Все в бомбардировщике стали заняты по уши. Пилоты выжимали из пропеллеров максимум возможного, штурманы наводили последние штрихи на карту, оружейники проверяли свою драгоценную ношу, а еще штурманы считали сбитые самолеты: это происходило так далеко, что трудно было не ошибиться, определяя государственную принадлежность, но при любом допущении там должны были попадаться и свои. Это пугало, сейчас не время было думать об обратном путешествии, но все-таки без сопровождения оно становилось очень проблематичным. Была надежда на «Мод-17»: кто знает, что последует за ее взрывом, вполне допустимо, что после вознесения пыли на восемьдесят километров всем станет не до их медлительного бомбовоза.
«МиГ-19» вывалился сверху, он, видимо, прошел над зоной, контролируемой «Сейбрами», имея большую высоту подъема. На «Конвоире» никто не дремал, и в его сторону сразу потянулись трассирующие линии, рожденные застоявшимися многоствольными пулеметами. Истребитель имел два мощнейших турбореактивных мотора, работающих на форсаже, – он уже не выглядел точкой-комариком в обращенном к небу стекле кабины: проскочив размеры мухи, обогнув смертельные пулевые потоки, он выплыл перед экипажем в натуральную величину и тут же провалился ниже, заставляя умолкнуть потерявшие его из виду верхние пулеметы. У тех, кто видел маневр, похолодело внутри: перед ними был ас, не оставалось сомнений, какой он национальности. И еще все знали о подвесных ракетах и о трех тридцатисемимиллиметровых артиллерийских пушках.
Командир летающего корабля нарушил режим радиомолчания и вызвал прикрытие: им стоило прекратить начатые на окраинах бои и спешно подтянуться к левиафану «Б-36». Если бы они успели…
А стремительный славянский ястреб уже заново наводил ужас, пикируя сверху. И снова он вырос, перемещаясь со скоростью пистолетной пули, огибая смертельные лучи. Штурман был в некотором недоумении: на то, чтобы их обстрелять или выпустить противосамолетные ракеты, у противника вполне хватало времени – нужны были секунды, а он кружил возле них, казалось, вечность. «Конвоир» даже не пытался уклоняться, он был слишком неповоротлив в сравнении со стремительным вражеским малюткой, он продолжал запланированное дозвуковое движение, и у пилотов потели ладони. «Может, у него нет боезапаса?» – внезапно вслух предположил штурман, и у всех сразу отлегло внутри, словно в кресле дантиста, когда все уже кончилось.
«Готовить груз! – распорядился командир, хотя до цели полета было еще далеко. – Он все равно не даст нам сбросить, где надо, – оправдываясь и конкретно ни к кому не обращаясь, пояснил он. – Давай форсаж и увеличь высоту! – приказал он первому пилоту, зная, что все на максимуме. – Надо попробовать, так „малютка“ пролетит дальше по инерции». Он снова оправдывался, хотя никогда раньше не был разговорчивым человеком. И сразу, словно угадав их намерения и задавливаемую внутреннюю панику, пилот истребителя выпустил шасси. Они еще не поняли, потому что колеса резко снижали его боевые качества, а он уже шел на них сверху на встречном курсе. Короткий визг и ровный гул двигателей нарушился: лопасти крайнего правого винта, рассыпаясь в клочки, разлетались в окружающем пространстве вместе с передним шасси «МиГа». Но он не загорелся и уже делал новый маневр.
«Будет таранить!» – снова вслух предположил штурман, самый догадливый из всех окружающих. А вражеский истребитель еще раз выскочил из зоны его видимости. «Наши возвращаются!» – передал по внутренней линии пулеметчик. Но им не стало легче, вновь из небытия вывалился круглый воздухозаборник истребителя. Они уже заглушили симметричный толкающий пропеллер противоположного от повреждения крыла и скомпенсировали снос, но скоростные показатели упали. А он уже шел навстречу, и надо было отворачивать. «Он ненормальный! – сделал ненужное пояснение штурман. – Самоубийца!» – «А разве мы нормальные?» – спросил командир, не поворачивая головы.
Вопрос завис в воздухе: люди очень медленно мыслят, а еще медленнее говорят. У них были очень плохие маневренные возможности – оседланный ими монстр планировался для других целей. И полыхнуло не успевшее использоваться топливо – все сразу. И громадный факел залил окрестности, а внутри его горели маленькие светлячки, млекопитающие животные, считающие себя разумными. Только «Мод-17» спокойно перенесла творящийся катаклизм, хотя оседлавшие ее запечатанные парашюты добавили в огненную лавину немного полимеров. Затем вся эта горящая рассыпающаяся свора рухнула книзу на эту плотно населенную китайскую провинцию…»
Недокументированная запись. Виртуальное послесобытийное восстановление. Местное летосчисление: год 1954-й. Планета Земля, Солнечная система, галактика Млечный Путь, УПВ (Условно Параллельная Вселенная) № 15.
* * *
Но и в реальной жизни кошмаров хватало. Как-то Аргедас подозвал его к себе и сказал:
– Вот, посмотри на экран «пять». Видишь этих людишек?
Хадас увидел. Там по экрану перемещались пятеро грязных худощавых личностей. Видно было плохо, и, если бы не прыгающие в руках двоих из наблюдаемых фонари, наверное, лицезреть было бы нечего.
– Сейчас мы их услышим, – пояснил Аргедас с сияющим лицом.
«– Долго еще? – спросил кто-то с экрана.
– Что я тебе, статус Восемнадцать, чтобы все знать? Радуйся, что хоть сюда добрались. Скоро, наверное, будет дверь. По плану Лино это и есть та самая труба, и мы близко к краю.
– Господи, неужели скоро? – тяжело вздохнул некто в полумраке».
Стали слышны тяжелые, хлюпающие по воде шаги.
«– А откуда здесь вода?
– Над нами двести или больше метров океана, ты что, забыл? Я же тебе объяснял.
– Да помню я, Буба, но все не верится. Какой он – океан?
– Спроси у Мохандаса, он-то в нем плескался.
– Да я ведь наверху не был, только тогда – два года назад, когда числился в мусорщиках, – плавал несколько раз на глубине.
– Везет тебе, ты много видел в жизни. А вот я даже никогда не бывал в верхних ярусах, не пришлось, да уже и не придется».
Фигуры людей на экране наплыли, прошествовали мимо, видимые сбоку, и стали удаляться, демонстрируя спины, нагруженные поклажей.
– Знаете, кто это? – спросил Аргедас, ухмыляясь, – он был счастлив.
Хадас пожал плечами: ему было все равно.
– Это преступники, статус Ноль, преступники против порядков и законов этой маленькой, но великой страны. Это дезертиры, они бросили свой народ в его тяжелую минуту. Знаете, куда они направляются?
Хадас промолчал, но теперь он впился взглядом в сгорбленные темные спины. Изображение сменилось: люди снова были видны спереди и с большого расстояния. На некоторое время пропал звук, но вскоре снова восстановился.
– Они хотят сбежать от меня, – пояснил диктатор. – В текущий момент они в главной отводящей мусорной трубе. Время выбрали удачное, скоро должен пойти большой поезд с отходами, вот в этот момент они и хотят проскочить в промежуточный шлюз, а может, у них даже есть ключ. Сейчас мы это проверим.
Аргедас поднял трубку и потребовал кого-то к телефону. Ждать долго не пришлось, и, когда позвали нужного человека, диктатор отдал необходимое распоряжение.
– Статус Пять, приказываю задержать поезд с породой.
А с экрана продолжал литься диалог. Видимо, наблюдение велось скрытыми светочувствительными камерами, поскольку люди пялились вокруг распахнутыми во всю ширь глазами, а когда один из них смотрел на часы, он подсвечивал себе фонарем.
«– Что-то мусоровоз задерживается.
– Может, нас засекли? – хрипло предположил кто-то.
– Типун тебе на язык. Если бы засекли, довики уже бы давно волокли нас за ноги в разделочную.
– Так чего же нет поезда?
– Черт с ним, доставай ключ, пойдем через малую дверь. Давайте шевелиться. В океане расслабимся».
Самму Аргедас впился в экран, подобно энергетическому вампиру.
– Ну, что я говорил? Ключик у них правда есть. Позовите-ка сюда Гуттузо.
Вызванный вскоре появился.
– Может, все-таки пошлем наги их арестовать, статус Восемнадцать? – спросил он подобострастно.
– Нет, давай полюбуемся до конца. Смотри, у них даже снаряжение последней модели.
Люди на экране прошли уже очень много, теперь они остановились и стали облачаться в скафандры.
– Я не пойму, – решился спросить Хадас Кьюм, – эта труба, в которой они находятся, она что, ведет в океан?
– Растолкуй ему, статус Пятнадцать, – приказал Аргедас.
Гуттузо сразу начал давать пояснения:
– Это гигантское сооружение, мы долго мучились, изобретая его. Оно поддерживается на определенной глубине специальными гигантскими воздушными кингстонами. Труба уходит от берега более чем на двадцать километров.
– И что, вся она висит? – удивился Кьюм.
– Нет, только последние километры. Это все идея великого статуса Восемнадцать. Если бы не труба, мы бы выдали свое присутствие противнику, сваливая перекопанный грунт наверх, а в случае выбросов в океан у берега давно бы изменили его очертания, что снова ведет к рассекречиванию. А так сброс производится прямо в котловину Маркаколь. Ее глубина четыре тысячи триста метров, по крайней мере, была до начала нашей деятельности. Я думаю, мы ее немного присыпали.
– Послушайте, – внезапно встрепенулся Хадас, – а как же декомпрессия? Вы говорили, труба на глубине нескольких сот метров? Или у этих людей жидко-легочные дыхательные аппараты?
– Нет, статус Ноль, я о таких и не слышал, расскажете мне на досуге. У них простые газовые акваланги.
– Но ведь их раздавит внешнее давление, или нет? – растерянно спросил Хадас.
– Какая вам разница, пилот? – поморщился диктатор. – Ясное дело, раздавит. О декомпрессии они, видимо, слыхом не слыхали – в наших школах не проходят ненужные в повседневной жизни предметы.
– И вы их не остановите?
– Меня, право, развлекает ваша чувствительность. И это говорит атомный ас? На месте вашего командования я бы не доверил вам штурвал. Мы им даже поможем, надо ведь подкормить мантихоров.
– А что это, статус Восемнадцать? – поинтересовался Кьюм.
– Это такой местный хищник, какой-то мутант-переродок. Немудрено, что он появился: мы ведь набросали в котловину кучу радиоактивной дряни, да и вы наверху зря не сидели, постарались в этом направлении. Так что все мы в какой-то мере селекционеры по призванию. Ладно, пора действовать, а то эти ребятки успеют полностью облачиться, и моим выкормышам придется портить зубки об их скафандры. Статус Пять! – заорал он в трубку. – Дайте полную продувку в сбросовую трубу! Сейчас, срочно, я сказал. К разгрузке поезда успеете накопить.
– Смотрите внимательно, – повернулся Аргедас к Хадасу, – где вы еще такое увидите.
На экране люди помогали друг другу надевать амуницию и продолжали болтать.
«Ну же, – кусал губу Кьюм, – черт вас подери, одевайтесь быстрее, не успеете ведь». Они не слышали его призывов, не чувствовали накатывающегося кошмара.
– Поверьте, братцы, – говорил кто-то из них, растягивая слова. – Мне главное – увидеть солнце, один старик мне говорил, что он бы все отдал за это зрелище.
– Увидишь, увидишь скоро, – поддакивали ему.
– А знаете, парни, когда я раньше работал на мусоросборнике, нас перед выходом в воду черт знает сколько часов томили в специальной камере, как-то она по-чудному называлась, и так же поступали на обратном пути. Короче, издевались старшие статусы над нами, как хотели.
– Ничего, брательник, теперь им до тебя вовек не добраться. Всплывем мы наверх, а там к бережку как-нибудь доберемся, правда?
В этот момент раздался оглушающий рев – и голоса смолкли. Они успели оглянуться на звук, а когда невидимая упругая стена воткнулась в них – они просто исчезли, так быстро их сдуло. Аргедас включил перемотку и прокрутил изображение на самой малой скорости, но и тут зрители не увидели ничего нового: просто стояли люди, открыв рот от удивления и испуга, а потом снова исчезли.
– Жалко, в море у меня нет наблюдателей, – разочарованно констатировал Самму Аргедас и отключил экран.
* * *
«…Покуда земляне чухались с развязыванием солидной эскалации, жители Гаруды подналегли на развитие средств обороны. Лазерные наземные стационары бывшей колонии довольно надежно прикрыли основные города и военные объекты от посягательств агрессоров. Поскольку земляне не могли позволить себе бешеные потери при прорывах этих крепостей, кем-то из великих стратегов было предложено оригинальное решение. Так как когерентные излучатели и противоракеты действовали особо хорошо в пределах горизонтальной видимости, земные бомбардировщики подходили к целям на сверхмалых высотах и сбрасывали бомбы, находясь вне зоны действия обороняющихся. Ясное дело, боеголовки, которые могли уничтожить охраняемые объекты, взрываясь вне зоны их охранения, должны были быть очень приличными по мощности, просто до неприличия приличными. Ведь радиус поражения атомного оружия растет согласно кубу мощности, вот и считайте. Вообще-то тут не пришлось выдумывать ничего особо нового, ведь сама идея водородной бомбы подразумевала неограниченное могущество. Здесь эта мечта покойного Тейлора реализовалась сполна.
Над Гарудой вырастали грибы-великаны, прекрасно наблюдаемые даже с далеких орбит. С таких расстояний зло, аналогично рассматриванию с большой исторической перспективы, теряло свою суть и становилось просто отстерилизованной красотой ярких вспышек и художественно выполненного рождения темных многоцветных облаков…»
Вольное толкование исторических документов. Том 8.
* * *
Они часто беседовали, хотя это слово мало подходило к данному случаю. Самму Аргедасу просто нужны были чуткие, способные понять и воспринять его эскапады уши, а у Хадаса Кьюма они имелись. Иногда, осмелев, пилот тоже умудрялся вставить слово-другое: это было полезно не только для знакомства с кругозором диктатора, но и просто для развития навыка в языке.
– Я не пойму сущность вашей цивилизации, статус Восемнадцать, мне все время кажется, что в ее целях есть какая-то тайна.
– Мы не являемся цивилизацией по сути, статус Ноль, так что в исходном тезисе вы не правы. Я бы очень хотел, чтобы мой народ стал родоначальником цивилизации нового вида, однако эти благие мечты не имеют под собой реалистических корней. Нас так зажали наружные обстоятельства, так истощила борьба, что произвести на свет что-то путное мы не в силах. В чем сущность любой стандартной цивилизации? Я скажу вкратце: в постоянной борьбе с внешними силами, стремящимися цивилизацию уничтожить; в порождении следующего поколения организмов, являющихся индивидуальными носителями ценностей этой самой цивилизации, дабы продолжение было не хуже источника, а желательно даже качественней. Мы в этом случае бесплодны. Мы являемся представителями нового семейства цивилизаций – цивилизаций – однодневок. Мы исчезнем со сцены, осуществив свою цель, а цель эта донельзя близка. Потом, возможно, в муках и агонии, вызванных прозрением большинства по поводу грядущего апокалипсиса, мы сойдем на нет. Может, это случится мгновенно, под действием внешних факторов, кто может знать?
– А в чем же цель? – наивно спросил Хадас.
Диктатор надменно глянул на него сверху, он сидел выше, в кресле, напоминающем трон:
– Со временем, дорогуша, все со временем. Насколько я знаю: любопытство является одним из ваших жизненно важных рычагов – вот и держите его в напряжении, ведь это одна из ниточек, которая вас ведет. Ну а сейчас довольно, приятно было поболтать, но слишком много у нас обязанностей, да и вам не мешает немного поработать, Хадас Кьюм. Вы уже начали забывать, для чего вас еще не пустили на скотобойню. Вы ведь среди нас единственный на что про что годный мужчина, вам ведь все завидуют, правда? Давненько вы не посещали Демографический департамент, как мне помнится. – Самму Аргедас отвратительно засмеялся.