собранный и подтянутый, как полководец перед сражением. Телефонную трубку он держит у уха, словно собрался отдавать приказ о начале военных действий.
– Алло, фирма «Кадушкинъ и Сынъ»? Замечательно. Нет, я не собираюсь заказывать у вас спальный гарнитур. Девушка, меня не интересуют образцы обивок! И образцы сервировочных столиков тоже! Как я могу поговорить с вашим директором… Черт, это же был автоответчик.
Муж растерянно опускает трубку и смотрит на меня.
– Так. – Я осторожно отстраняю дочку и встаю с кресла. – Нам придется туда ехать. Авдей, вызови такси. Не будем терять времени.
Но такси муж вызвать не успел.
В дверь позвонили, а потом принялись колотить. Вероятно, ногами.
– Машка вернулась! – завопила Дарья и кинулась открывать.
Мы полетели следом. Неотчетливо понимая, зачем нашей родной дочери стучаться в дверь, если у нее должны быть свои ключи…
– Ой.
Дашка, открывшая дверь, отступила к нам, под защиту родительских рук. А в дверном проеме стоял, глядя на нас ледяными, искрящимися глазами, вампир.
Стоял и не решался войти.
– Благословение этому дому и живущим в нем, – наконец произнес он положенное среди детей Тьмы приветствие. После него я, как ведьма и хозяйка дома, должна была сказать: «Войди и ты под благословенную сень», или послать незваного гостя ко всем демонам преисподней. Однако мне дочка не дала рта раскрыть.
– Это он! – закричала она. – Вампир Роман Кадушкин!
Она кинулась к вампиру, который, на мой взгляд, имел внешность скромного юноши-отличника, и заколотила кулачками по его груди:
– Куда ты дел мою сестру?!
Я посмотрела на юношу истинным зрением. Тот встретил мой взгляд без страха и смущения. Нет, все-таки вампиры наглые. Самоуверенные. И никакого почтения к старшим!
Пресловутый Роман легко повел рукой, и моя дочь отлетела от него, затормозив головой о папин живот.
– Ты что себе позволяешь, нежить проклятая! – Аж задохнулась я от справедливого возмущения.
Бледный вампир стал мертвенно-бледным.
– Не смейте так говорить! – блеснул он клыками и попытался сделать шаг в прихожую.
– Запрет на вход! – вытянула я вперед правую руку с выгнутой лодочкой ладонью. Из ладони скользнула раскаленная искра и шарахнула по вампиренышу хорошим упреждающим разрядом. Тот отступил.
– Зачем вы так, ведьма? – с укоризной спросил он. – Почему вы не пускаете ко мне Машу?
– ЧТО?!!
И на вампира обрушился шквал нашего негодования.
– Маша пошла два дня назад на встречу с тобой и не вернулась! Что ты с ней сделал?! – Это Дарья.
– Как ты посмел общаться с живым человеком?! Она тебе не жертва! – Это я.
– Я тебе уши надеру, засранец! – Это Авдей. Выражается с позиции грубой мужской силы.
К чести вампира следует отметить, что он терпеливо ждал, пока поток наших обвинений иссякнет сам собой, и не подавал никаких реплик. Только глаза его пылали так, что в прихожей можно было не включать света.
В конце концов мы примолкли, понимая, что речами толку не добьешься. И выжидательно посмотрели на вампира Кадушкина.
– Я даю слово чести вампира, что не видел Марию с тех пор, как расстался с ней в вашей квартире. Я ждал ее все это время, думая, что она просто не может прийти на свидание. Потом решил, что вы не пускаете ее ко мне. А теперь… Я и сам не знаю, что делать.
И вампир поступил совершенно не по-вампирски. Уселся на пол возле плинтуса, обхватив руками тощие коленки и тоскливым взглядом уставился в никуда.
– Ты в дверях-то не сиди, – сказала я ему. – Геморрой наживешь. Давай думать, где и как нашу девушку искать.
И, вздохнув, сняла заклятие, запрещающее вход.
…Магический кристалл, как ни пытала я его о местонахождении дочки, выдавал всякую чепуху: то каменные казематы из старой игры «Вольфенштейн», то кладбище, то вообще сплошной темный лес. Я в сердцах стукнула по нему хорошенько, и по блестящей сфере заструились помехи.