– Браст, Пекс, глушите мотор, – посыльный перевел дыхание. – Максимальное охлаждение, – теперь Браст узнал его, это был Бикс – адъютант Варкиройта.
– А что стряслось? – еще не совсем проснувшись спросил Пексман.
– Где-то поблизости аэростат брашей, – объяснил Бикс. – «Лавочка» Вербека перехватила их радиопередачу на базу. Ну, бывайте, – он отодвинулся.
В перископе заднего вида Браст видел, как адъютант спотыкаясь бежал к следующей машине. Зачем было посылать человека, когда все можно сообщить по закрытой связи, Браст не знал. Наверное, чтобы без дела не засиживался. Как вырвалось однажды у полковника Варкиройта, в присутствие Браста: «Когда я вижу солдата Империи без лопаты – я зверею». Пексман потянулся и выругался, а Браст включил охлаждение и отсек «питание» всем остальным приборам. Теперь можно полчасика вздремнуть, подумал он, все равно никто не двинется с места, пока не будет стопроцентной уверенности, что их не обнаружат.
– Браст, – произнес Пексман и высморкался, словно специально для этого позвал его, – как ты считаешь, это тот же аэростат или другой? – спросил явно не из интереса, а от нечего делать. – Мне уже начинает казаться, что это шарики на праздничной пальме, а тебе?
– А мне все равно, – признался Браст, устраиваясь поудобнее в откинутом кресле, – один он или несколько, главное теперь можно поспать.
– Нет, ты не прав, – пояснил Пексман свою мысль, – если их много, то это просто случайность, но если один, – он сделал значительную паузу, – то тогда он нас засек своим инфракрасным детектором и ведет наблюдение.
Последних слов Браст не услышал, он уже погрузился в сияющие быстрые сновидения.
25. Пирамида власти. ГГ
«Группа Гематоген» или ГГ – не представляла из себя, что-то принципиально новое в истории человечества, в той, либо иной форме, подобные организации присутствовали в любом государстве, а уж существовать в тотальных монстрах, охватывающих своим контролем цельные континенты, они обязаны были по сути. Всякая долговременная система управления, невольно подчиняется каким-то правилам, лишь на начальной стадии формирования, она может шарахаться из стороны в сторону, занимая и осваивая свою нишу власти, вписываясь в ареал, потесненных поначалу, исторических традиций; притираясь к другим ветвям бюрократических щупальцев, растущих сверху – чем дальше тем тоньше, слабее и уязвимей, до тех счастливых для истинных чиновников дней, пока толстеющие щупальца, не обращаются в корни, постепенно засыхающие, начинающие разлагаться червями коррупции и кумовством. «Группа Гематоген», иначе, могла бы именоваться Службой Ликвидации. Но это было слишком прямолинейно, само появление данной формы управления, на первый взгляд демонстрируя силу государства: «Что хочу, то и творю и плевать на вас хотело!», по сути, обнажало немощь. Грамотному наблюдателю оно говорило о том, что существующие и жрущие из имперского кармана исполнительные ветви власти, совсем забросили свою работу. Ведь, по большому счету, идеальная полицейская структура способна выловить всякого преступника однозначно, приволочь его на суд и, подождав не слишком долго, осуществить приговор. Здесь же, завал произошел в самом начале: создав ГГ, имперская машина расписалась в бессилии. Она неминуемо призналась, что не способна осуществить наказание-возмездие по отработанному сценарию, то есть, призвать преступника к ответу и вынести ему приговор по закону. «Группа Гематоген» занималась тем, что выслеживала и устраняла подозреваемого в преступлении без суда, прямо на месте, там, где это удавалось. Хотя формально ГГ, являлась подотделом ПП – «Патриотической Полиции», ветви ее управления тянулись выше, а поскольку это была довольно свеженькая государственная структура, то работу она вела на редкость продуктивно и качественно, в отличии даже от существующей десять циклов ПП, несколько ороговевшей и покрывшейся коркой лености, а уж тем более, эффективней, чем обычная полиция: эти структуры давно забыли, что такое качество – они гнали вал. Название свое служба получила с подачи любителя пошутить начальника тайной полиции барона Гуррара, настаивать на другом никто не стал, спорить с шутником было опасно, да и маскировка подходила, эдакое милое несерьезное наименование. После, имечко объясняли тем, что сотрудники нового ведомства, вроде бы, получали, дополнительно к пайку килограмм гематогена, но это было версией притянутой за уши.
Зато, известно точно, что некоторое время назад, служба ликвидации Эйрарбии получила лицензию на отстрел, бывшего «черного шлема», а ныне террориста Лумиса Диностарио. Субъект был признан достаточно опасным и его отслеживанием, с последующим, документально фиксирующимся, уничтожением, занялся целый штат сотрудников. По всем признакам, жить ему оставалось недолго.
26. Спокойные маленькие города
Солнце Фиоль палило нестерпимо, полностью затеняя гиганта Эрр. Уже несколько недель жара пытала мир сухостью, не балуя дождями, и как-то это понятие все больше уходило в предания. Не смотря на жужжащий перед лицом миниатюрный вентилятор Лумис периодически вытирал шею платком, не хотелось пропитывать потом крахмальный воротник, он держал марку, маскировался под значительного человека. Он вновь осмотрел очень низкое полусферическое здание с куполом, сотканным из тысячи маленьких блестящих шестигранников солнечных батарей.
– Это здесь, господин, – доложил шофер – номпиатроп и заискивающе улыбнулся, указывая на электрическое табло пульта.
Лумис, не взглянув на счетчик, бросил в его жадную ладонь платиновую головку Грапуприса 31-го и открыл дверь. Ведь глупости все эти пропагандистские байки про низшую расу, однако, глядя на этого шоферюгу, в глубине души, он верил.
– Господин очень-очень добрый, – глядя на него по-собачьи преданными глазами, сказал абориген и быстро одну за другой бросил в жерло автоматического счетчика нужное количество серебреных ликов императора.
Лумис уже уверенно поднимался по широким закругленным ступеням. Он на секунду замер перед люком и почувствовал, как бешено заколотилось сердце. Мерно урча, позади развернулся электромобиль и, мигнув подфарниками, скрылся в зелени сквера. Лумис поднес руку к светочувствительному звонку и только теперь понял, какую ошибку он допустил: шофер знает куда он ехал.
– Кто? – прямо в ухо гаркнул динамик.
– Мое имя Лумис Диностарио.
– Что тебе надо? – так же резко спросил невидимый собеседник.
– Это я скажу только, когда увижу с кем разговариваю, – заявил Лумис безразличным тоном.
– Ну, тогда оставайся на пороге, а я вызываю полицию, – голос начал затихать и удаляться.
Этого еще не хватало, – подумал Лумис, глядя на безликий динамик, – а была не была.
– Я от Магрииты.
И не успели эти слова затихнуть, в душном воздухе, как люк ушел вниз. Он шагнул вперед. Тихонько щелкнув, дверь-люк втиснулась на прежне место. Тело обтекала приятная прохлада и в тусклом, после дневного, свете ламп он прищурившись разглядел стоящего человека. Единственной одеждой того были шорты, но зато на запястье висел, крепко пристегнутый ремешками, небольшой игломет. А их здесь, видимо, не слишком донимают «патриоты», сделал выводы Лумис и, подняв растопыренную руку вверх, выговорил общепринятое приветствие:
– Да будут солнцеликие боги благосклонны к хозяевам дома.
– Будь и ты счастлив в нем, пришелец, – ответил скуластый парень, глядя на него в упор. – Есть ли у тебя оружие?
– Нет, – теперь Лумис продемонстрировал обе раскрытые ладони.
– И тем не менее, я должен тебя обыскать, – он подошел и профессионально прощупал всю одежду Лумиса, затем, хмыкнув, снова отодвинулся. – Так чего тебе надо?
Фамильярное обращение этого охранника резала Лумиса по ушам, хотелось схватить его за выступающие скулы и поучить манерам, но он уже понял, что это не тот человек, который ему нужен и, презрительно оглядев его с головы до пят, утопающих в шерсеновом ковре, холодно отрезал:
– Я не собираюсь говорить с тобой на эту тему.
– Неужели.
– Кретер, надень на него наручники и впусти ко мне, – прогрохотал, неизвестно откуда, голос от которого стало как-то не по себе.
Кретер извлек из-за пояса резинометаллические наручники, похоже в шортах у него был целый арсенал. Лумис не сопротивлялся и когда щелкнул маленький замок, сопровождающий, пряча в своих бесчисленных карманах миниатюрный блестящий ключик, молча указал ему на узкую лесенку ведущую на второй этаж. Не оборачиваясь и не имея возможности держаться за перила, Лумис поднялся наверх. Там было множество запертых и только одна открытая дверь. Он оказался в кабинете, полностью заставленном полками, наполненными настоящими книгами из бумаги, лишь противоположная стена представляла собой громадное стерео фото главы Империи. Странные они какие-то, – решил Лумис, – оружие носят в открытую, а своего главного врага, для маскировки, развешивают в комнатах. За грудой хронопластин на столе Лумис, не сразу, разглядел щуплого, не первой молодости эйрарбака, который, утопая в огромном, обшитом шкурой тигра-сипигана, кресле, смотрел на него бесцветными глазами, перегоняя языком из одного угла рта в другой маленькую сосательную палочку.
– Никак не могу избавиться от этой привычки, – пояснил он вынимая ее изо рта, однако сесть Лумису не предлоила. – Так кто вы такой?
– Я уже отвечал, – проронил Лумис, глядя ему в глаза. Он вновь назвал имя.
– Это мне ни чего не говорит, – собеседник отвел взгляд в сторону. – Что вы собой значите?
– Вы вообще не представились, я не знаю, с кем имею дело.
– Резонно, – подытожил хозяин, макая палочку в вазочку с зеленым магрисовым вареньем. – Но пришли ко мне вы.
Он оперся кулаком о папку и привстал в кресле. Только теперь Лумис заметил, что его правая рука безжизненно свешивается с плеча. Она была гораздо короче левой, а видимая часть имела темно-синий цвет. В стране пережившей две атомные бойни довольно нелокального масштаба врожденные калеки и уродцы не представляли дефицита, но это был тот, кого он искал.
– Вы должны знать обо мне, я несколько циклов работал на «повстанцев», но это сейчас не имеет значения, – сказал Лумис, глядя на его острый подбородок. – Вы тот самый знаменитый Хромосом?
– Да, тот самый, есть у меня такое прозвище. Так какое у вас дело?
– Я был последним, кто видел Магрииту, – почти по складам выговорил Лумис.
Этот калека, с такой странной кличкой, был главарем одной из самых известных среди подпольщиков террористической организации, и слава ее носила очень кровавый оттенок. Люди, состоящие в ней, называли себя «мангусты».
Хромосом снова сел, пронзительно взглянул на Лумиса и выплевывая палочку-соску заявил:
– Ты мне начинаешь нравиться, Лумис. Для нашего времени ты даже слишком прямой, как штурмовой танк. Выкладывай свое дело.
– У меня нет к вам дела, – сообщил Лумис, – я просто приехал поведать, как она умерла. Она долгое время состояла в вашей организации и вашим людям нужно это знать.
Лумис тяжело вздохнул, перевел взгляд на переносицу императора на портрете. Потом он начал подробно рассказывать о том, как взяли Магрииту, понимая, что его рассказ звучит путано и ужасно неправдоподобно. Вначале сидящий, ни на секунду не прекращая сосать свою «соску», только рассматривал его своими бесцветными глазами, затем этот взгляд сменился каким-то любопытством, смешанным с презрением, причем по мере рассказа во взгляде все более начинало преобладать последнее. Лумис, с какой-то отрешенностью, прекрасно понимая что вредит себе, поведал об убийстве Магрииты, о разговоре с Бэком. Рассказ оказался не слишком длинным.
– Вот и все, – он все еще смотрел на точеный нос императора Грапуприса, но не видел его, он заново переживал те страшные минуты.
– Все, – как-то глухо повторил человек с недоразвитой рукой.
С его лица будто спала маска и Лумис невольно поежился, увидев в его глазах ненависть.
– Кретер, – громко позвал он, вставая с кресла и подходя к Лумису вплотную.
– Однако не слишком хорошо тебя проинструктировало «патриотическое» начальство, могло бы выдумать что-нибудь более путное.
Лумис не нашелся сразу, что ответить, хотя заранее знал – ему не поверят.
– Тем не менее, в этом есть свой резон и ты хороший артист, – продолжал инвалид, – но ты просчитался, ты загубил все дело с самого начала, никакой истинный подпольщик не подъедет на явку в такси.
Что можно было ответить на это, то что он отвык от индивидуального транспорта, который канул в прошлое в большинстве городов Империи, кроме самых крупных, да вот еще здесь, в колонии, случайно сохранился, но как же тогда циклы конспиративной работы «повстанцем». Когда с тихим свистом ушел вниз люк и он ясно ощутил затылком три спаренных ствола игломета, он окончательно понял всю бесполезность оправданий.
– Вот так, голубчик, – прошипел калека. – Ты убил Магрииту и этим подписал себе смертный приговор, – глаза его пылали. – Даже если ты не убил ее, то, во всяком случае, бил. Ты должен был это делать, так как в «патриотической полиции» понимали, что мы проверим, по возможности, каждое твое слово. Не знаю, сколько сведений вы смогли выжать из Магрииты, но из тебя, парень, мы вытянем все, хоть у нас и нет вашего «седла» и «укорачивающей линейки».
Лумис почувствовал, как в горле возник огромный комок, и сразу пересохло во рту: в действиях Хромосома отсутствовала логика, если они подозревали его в связях и полицией, то убивать было совсем нелогично, они ведь выдавали себя с головой, но, если они шли ва-банк и все равно засыпались, то терять им стало уже нечего. И только встретив взгляд Хромосома, и прочтя в его бесцветных глазах свою судьбу, Лумис внезапно понял мотивы – этот человек любил Магрииту. Такого поворота он вовсе не предвидел.
27. Рутина леса
Браст занимался сантехникой. В изобретенную специально для экспедиции доработку конструкции танка–мостоукладчика – туалет (пришлось в свое время тратить кучу электричества на прожигание дыры в противоминном днище), в отводящую стоки трубу, забралась некая флора-сорняк, удобно там разместилась, зазеленела на отходах жизнедеятельности двух местных млекопитающих, нахально выставила из раковины стебель, желая в дальнейшем расширить экспансию на весь отсек, а главное полностью забила выход для сбросов. Поначалу, среди общего вонючего фона, родился специфический запашек, потом, перестало проваливаться вниз то, что должно, а теперь еще родился новый непривычный запах, ни чуть не лучше всех остальных – это повествовало о своем триумфе растение-паразит. Брасту пришлось выпрашивать у штаб-сержанта Метли специальный химический реактив.
– Противогаз не забудь надеть, – ворчливо сказал Метли напоследок, как какому-то салаге, – а то отвечай потом за тебя. И не вздумайте эту гадость пить с Пеком на пару – она спирта совсем не содержит.
– Что я тебе больной? – огрызнулся Браст. – У нас ведь образцовый экипаж.
И вот теперь Браст был занят: он убивал много природных воней и их первопричины одной, рожденной химией-мамой, вонью. Интересно творить и изобретать что-то новое, но не меньший трепет испытывается при посещении музы разрушения, здесь апогей даже выше: при сотворении – можно быстро вернуть все в первоначальный хаос, поэтому творчество создания – имеет невольное продолжение – разрушение, а вот последнее не имеет эпилога, оно и есть эпилог. Как красиво булькало и шипело в трубе, а листочки чернели, шли серыми пузырями – красота!