– Может, пытают кого? – подумал вслух хозяин, пожал плечами и пошел дальше. Если постояльцам, по всем повадкам похожим на воинов, угодно кого-то пытать, то это их дело. Слава богам, Новгород – вольный город, и каждый в его пределах властен заниматься своими делами.
Викингов из бани почти вынесли. Нерейд ругался шепотом, говорить громче сил у него не было, клялся, что хуже не чувствовал себя с самого рождения. Ивар молчал, хотя ощущал себя выстиранным бельем, которое хорошенько отжали, а после этого колотили о камни.
– Вот и отлично! – Лычко был до отвращения бодр, глаза его горели хищным пламенем. – Сейчас кваску хватанем и о делах побалакаем!
Ивар мужественно приготовился к новым пыткам, и, как оказалось, зря. Квас, коричневый, мутный напиток, похожий на воду из торфяного болота, на вкус оказался не так плох. После него голова немного прояснилась.
– Ну что. конунг, рассказывай, как ты, как твои воины? – спросил Лычко. – Семь лет – немалый срок. Многое могло случиться.
– Да все так же, – ответил Ивар. – Утюжим море брюхом драккара. Обо мне уже и сказки рассказывают по Северным Землям. Все, кого ты знаешь, живы, слава асам! Вот решили попытать счастья в Гардарики, наняться в дружину Хольмгарда. Говорят, что посадник сносно платит…
– Раньше платил, – поправил Лычко, – Сейчас с этим туго. Войны последних лет опустошили казну, своих бы воинов прокормить. Тут не до наемников.
Ладно. – Ивар усмехнулся, отхлебнул еще кваса. – Тогда поплывем назад. Мир велик, без добычи домой не вернемся. А ты что делаешь в Хольмгарде? Давно ли покинул Миклагард?
– Пять лет, и с того времени служу в стольниках у князя тиверцев Бузислава!
– У князя? – ожил Нерейд. – Бузислав выбился в правители?
– Так получилось. – Лычко развел руками, словно извиняясь, – Вот правит, а я ему помогаю.
– Как он только княжество не пропил с такими помощниками, – пробурчал рыжий викинг.
– С тобой бы точно пропил! – осадил болтуна Ивар и вновь повернулся к русичу: – А здесь-то ты что забыл? Или владения Бузислава рядом?
– Они далеко, – вздохнул бывший телохранитель константинопольского императора, – За лесами, реками и болотами. А сюда меня прислал князь – искать помощи против идущей из степи угрозы.
– Я немного слышал об этом. – Ивар ощутил, что его тащат, словно козу на веревке. Сначала случилась буря, отогнавшая корабль к Рюгену, потом драккар неведомыми ветрами занесло в Адальсюслу, а теперь еще произошла почти невероятная встреча с Лычко, который прибыл с самого юга, откуда ползет неведомое зло.
– Веками мы жили рядом со Степью… – В голосе русича зазвенела тревога, лицо стало серьезным. – Всегда воевали с ее жителями. Одно племя степняков сменялось другим, киммеры пришли вместо тернопольцев, сами погибли под мечами скифов, а тех поглотили сарматы. Всех не упомнить… Но нынешние, которые явились с востока пять лет назад, они даже не люди… Тиверцы самые свирепые воины, мы еще отражаем набеги, а наши соседи, дулебы, волыняне, сочли за лучшее отступить в глубь лесов и сами теснят северные племена. И там свары, раздоры, кровь…
– Война дошла до моря, – тихо откликнулся Ивар, – и ладьи вендов несут смерть на берега Вестфольда и Трандхейма.
– Вон оно как… – Лычко совсем погрустнел. Выглядел он точно волк, отбившийся от стаи. – Наших сил уже не хватает, чтобы отражать супостатов, и князь послал меня сюда, чтобы испросить помощи у Господина Великого Новгорода! Словене всегда были охочи до драки.
– Судя по твоему невеселому виду, успеха ты не добился? – предположил Нерейд. – Куда веселее выбивать друг другу зубы на улицах, чем лить кровь под мечами степняков!
– Наверное, так. – Русич отхлебнул еще кваса, поперхнулся, – Посадник ответил мне, что им не до южных дел, что чудь напирает, ижора совсем обнаглела, а пермь отказывается платить оброк!
– Послал, короче, – заключил Нерейд, – И совсем не к асам на пир!
– Интересно, – Ивар взглянул собеседнику в желтые глаза, – почему ты говоришь «мы», упоминая о тиверцах? Ведь ты невр!
– И что? – удивился Лычко, – Все мы потомки Таргитая, будь то невр, словенин или даже лях. И пусть деремся меж собой не хуже чем голодные собаки за кость, так это наша драка, и пусть чужой не лезет! Воюя со Степью, я сражаюсь не за свою семью, род или даже племя, а за родину, что тянется от Русского до Варяжского моря и которую вы, северяне, зовете Гардарики! Неужто ты бы не вступился за отчизну, угрожай ей враг?..
– Отечество морского конунга – его драккар! – отчеканил Ивар, выпячивая подбородок, – А единственное, за что он может сражаться, – это слава и золото!
Нерейд фыркнул. Ивар нарочито не обратил на это внимания.
– Да? – удивился Лычко, – Хорошо. А как насчет того, чтобы добыть славу и золото в боях за чужую отчизну? Бузислав велел мне принимать на службу наемников, буде такие найдутся.
– Я так думаю, что воевать придется на суше, а тут мы, викинги, не особенно умелы, – буркнул Ивар. – Вот если бы пришлось сражаться на воде. И куда я дену драккар?
– Его можно пристроить, – взгляд русича стал пристальным, цепким, – хотя бы к причалам твоего друга Буслаева. Он не только задира и пьяница, а еще и богатый купец. Оставишь с десяток воинов, чтобы охраняли его, а с остальными двинешься со мной. А на что вы способны на суше, я очень хорошо представляю!
– Нет! – Ивар тщетно искал причины для отказа, но их не было. Не хотелось чувствовать себя лишь фишкой в руках бога, который двигает ее куда ему заблагорассудится.
– Вспомни, что говорил Арнвид, – негромко сказал Нерейд. – Если южные племена двинутся на север, то вендам ничего не останется, кроме как переселяться. И тогда, сколько ни добудь ты золота и славы, окажутся они ни к чему, ибо некому будет эту славу воспевать и никакое золото не возродит из пепла твою усадьбу и тех, кто в ней живет. Настоящий мужчина отвечает не только за тех, кто рядом с ним, но и за отечество!
– Ладно. – Ивар сжал челюсти, заскрипел зубами. Одно дело, когда попрекает эриль, а другое – когда наглая, хитрая рожа, славная лишь пьянством да зубоскальством. – Дело серьезное. Я должен посоветоваться с дружиной. Приходи завтра на мой драккар, Лычко, там я дам тебе ответ.
– Хорошо, – кивнул русич, – Еще кваску – на посошок?
– Харек?
Молодой викинг остался последним, кто еще не высказался. Услышав вопрос конунга, он вздрогнул и обвел дружину беспомощным взором. Темные глаза юноши блестели, будто ягоды терновника
– А что – я? – смутился он. – Я как все…
– Да, для битвы ты уже набрался смелости, для речей – нет, – покачал головой Ивар, вспоминая, что когда-то слышал подобные слова, обращенные к нему самому. – Запомни: в нашей дружине нет рабов и каждый имеет право слова, особенно когда конунг просит совета.
– Тогда я бы вернулся назад. – Харек опустил взгляд.
– Ладно, – Ивар с трудом сохранил бесстрастие. Из всей дружины его поддержала в лучшем случае треть. Остальные рвались воевать за тиверцев так, словно им сулили намазанные медом золотые горы и сладостную ночь с Фрейей в придачу. – Осталось лишь вопросить руны. Арнвид, что уготовила нам Судьба?
Эриль встал, важный, словно цапля посреди болота, с легким шорохом развернул льняной платок. Со стуком посыпались на него плашки, вырезанные из моржового клыка.
– Трудности, смерть, божественная помощь, – скороговоркой сказал Арнвид после минутных размышлений. – Решай, конунг…
Лычко, допущенный на совет дружины, затаил дыхание.
– Хорошо, мы отправимся в земли тиверцев, – чувствуя, что режет себя ножом по горлу, подытожил Ивар. – Здесь останутся… – Тут неслышно напряглись все викинги: никому не хотелось протирать штаны в Хольмгарде, пить пиво и дуреть от скуки, пока остальные будут кровавить мечи, ища милости Гаута. – Арнвид, Гудрёд, Рёгнвальд…
Он назвал еще десять имен. Близнецы дружно выругались, остальные неудачники склонили головы, но спорить не стали. Знали – бесполезно.
– Спасибо, – сказал подошедший к Ивару Эйрик, – а то я уж начал бояться, что погибну не в бою…
Ивар вздрогнул, понимая, что, взяв с собой бывшего наставника и старого друга, рискует оказать воину, разменявшему полстолетия, совсем не ту услугу, о которой изначально думал.
– Почему?.. – спросил конунга подошедший Гудрёд.
– Две Марки стар, – просто ответил Ивар. – Скоро мне будет нужен новый помощник. Ты останешься здесь в качестве старшего. Кому, как не тебе, я могу доверять?
– Кому, как не мне?.. – Гудрёд, за шрам на лбу получивший прозвище Меченый, криво улыбнулся и отошел.
– Не бойся, – Арнвид выглядел спокойным, словно не его только что лишили возможности участвовать в походе, – я не буду разбрызгивать слюну, разрываясь от ярости. Подожду вас в Хольмгарде. Местные волхвы много знают, а эрилю никогда не поздно научиться чему-либо новому… И помни, что боги, – тут взгляд Лысого стал твердым, – не в силах вынудить нас к чему-либо. Все решения мы принимаем сами и л»ишь потом сваливаем на Высших, чтобы оправдать свои колебания и неудачи… Забудь о Свентовите и действуй так, как подобает конунгу!
– Хорошо, – Ивар меньше всего ожидал, что Арнвид начнет его утешать, и потому слегка растерялся, – я постараюсь…
– Поставить драккар к одному из моих причалов? – Буслаев, нос которого распух до размеров крупной репки, а лоб украшала царапина, нанесенная чем-то острым и тяжелым вроде топора, лишь мгновение выглядел озадаченным, а потом от души рассмеялся. – Нет проблем! Для своих корешей я на все готов!
– Как он нас назвал? – тихо спросил Ивар у Лычко, – Кореша? Что это значит?
– Корешки, – неуверенно пояснил русич, – те, с кем растешь в одной почве. Хотя Ящер его знает, у этих словен такие странные прибаутки…
– Оставшихся тоже пристрою! – продолжал реветь Буслаев. – В охрану. Пусть мои обозы сопровождают, чтобы без дела не сидеть. Эриль? А кто это? А, волхв… И ему дело подыщем, хотя бы рожу мою чинить…
– Такую рожу чинить – не эриль нужен, а плотник, – рассмеялся за спиной Ивара Нерейд.
– Ну что, дела решили? – Буслаев довольно осклабился, пустив волну чесночного запаха. – Тогда гуляем!
Ивар про себя застонал.
Когда они вышли из дома Буслаева, была уже глубокая ночь. В черном, словно крылья нетопыря, небе висела громадная круглая луна, похожая на старый щит, покрытый серебром. Металл кое-где потемнел, но еще держался. Неодобрительно моргали, созерцая спящий город, звезды.
– До встречи, – Ивар пожал Лычко руку, и русич растворился во мраке.
Вдали лаяли, собаки, свежий ночной ветер овевал разгоряченное лицо, за спиной бормотал и топал сапожищами Нерейд, которого слегка заносило на поворотах, и на шорох в стороне Ивар не обратил внимания. Мало ли, кошка пробежала или крыса…
Мелькнула растопыренная тень, Ивара шатнуло. Что-то пролетело совсем рядом, с разочарованным шорохом разодрав воздух, плечо засаднило от боли.
– Клыки Фафнира! – Ивар отскочил в сторрну, обнаружив, что Нерейд медленно валится на землю, а на него самого наступают сразу двое. В руках их ловко крутились, то застывая на месте, то превращаясь в смазанный блик, короткие, окованные металлом дубинки, одна из которых только чудом не угодила Ивару в голову.
Он зарычал, рванул из-за пояса меч – и тут же получил удар по руке. Боль была такая, что из глаз брызнули слезы, а гневный рык замер прямо на губах.
– Можешь кричать, конунг, – сказал один из нападавших мягким, бесплотным голосом, – Можешь сражаться, но ты теперь наш!
– Кто вы такие? – Ивар отступил еще на шаг и спиной ощутил, что уперся в забор. – Что вам нужно? Золото?
– Мы не грабители, – ответили ему сдавленным голосом. Самое странное, что Ивар не мог определить, кто именно из двоих говорит. – И деньги нам не нужны. Просто настал твой час умереть…
Ивар, оставив попытки вытащить оружие, бросился на того, кто надвигался с правой стороны, стремясь сбить с ног, повалить на землю. Но юркий обладатель дубинки ускользнул со змеиной ловкостью, а удар второго пришелся по ребрам конунга, которые едва не затрещали от такой ласки.
– Ты сопротивляешься… – Так могла бы смеяться гадюка, – Это даже занятнее!
Ивар замер, вновь прижавшись к забору. Мысли лихорадочно колотились в тяжелой от выпитого голове, дыхание вырывалось из груди маленькими белыми облачками и растворялось в воздухе.
Как растворится вскоре и жизнь конунга по прозвищу Ловкач..
Высокая тень бесшумно поднялась за спинами нападавших, рев, достойный бешеного тура, прорезал тишину, и меч ударил со скоростью падающего камня. Один из любителей махать дубинками рухнул, второй, фыркая взбешенной рысью, отскочил в сторону.
– Ну что, гады? Сразимся? – прохрипел Нерейд, крепость головы которого ночные убийцы явно недооценили. Лицо рыжего викинга было черным от натекшей на него крови, но двигался он уверенно.
– Сразимся! – подтвердил Ивар, извлекая из ножен клинок. – Сопротивляйся, так будет интереснее…
Но обладатель дубинки вовсе не собирался биться с двоими разъяренными викингами. Развернувшись, он пустился наутек. Мелькнула в лунном свете низкорослая фигура в мешковатой одежде, и мягкий топот стих в тишине.
– Вот так всегда!.. – В голосе Нерейда слышалось разочарование. – Как бить но башке со спины – он готов, а как честно позвенеть сталью, порадовать валькирий – тут же удирает! Что за жизнь, клянусь задницей Фенга!
– Хватит ругаться. – Ивар спрятал клинок, пощупал плечо, которое после удара немилосердно ныло. – Выволоки лучше этого на свет, посмотрим, что за птица…
– И кто это оказался? – поинтересовался Лычко.
– А Хрофт его знает. – Ивар пожал плечами и сморщился от боли. Ушиб, по поводу которого Арнвид ругался довольно долго, до сих пор мешал двигаться. – Маленький, но крепкий, одежда вся серая, всякой мелочью напичкана ножами, веревками, бутылками какими-то… А еще на теле, под мышкой, крохотное тавро выжжено – крестик какой-то. Концы еще загнуты как-то хитро, против хода солнца…
– Мертвецкое коло! – Видно было, как посланник князя тиверцев побледнел. – Удача опять была с тобой, конунг! Ты выжил после встречи с воинами Чернобога!
– Не удачу надо благодарить, – хмыкнул подошедший Арнвид, – а вон того балбеса, голова у которого крепче, чем у инеистого великана!
И эриль потыкал пальцем в сторону Нерейда, который беззаботно храпел на лавке, подставив солнышку мускулистый, покрытый белыми полосками шрамов торс.
– Что еще за воины Чернобога? – поинтересовался Ивар.
– Когда Род начал творить мир, – голос Лычко стал торжественным, словно у жреца, произносящего гимн, – он создал себе в помощь двоих сынов, Белобога и Чернобога..
– Короче, – оборвал излияния русича Арнвид. – Если бы я каждый свой совет конунгу начинал с Имира, то меня давно бы выкинули за борт!
– Если короче, – не стал артачиться Лычко, – то это душегубы, поклоняющиеся самому черному из богов. Днем они могут быть кем угодно – купцами, мастеровыми, даже воинами. А ночью становятся убийцами. У них свои воеводы, волхвы, тайные знаки. Тот, кто желает смерти врага, должен найти скрытое капище и принести там жертву. Считается, что Чернобог услышит его и укажет своим воинам на обреченного…
– Знаем мы, как он укажет! – Арнвид презрительно фыркнул, – Жертва наверняка приносится золотишком, а к ней прикладывается кусок бересты, на котором все написано. У вас тут черты и резы кропать многие горазды…
– Горазды, да не в этом дело. – Русич покосился на лысого эриля как на сопливого несмышленыша. – Дело в том, что кто-то заплатил за убийство Ивара, и заплатил немало. Слуги Чсрнобога задешево не продаются… А взяв заказ, исполняют его, чего бы это им ни стоило!
– То есть будут еще попытки? – Ивар ощутил холодок в груди. Его пытались убить десятки, если не сотни раз, но всегда лицом к лицу, а не тайно, в спину, подкравшись из-за угла.