Волков зашел за ним в начале двенадцатого. На этот раз комбриг был хмур и неразговорчив. Он коротко бросил: «Пошли!» – и быстро зашагал по пустынному в этот поздний час коридору. Во дворе ждал автомобиль – огромный черный «паккард» с зашторенными окнами. Молчаливый шофер завел мотор, и машина нырнула в подземный тоннель, выводящий на улицу…
Столицу Сергей помнил плохо и сообразил лишь, что они миновали центр и направлялись куда-то к югу, переехав через один из огромных широких мостов с мощным чугунным парапетом. Комбриг молчал и смотрел прямо перед собой. Молчал и Пустельга. Он попытался «прислушаться» к своему спутнику. Ощущение было странным: Волков явно взволнован и, как показалось, напуган. Но больше всего Пустельгу поразил холод, исходивший от краснолицего. Такое Сергею не приходилось чувствовать ни разу, и он тут же вспомнил ледяную руку, протянутую для рукопожатия. Казалось, тело комбрига не излучает тепло, а жадно поглощает его, замораживая все вокруг…
Машина, вынырнув из лабиринта улиц, помчалась вдоль высокого мрачного забора, за которым проглядывали верхушки недвижных в безветренную ночь деревьев. «Паккард» свернул в широкие ворота, за которыми в свете фар проступили мрачные силуэты каменных крестов. Сергей вспомнил, что уже бывал в этом невеселом месте, но, конечно же, не ночью. Донской монастырь. Кладбище…
У ворот какие-то личности в штатском загородили проход, но комбриг выглянул из машины и путь тут же стал свободен. «Паккард» проехал еще сотню метров мимо молчаливых тихих оград и затормозил.
– Выходим, – коротко распорядился Волков.
Он подождал, покуда Сергей выйдет из машины, с силой хлопнул дверцей и кивнул на боковую аллею. Идти пришлось недалеко. Впереди показались какие-то темные силуэты, Волков вгляделся и, бросив: «Стойте здесь!» – заспешил навстречу.
…Сергей уже начал догадываться, что именно можно искать здесь ночью, и почти не удивился, когда различил, что стоявшие неподалеку фигуры в штатском держат в руках лопаты…
Волков вернулся скоро, причем не один. Его сопровождал крепкий широкоплечий человек в плаще с капюшоном, зачем-то наброшенным на голову, хотя ни дождя, ни ветра не было и в помине.
– Вот он, – комбриг кивнул на ставшего по стойке «смирно» Сергея. Неизвестный подождал мгновенье, затем протянул Пустельге короткую сильную ладонь.
– Иванов.
Сергей попытался представиться по всей форме, но человек в капюшоне нетерпеливо кивнул:
– Подробности после… Сергей Павлович, вы настаиваете, что человек на фотографии – жив?
– Да. Так точно! – отступать было некуда.
Незнакомец вновь кивнул и задумался.
– Товарищ Иванов, но вы же помните… – подал голос комбриг. – Я был на похоронах… Я видел тело!..
– Знаю… – голос прозвучало равнодушно и тускло. – Я читал заключение экспертизы.
– Дело не в экспертизе! – Волков повысил голос, и Сергей вдруг сообразил, что комбригу действительно страшно. – Я лично всадил ему две пули – в затылок и сердце! Разрывные! В морге, после вскрытия…
– Вы писали об этом в рапорте. Ладно, если товарищ Пустельга настаивает…
Сергей не знал, что сказать. Кажется, история с погибшим красным командиром не так и проста. Впрочем, ответа от него и не ждали.
– Пойдемте! – Иванов повернулся и зашагал по аллее. Через минуту они оказались возле небольшой ограды, которую окружал десяток крепких парней с лопатами и ломами. Тьма скрывала лица, но Пустельге почему-то показалось, что все они какие-то одинаковые: высокий рост, широкие плечи, ленивые, словно нарочито замедленные движения. И вновь повеяло холодом…
– Вот!
Луч фонарика скользнул по серому камню. Сергей тут же узнал фотографию – та же самая, только обведенная потемневшим от времени золоченым ободком. Ниже проступала полустертая надпись:
Комполка Косухин
Степан Иванович
1897–1921
Погиб за дело мирового пролетариата.
Теперь многое стало понятнее. Многое – но не все. Например, две разрывные пули…
Товарищ Иванов коротко бросил: «Начинайте!» Одинаковые парни с лопатами с неожиданной ловкостью начали перелезать через ограду, даже не подумав о запертой калитке. Волков потянул Сергея за рукав, и они отошли в сторону. Краснолицый достал пачку папирос, нервно щелкнул зажигалкой, затем протянул пачку Пустельге. Сергей, бросивший курить еще в колонии, вежливо поблагодарил. Комбриг дернул плечами и отвернулся.
Старшему лейтенанту приходилось бывать на ночных эксгумациях. Правда, сейчас речь шла не о бандите или покончившем с собою шпионе. К тому же его весьма удивил его новый знакомец. Чего боится этот странный комбриг с саперными петлицами?
Волков и вправду нервничал. Недокуренная папироса упала на землю. Краснолицый тут же закурил новую и нервно хмыкнул:
– Чушь! Его хоронили на глазах у сотен людей, Сергей. Мы держали пост у могилы два года!
Пустельга чуть было не спросил: «Почему?», но вовремя прикусил язык.
– Говорил я им! – Волков затянулся и вновь бросил папиросу. – Говорил я им, что его трогать нельзя!..
Теперь все стало ясно. Товарищ Косухин, командир полка и орденоносец, погиб не от вражеской руки. Вот только две разрывные пули по прежнему выпадали из расклада.
Внезапно послышался негромкий свист. Волков дернулся и быстро подошел к могиле.
– Сюда! – позвал он через секунду. – Скорее!
Подойдя к разрытой яме, Пустельга первым делом заметил вывороченный из земли памятник. Затем черные спины расступились, на дно упал луч фонаря. Сергей невольно вздрогнул: из земли выступала темная крышка гроба.
Волков, стоявший рядом, сунул руку в карман, и через мгновенье луч фонаря упал на тускло блеснувший черный ствол. Пустельга только вздохнул. Интересно, в кого краснолицый собрался стрелять?
Лопаты сбросили землю с крышки. Снова послышался свист, на этот раз полный удивления. Волков чертыхнулся, а Сергей лишь покачал головой – по дереву змеилась широкая трещина.
– Доставайте! – комбриг дернул револьвером. Пустельга постарался незаметно отодвинуться в сторону – от греха подальше. Мертвецов он не боялся, а вот от сумасшедших, особенно с оружием, старался держаться подальше.
Пространство за оградой было узким, мешая развернуться. Наконец, удалось поддеть веревки, и гроб медленно выполз наружу. Кто-то притоптал землю. Мрачную находку поставили рядом с ямой, впритык к ограде.
– Двоим остаться, остальные – прочь!
По этой команде парни один за другим стали выбираться на дорожку. На Сергея вновь повеяло холодом, и вдруг он ощутил странную вещь – молчаливые землекопы тоже боялись…
Двое оставшихся взялись за крышку.
– Открывайте! – выдохнул Волков. Голос его звучал странно, словно он уже знал, что он увидит через секунду.
…Расколотые доски упали на землю, луч фонаря скользнул по истлевшим клочьям ткани, присыпанным комьями глины, затем дернулся в сторону и вновь вернулся, неуверенно дрогнул…
– Значит, все-таки правда… – товарищ Иванов стоял рядом и смотрел на пустой гроб. – Не думал…
– Я же предупреждал! – повторил Волков. – Его нельзя было трогать, он же видел Большой Рубин!
– Отставить! – голос человека в плаще прозвучал словно удар бича. Комбриг вздрогнул и отвернулся.
– Не паниковать! Прикажите осмотреть гроб…
Один из парней нагнулся, светя фонарем, и вдруг, вскрикнув, отскочил в сторону. Второй тоже наклонился, но, не удержав равновесия, сполз в вырытую яму. Иванов покачал головой.
– Сергей Павлович, прошу вас!
На миг старшему лейтенанту стало холодно, затем – жарко. Он на всякий случай расстегнул кобуру и быстро перелез через ограду.
От гроба пахло гнилым деревом и мокрой землей. Кто-то подал фонарь. Сергей склонился, осторожно отбрасывая рукой засохшие куски глины, лежавшие на истлевшей обложке. Ничего… Но вот тут рука коснулась чего-то холодного, прямоугольной формы.
Сергей быстро счистил налипшую глину. Кристалл – правильная призма, тщательно отшлифованная и ограненная. Свет фонаря приблизился, камень заиграл темно-красным светом. Пустельга внезапно заметил, что боковые грани покрыты небольшими странными значками. Буквы, не русские, не латинские, но все-таки знакомые…
– Что у вас? – голос Иванова вывел его из задумчивости. Сергей быстро закончил осмотр, убедившись, что больше в гробу ничего нет, зажал кристалл в руке и перелез обратно через ограду.
– Вот, товарищ Иванов… Больше ничего.
Человек в плаще осторожно взял темно-красный кристалл и поднес к самому лицу. Волков подвинулся поближе и вдруг, охнув, отшатнулся.
– Не ожидали? – понял Иванов и негромко хмыкнул. – Я тоже… Прикажите навести здесь полный порядок. Составите рапорт и перешлете ко мне. Все!
Волков козырнул и повернулся, чтобы отдать приказ парням с лопатами. Товарищ Иванов отошел вглубь аллеи и кивнул Сергею. Тот понял и, подойдя поближе, стал по стойке «смирно».
– Что ж, Сергей Павлович… Ваши подозрения оправдались. От имени правительства выражаю благодарность. Все, что видели сегодня, – забыть. Вопросы?
– Что мне делать, если я его встречу? – ляпнул Сергей, тут же сообразив, что сморозил что-то не то.
В ответ послышался легкий, необидный смех:
– Кого? Косухина Степана Ивановича? Не думаю, что у вас появится такая возможность, товарищ старший лейтенант… Впрочем, ежели встретите, передайте ему от меня привет. Еще вопросы?
Сергей на миг замялся, но затем все же решился.
– Товарищ Иванов! Я по поводу этого камня… рубина. Там есть надпись. Это какой-то восточный язык, буквы похожи на уйгурские…
– Вы специалист? – Иванов явно удивился. – Ах да, вы же служили в Туркестане! В таком случае спасибо за консультацию…
Он кивнул, прощаясь. Сергей поспешил подбросить ладонь к фуражке. Иванов повернулся, но, внезапно остановившись, заговорил, не оборачиваясь:
– Чтоб вас не мучило любопытство, товарищ старший лейтенант… Это не рубин. Это вообще не камень. А оказался он здесь, потому что тот, кто провернул это дельце, хотел оставить нечто вроде визитной карточки. Надпись действительно на восточном языке. Это бхотский, одно из тибетских наречий. Все ясно?
– Т-так… – сказать «точно» Сергей не успел. Темная фигура, стоявшая перед ним, исчезла, словно осенняя ночь поглотила странного незнакомца в плаще…
Через час Пустельга вновь оказался в комнате № 317, правда на этот раз без караула у дверей. Он повалился на диван и мгновенно заснул, решив начисто забыть об этом неприятном деле. Одно было плохо. Сергей понимал, что краснолицый комбриг и таинственный товарищ Иванов едва ли забудут его самого – излишне бдительного старшего лейтенанта из Ташкента.
Второй визит к кадровику прошел совсем иначе. Тот, ни о чем не спрашивая, сразу же направил Сергея к одному из заместителей наркома. Фамилия не была названа, и Пустельга почувствовал себя неуверенно. Приятно, что обыкновенного старшего лейтенанта принимает столь высокий чин, но лучше бы обойтись без этого.
Впрочем, на этот раз Сергею повезло. Заместителем наркома оказался не кто иной, как сам товарищ Фриневский – давний знакомый, когда-то руководивший его стажировкой в Столице. Фриневский, теперь уже комиссар госбезопасности, не только узнал Пустельгу, но, казалось даже обрадовался. Во всяком случае, в его привычном: «Чего стал? Садись!» – звучал тот максимум радушия, который был возможен для руководителей такого ранга.
– Все еще старший лейтенант? – покачал он головой, бегло просмотрев документы Сергея. – Ты чего там, проштрафился? Да тебе уже пора майором быть!
Пустельга искренне удивился. Его карьера шла вполне нормально, без всяких сбоев. Правда, он сам неоднократно был свидетелем внезапных «взлетов», но хорошо знал им цену, а главное – последствия.
– Ну что, много басмачей поймал?
Фриневский улыбался. Можно было не отвечать. Заместитель наркома, конечно, представлял, чем занимается Иностранный отдел НКВД.
– Ладно… – продолжал замнаркома. – Небось на Украину тянет, домой?
Сергей поспешно кивнул. Сердце екнуло и замерло. Неужели? И в самом деле, зачем он тут нужен, в Главном Управлении?
– Нет, дорогой, не выйдет! Послужишь в Столице. Комнату дадим, паек. По театрам походишь… Не робей, Пустельга, привыкнешь!
Он постучал карандашом по крышке стола, помолчал минуту.
– Для начала направляешься в группу майора Айзенберга. Пока рядовым сотрудником. Вопросы?
Сергей растерялся. Уж чего-чего, а подобного он не ожидал. Было ясно, что здесь он не получит высокой должности, но идти рядовым сотрудником в группу какого-то майора! Ему, в одиночку занимавшемуся всей иностранной агентурой в Туркестане!.. Пустельга понял, что не зря его не тянуло в Столицу.
– Обиделся! – понял замнаркома. – В Ташкенте ты был кум королю, а тут – чуть ли не рядовым «наружником»? Эх ты, провинция! Ладно, слушай…
Фриневский закурил и начал говорить – негромко, почти шепотом. Сергею приходилось напрягаться, чтобы расслышать слова, гаснувшие в пустоте огромного кабинета.
– Про твои подвиги в Туркестане все знаю, и зря бы тебя с места не сдергивал. Группа Айзенберга – одна из самых ключевых в Главном Управлении. Айзенберг занимается только одним делом, но таким, что тебе еще и не снилось. Месяц поработаешь с ним, а потом…
Он замолчал, словно не решаясь закончить. Наконец заговорил вновь, но еще тише:
– Потом ты его заменишь. Кинем тебе «шпалу», возглавишь группу. А за месяц ты должен полностью войти в курс дела. Учти, Айзенберг ничего не знает и знать не должен. Все понял?
– Так точно! – выдохнул Сергей. Хотелось расспросить про саму группу, но он чувствовал: сейчас не время.
– Все! – подытожил замнаркома. – Беги к Айзенбергу, он в 542-й комнате. Приказ на тебя уже есть. Действуй, дзержинец!
Очутившись в коридоре, Пустельга перевел дух. Хотелось посидеть где-нибудь в укромном уголке, выпить зеленого кок-чая, к которому успел привыкнуть в Ташкенте, и не спеша все обдумать. Но времени не было, и Сергей поспешил в загадочную 542-ю комнату.
Дверь была приоткрыта, оттуда слышался гул голосов. Тянуло табачным дымом, да так, что отвыкший от этого зелья Пустельга затосковал. Он неуверенно тронул дверь рукой и заглянул внутрь.
Здесь действительно курили. Пятеро крепких мужчин, сидели вокруг стола, уставленного стаканами с чаем. При виде Сергея, разговор смолк, и старший лейтенант поспешил отрекомендоваться по всей форме.
– А, товарищ Пустельга! – высокий здоровяк с майорскими петлицами неторопливо вышел из-за стола. Фамилию он произнес правильно, и старший лейтенант сразу же почувствовал себя увереннее.
– Майор Айзенберг, – представился здоровяк. – В курс дела вас ввели?
– Никак нет! – выдохнул Сергей. – Мне товарищ Фриневский… То есть, он сразу послал меня сюда…
– Ага!
Пустельгу усадили за стол и угостили чаем. Начало ему понравилось.
– Ладно, перерыв! – решил майор. – Ну вот, товарищ старший лейтенант, вы теперь полноправный сотрудник группы «Вандея». Поздравляю!
Странное название резануло слух. В памяти забродили полузабытые с училищной скамьи имена и названия: Робеспьер, Марат, федераты и почему-то герцог де Шуазель…
– Группа занимается поисками антисоветской террористической организации, действующей как в Столице, так и в ряде районов СССР, – продолжал Айзенберг. – По агентурным данным, эта организация носит название «Вандея» по имени французской провинции… Пояснять не нужно?
– Н-нет, насчет Вандеи я помню, – поспешно подтвердил Сергей.
– Как видите, наши отечественные вредители и террористы решили подражать своим давним коллегам… Ну, группа у нас молодая, существуем недолго, так что вы, товарищ старший лейтенант, не опоздали…