И грянул бой, жестокий, кровавый. Раздался лязг металла – клинок ударил о клинок, – и Эвери покачнулась, словно сама участвовала в сражении, словно ей самой предстояло отразить атаку. Сгрудившиеся в кучу женщины одновременно тихонько ахнули, и Эвери поняла, не она одна испытала это странное чувство причастности. Никто не смог остаться равнодушным к тому, что происходило сейчас.
Камерон со своими людьми занял оборону на небольшом возвышении. Это давало им некоторое преимущество перед конным противником, а людей Де Во ставило в невыгодное положение. Макалпины образовали плотный круг, внутри которого встали два опытных стрелка. Если войско Де Во не будет настроено чересчур решительно, Камерон сможет выиграть сражение. В сердце Эвери затеплилась надежда.
Вскоре стало невозможно наблюдать за всем сражением сразу, и Эвери теперь следила только за Камероном, задерживая дыхание каждый раз, как Де Во делал очередной выпад, и с облегчением выдыхая, когда Камерон отражал удар. Женщины то и дело тихо вскрикивали, и это означало, что кто-то из людей Макалпина падал бездыханным на поле боя. Эвери не отрывала взгляда от Камерона, молясь за души погибших и за то, чтобы раны тех, кого ранили, оказались несмертельными.
Ей казалось, будто она молится уже несколько часов, хотя она и знала, что на самом деле бой продолжался лишь несколько минут. Наконец войску Макалпина удалось потеснить противника. По всему лагерю лежали раненые и убитые, и теперь Де Во понял, как дорого обходится ему сражение. Сначала один воин помог раненому товарищу уйти с поля боя, потом другой, третий, и вот враг повернулся к Камерону спиной. Эвери призвала на помощь всю силу воли, чтобы остаться там, где стояла, пока люди Де Во не скроются за деревьями. Внезапно она увидела, как у Камерона подкосились ноги и он начал медленно опускаться на землю. Она бросилась к нему – а следом за ней и другие женщины помчались к своим мужчинам, – убеждая себя в том, что Камерон цел, а если и ранен, то совсем легко, и он опустился на колени от усталости, и все будет хорошо.
Глава 6
Не отрывая взгляда от клубов пыли, поднятой копытами коней обратившихся в бегство остатков отряда Де Во, Камерон медленно опустился на колени. У него еще хватило сил сделать знак своим людям последовать за противником, чтобы убедиться, что тот на самом деле отступает, а не прячется поблизости, после чего без сил рухнул на землю. Сражение было коротким и жестоким, но Камерону показалось, что оно длилось целый день. Рядом слышалось тяжелое дыхание Лергана. Значит, кузен не погиб, пронеслось в затуманенном сознании Камерона, значит, можно немного отдохнуть, а потом, собравшись с силами, подвести итог потерям.
Кто-то осторожно коснулся его плеча, и Камерон с трудом разлепил налитые свинцом веки. Рядом стояла Эвери и смотрела на него потемневшими от страха глазами. Острое чувство вины пронзило Камерона. Он обязан ей своей жизнью и жизнью тех людей, кто не погиб в ходе сражения. Он должен отпустить ее на свободу, но он знал, что не сделает этого. Слишком велики желание, которое он к ней испытывает, и решимость отомстить за поруганную честь сестры.
– Ты ранен? – испуганно спросила Эвери, внимательно разглядывая его.
– Не знаю, – слабым голосом произнес Камерон и принялся ощупывать себя в поисках раны.
– Тебя слегка задели мечом, но это не страшно. Главное, что ты жив.
– Какие у нас потери? – спросил он Эвери, которая уже занялась его раной.
– Один человек погиб, один умирает, трое раненых, но не смертельно. – Промыв рану, Эвери смазала ее целебной мазью и, с удовлетворением взглянув на дело своих рук, принялась накладывать повязку. – Я могла бы зашить тебе рану. Тогда шрам будет меньше.
– Не надо.
Ответ Камерона совсем не удивил Эвери. Мужчины, которые храбро смотрели в лицо смерти и забывали о боли во время сражения, панически боялись простой иголки с ниткой, с помощью которых сшивали раны. Странные они все-таки существа и смешные. Сложив снадобья в мешочек, Эвери встала, намереваясь помочь другим раненым, но прежде чем уйти, порывисто наклонилась и поцеловала Камерона в губы. И была вознаграждена за свой порыв изумлением, отразившимся на его лице. Прежде чем Камерон успел оправиться от потрясения, Эвери уже скрылась из виду.
– А ты гораздо ближе к победе, чем я предполагал, – раздался рядом насмешливый голос Лергана.
Камерон хлопал глазами, с трудом приходя в себя.
– Ты все еще здесь? – сердито буркнул он.
Презрительно фыркнув, Лерган с трудом поднялся и подал Камерону руку, помогая встать.
– Где уж вам меня заметить, когда вы так заняты собой! Хотя в отношении Эвери я не прав. Нужно отдать ей должное. Она и меня осмотрела, чтобы узнать, не ранен ли я.
– Судя по всему, она умеет ухаживать за ранеными.
– Они обе это умеют. – Лерган кивнул на Джиллиану, вместе с Эвери хлопотавшую над раненными в бою воинами. – Я слышал, что одна из женщин рода Мюррей, жена лорда Ботолфа, известная целительница.
– Охотно верю. – Камерон покачал головой и едва удержался на ногах. – Я начинаю думать, что эти девицы умеют все на свете, и это меня раздражает.
Лерган хмыкнул, но потом серьезно заметил:
– Они спасли нам жизнь…
– Верно, спасли.
– Отказались от отличной возможности сбежать…
Камерон тяжело вздохнул.
– Отказались. Хотя две слабые девочки, которые бродят по окрестностям одни, могут нарваться на большие неприятности.
– Значит, ты не намерен отказаться от своего плана? – сердито поинтересовался Лерган.
– Не могу.
– Из-за сестры?
– Да. Даже если бы Эвери была чистой, кроткой и милой, как ангел небесный, я бы все равно ее не отпустил. Я должен отомстить за сестру. Однако я не буду с ней слишком суров.
– Ты не станешь лишать ее невинности?
– Этого я не могу обещать.
– Еще бы! – фыркнул Лерган, качая головой. – Тебя прямо-таки распирает от вожделения.
– Не нравится – не смотри! – буркнул Камерон и огляделся по сторонам. – Мы не можем здесь оставаться, но далеко тоже не сможем уехать. Не хочу подвергать риску жизнь раненых.
– Я прикажу людям сворачиваться и искать новое место для лагеря.
Проводив Лергана взглядом, Камерон направился к своим людям. Тела погибших воинов Де Во уже оттащили в лес, предварительно тщательно обыскав и забрав все ценное, что у них было. Камерон отметил про себя, что те, кто остался в живых, держатся как настоящие мужчины. Одного из четверых уже завернули в саван, другой лежал неподвижно с белым как простыня лицом – не жилец, подумал Камерон, – а остальные двое ругались на чем свет стоит: кузины Мюррей обрабатывали им раны, и, судя по всему, никакого удовольствия эта процедура раненым не доставляла. Этим двоим ничто не грозит, решил Камерон и склонился над бездыханным телом.
Он смотрел на молодого, лет восемнадцати, не больше, парнишку, и его пронзило острое чувство жалости. Это был Питер – юноша, который отправился во Францию в надежде заработать денег и утолить жажду приключений. Слишком молод, с грустью подумал Камерон. Слишком молод, чтобы умирать, да еще в таком дурацком сражении. В сражении не за короля и не за свою страну, а против алчного подонка, лишенного совести и чести, пожелавшего вернуть свои деньги, уплаченные им наемникам.
– Он может выжить, – тихо сказала Эвери, подходя к раненому.
– Ты так думаешь? – Приложив палец к вене на шее, Камерон ощутил слабый пульс. – Даже если он выживет, далеко его не увезешь.
– Сейчас, конечно, нет. Однако рана его хоть и большая, но не задела внутренних органов. Он потерял много крови, но кровотечение прекратилось. Если оно не возобновится и если не начнется лихорадка, он быстро поправится и сможет выдержать не слишком тряское путешествие.
– И насколько быстро?
– Дня через два. Думаю, не больше.
Камерон грязно выругался, однако Эвери и глазом не моргнула. Она слышала ругательства и похлеще.
– Мы переедем в новый лагерь, как только Лерган подыщет подходящее место. – Камерон бросил взгляд на убитого. – А это кто? Ты его знаешь?
– Одна женщина сказала, что его звали Адам.
– А… – Камерон испытал облегчение оттого, что этот человек не принадлежал к его клану и не был его солдатом, но тотчас устыдился своих мыслей. – Он пристал к нам по пути, решил, что заработает больше денег, присоединившись к какому-нибудь отряду, нежели в одиночку. А почему ты вернулась? – резко сменил он тему разговора и, пристально взглянув на Эвери, нахмурился: лицо ее было безмятежно.
– Мне не нужна свобода ценой человеческих жизней.
– А я-то подумал, что ты соскучилась по моему красивому лицу.
– Твое лицо так же красиво, как безлунная ночь, – парировала Эвери и склонилась к раненому. Осторожно приподняв Питеру голову, она опустила ее себе на плечо и начала медленно вливать ему в рот снадобье, поглаживая его по горлу длинными пальцами, чтобы юноше легче было глотать.
– Чем это ты его поишь? – с любопытством спросил Камерон, поймав себя на том, что хотел бы оказаться на месте этого парня.
– Это травяной настой. Он придаст ему сил и поможет восстановить потерю крови.
– Другим ты этот настой не давала.
– Другие не так сильно ранены. Они громко стонут и ругаются, а это верный признак скорого выздоровления.
Камерон ухмыльнулся.
– Так, значит, если бы Питер тоже ругался, ты бы сочла его состояние не внушающим опасения?
– Да. – Эвери осторожно опустила голову раненого на одеяло. – Человек, стоящий на пороге смерти, не жалуется, что у него что-то болит или что его пичкают горьким лекарством. Если у него вообще есть силы говорить или думать, он пытается припомнить все свои грехи, беспокоится о том, что ждет его после смерти, и просит об отпущении грехов.
– Ты видела много умирающих?
– Слишком много, – едва слышно произнесла Эвери и, поднявшись, пошла прочь.
Час спустя они разбили новый лагерь. На расстоянии примерно одной мили от прежнего обнаружилась небольшая поляна, там протекал ручей и росло много сочной травы для лошадей. Неподалеку находился высокий холм, с которого открывался великолепный обзор. Теперь Де Во со своим отрядом не сможет подобраться к лагерю незамеченным.
К тому времени как установили палатки, Камерон искупался, поел и собирался лечь спать. Оглядевшись по сторонам в поисках Эвери, он с раздражением увидел, что они с Джиллианой возвращаются от ручья. Охраны с ними не было. Эвери остановилась возле раненых, чтобы проверить, как они себя чувствуют, и тут Камерон подскочил к ней, схватил за руку и, не обращая внимания на неодобрительные взгляды и ропот окружающих, потащил к своей палатке. Кажется, его осуждают. Как же быстро они забыли об оскорблении, нанесенном его сестре, а следовательно, и всему клану! Втолкнув Эвери в палатку, Камерон вошел следом за ней и налил себе вина.
– Выходит, мой отважный поступок, в результате которого было спасено столько жизней, останется невознагражденным? – ехидно протянула она и, усевшись на походную кровать, принялась стаскивать башмаки.
– Он не может быть вознагражден, – решительно заявил Камерон, садясь на громоздкий сундук из темного дерева, в котором он держал свои вещи. – Ты мне нужна для того, чтобы заставить твоего брата выполнить свой долг по отношению к моей сестре, только и всего.
– А почему бы тебе просто не схватить его и не притащить к алтарю, а там обвенчать со своей сестрой?
– Йен говорил, что так и хотел сделать, но твой брат ловко обходит все ловушки, в которые его пытались заманить.
– Неудивительно. Он прекрасно умеет это делать.
– Значит, он соблазнил не только мою сестру, если так хорошо выучился этому искусству?
– Нет, тупица ты этакий, – проворковала Эвери, сбрасывая с себя платье.
Сначала она подумала было спать в одежде, но потом отказалась от этой мысли. Она уже до смерти устала изображать из себя скромницу. Кроме того, чистая льняная рубашка и изящные льняные штанишки, которые она сама себе сшила, были достаточно скромными. Ей хотелось узнать, как Камерон себя поведет, увидев, что она раздевается, однако Эвери решила встать к нему спиной. А то, чего доброго, расценит это как вызов. И так ясно, что он глаз от нее не может оторвать. Воцарившаяся в палатке тяжелая, напряженная тишина подтвердила ее догадку, и Эвери, довольная, легла на походную кровать и натянула на себя одеяло.
Камерона и правда поразила та непринужденность, с какой Эвери разделась до рубашки и странных штанишек. Такое впечатление, будто он ее брат или горничная. Или мужчина, к которому она абсолютно равнодушна. А ведь он неплохо потрудился, пытаясь ее соблазнить, и преуспел в этом настолько, что она дрожала в его объятиях от страсти, тяжело дышала и постанывала. Не может быть, чтобы она была к нему совсем уж равнодушна. Наверняка он ей нравится. Только сейчас до него дошло, что она назвала его тупицей, и это вывело его из себя.
– Советую тебе придержать язык, – буркнул он, чувствуя, как от одного слова «язык» желание взметнулось в нем яростной волной.
– А мне кажется, я говорила с тобой очень мило, – промурлыкала Эвери.
Что верно, то верно, мрачно подумал Камерон. Она и в самом деле говорила сладким, как патока, голоском. Камерон решил вернуться к разговору о ее брате. Она наверняка начнет с ним спорить, и это остудит его желание. Сегодня, пожалуй, не стоит пытаться ее соблазнять. После того, что она сделала, было бы нечестно с его стороны не дать ей хотя бы одну ночь передохнуть.
– Вот ты назвала сэра Пейтона красивым, милым, галантным, честным, смелым, умным. В общем, мужчиной, при виде которого у всех девиц текут слюнки. Неужели ты хочешь сказать, что он ими вовсе не интересуется? Что он не пользуется своим обаянием, чтобы затащить их в постель? – ехидно поинтересовался Камерон и улыбнулся, увидев, как Эвери закипает от ярости. Кажется, ему удалось ее спровоцировать.
– Ему нет нужды затаскивать девиц в свою постель! – воскликнула она. – Наоборот, ему приходится их оттуда вышвыривать.
Если Пейтон не отличается тщеславием, то про его сестру такого не скажешь, усмехнулся про себя Камерон.
– Значит, они так и падают к его ногам? – насмешливо спросил он, и Эвери захотелось его ударить.
– Да. Сам увидишь.
– Единственное, что я хочу увидеть, так это твоего брата вместе с моей сестрой на коленях перед священником. Он обязан заплатить за свой проступок.
– А я тебе говорю, что мой брат никогда не стал бы оскорблять женщину! Ему это просто ни к чему. И если бы он спал с твоей сестрой, он не стал бы этого отрицать. Как-то он переспал с невестой Дугласа и честно ему в этом признался. Хотел, чтобы тот знал, на ком собирается жениться. Но Дуглас и так уже раздумал брать ее в жены, узнав о том, что эта девица прикончила троих его родственников. Впрочем, это не важно. Просто я хочу, чтобы ты понял: мой брат – очень порядочный человек.
Из того, что рассказала ему Эвери, Камерон сделал вывод, что Пейтон Мюррей не отличается здравым умом и рассудком. Как можно было признаваться Дугласу в том, что он спал с его невестой? Дугласы не прощают обид. Вероятно, Эвери далеко не все ему рассказала. Что ж, потом он из нее вытянет детали. А сейчас он должен докончить то, что задумал: разозлить Эвери так, чтобы она молча отодвинулась от него на самый краешек кровати.
– Неужели? А я из твоего рассказа понял, что твой брат способен на опрометчивые поступки. Если ты хочешь убедить меня в том, что он святой, не стоило рассказывать, что он спит с чужими невестами.
Эвери пришлось признать, что он прав. Но Камерону она об этом не скажет, пусть он ее хоть на куски разрежет.