Перед ними были гигантские каменные ворота. Они открывали доступ за тридцатифутовую зубчатую стену с бастионами и внешними укреплениями. Огромные, окованные железом створы были открыты, кованая решетка поднята. За ней начинался деревянный мост, двадцать шагов в ширину и двести в длину, проходивший надо рвом с водой и кончавшийся у огромного подъемного моста и других ворот, во второй стене, такой же циклопической.
Повсюду толпились сотни самураев. Все они носили одинаковое серое, мрачное одеяние – перехваченное поясом кимоно с пятью небольшими круглыми гербами – по одному на каждой руке, на каждой стороне груди и один в центре спины. Гербы были голубые и напоминали цветок или цветки.
– Андзин-сан!
Хиромацу сидел, прямой как палка, в открытом паланкине, который несли четыре носильщика в длинных одеждах. Его аккуратное кимоно было коричневым, а пояс – черным, как и у пятидесяти самураев, окружавших даймё. Их кимоно также имели пять гербов, но только алых, как флаг на мачте, – гербов Торанаги. Этим самураям оружием служили длинные блестящие пики с маленькими флажками у наконечников.
Блэкторн поклонился не раздумывая, восхищенный величием Хиромацу. Старик, на коленях которого лежал длинный меч, ответил холодным поклоном и сделал знак следовать за ним.
У ворот вперед вышел офицер. Начались долгие церемонии: чтение бумаг, предъявленных Хиромацу, поклоны и разглядывание Блэкторна, после чего их допустили на мост, по бокам как эскорт шли самураи в сером.
Полный воды ров глубиной был не меньше пятидесяти футов и тянулся шагов на триста в каждую сторону, а дальше повторял изгибы стен, которые делали поворот на север, и Блэкторн подумал: «Боже мой, не хотел бы я брать приступом здешнюю крепость. Даже если перебить всех защитников наружной стены, засевшим дальше достаточно будет поджечь мост, чтобы чувствовать себя в безопасности. Господи Иисусе, наружные стены, должно быть, охватывают площадь в квадратную милю и в толщину, видимо, достигают двадцати-тридцати футов, и внутренняя стена такая же. И она сложена из огромных каменных блоков. Каждый десять на десять футов! По крайней мере! Вырезаны очень точно и не скреплены раствором. Они должны весить самое меньшее пятьдесят тонн. Это лучше всего, что могли бы сделать мы. Осадные орудия? Конечно, они проделали бы брешь в наружных стенах, если бы их разместили в нужном месте. Но и гарнизон крепости, должно быть, располагает лучшими пушками, какие только можно получить. К тому же орудия было бы трудно доставить, и поблизости нет достаточно высокой точки для бомбардировки крепости зажигательными снарядами. Даже сдав врагу наружную стену, защитники крепости могли бы обстреливать атакующих с зубчатой внутренней стены. И даже если бы эти последние изловчились затащить осадные орудия за внешний оборонительный рубеж и направить их на внутреннюю стену, они не разрушили бы ее. Самое большее, разнесли бы дальние ворота, а что потом? Как пересечь ров с водой? Он слишком большой, чтобы форсировать его обычным способом. Замок должен быть неприступен, пока гарнизон его достаточно велик. Сколько здесь солдат? Сколько горожан найдут убежище внутри?
В сравнении с ним лондонский Тауэр – убогий свинарник. И весь Хэмптон-Корт уместится в одном углу!»
У следующих ворот повторилась процедура проверки бумаг. Оттуда двинулись налево и вниз по широкой улице, образованной рядами укрепленных домов за стенами разной высоты. Далее улица терялась в лабиринте лестниц и дорожек. И снова ворота, проверка бумаг, подъемная решетка, огромный ров с водой, и снова изгибы и повороты, до тех пор пока Блэкторн, при всей его наблюдательности, цепкой памяти и чувстве направления, не потерялся в этом сознательно устроенном хитросплетении. И все время бесчисленное серое воинство следило за ними с эскарпов, валов и зубчатых стен, парапетов и бастионов. А также несло караул внизу, маршировало, упражнялось с оружием или ухаживало за лошадьми в открытых стойлах. Самураи повсюду, тысячами. Все были вооружены и тщательно экипированы.
Он проклял себя, что не хватило ума побольше выспросить у Родригеса. Поделившись сведениями о тайко и новообращенных, слишком ненадежными, Родригес предпочел помалкивать – как и сам Блэкторн, избегающий его вопросов.
«Сосредоточься. Ищи ключи. Что особенного в этом замке? Он очень большой. Нет, что-то другое. Что? Серые враждебны по отношению к коричневым? Не могу сказать, они все так серьезны».
Блэкторн тщательно наблюдал за ними, фокусируясь на деталях. Слева радовал глаз возделанный сад с небольшими мостиками, перекинутыми через ручей. Стены здесь стояли ближе друг к другу, улицы стали у́же. Они приближались к главной башне замка. Внутри сновали слуги. Здесь не было пушек! Вот в чем разница!
«Ты не видел ни одной пушки. Ни одной.
Отец Небесный, здесь нет пушек, следовательно, нет осадных орудий! Если бы у тебя имелись современные орудия, а у защитников замка – нет, мог бы ты взорвать стены, выбить двери, обрушить дождь зажигательных снарядов на замок и захватить его, когда он займется огнем?
Ты не смог бы преодолеть первый ров с водой.
Имея осадные орудия, ты причинил бы много неприятностей защитникам, но они сумели бы вечно держать оборону – лишь бы в гарнизоне хватало бойцов, еды, воды и вооружения.
Как преодолеть рвы? На лодках? На плотах?»
Он пытался мысленно составить план замка. Паланкин остановился, Хиромацу встал с носилок. Отряд очутился в узком тупике. Огромные, окованные железом деревянные ворота перекрывали проем в двадцатифутовой стене, которая перетекала в наружные укрепления линии обороны, все еще далеко отстоящие от главной башни замка, которая отсюда была почти не видна. В отличие от всех других ворот, эти охранялись коричневыми, которых Блэкторн не заметил нигде больше в крепости. Было очевидно, что они совсем не рады видеть Хиромацу.
Серые повернулись и ушли. Блэкторн заметил, какими враждебными взглядами проводили их коричневые.
«Так они враги!»
Ворота открылись, и он проследовал за стариком внутрь. Один. Самураи остались снаружи.
Внутренний двор охранялся коричневыми, позади него был устроен сад. Они пересекли сад и вошли в крепость. Хиромацу скинул обувь, и Блэкторн сделал то же самое.
Коридор внутри был устлан татами – камышовыми матами, чистыми и очень приятными. Такие татами прикрывали пол во всех японских домах, кроме самых бедных. Блэкторн еще раньше заметил, что все татами одинакового размера, около шести футов на три. «Подумай об этом, – сказал он себе, – ты ни разу еще не видел фигурных матов или обрезанных до другого размера. И комнат другой формы! Неужели в Японии все комнаты прямоугольные или квадратные? Конечно! Это значит, что все дома – или комнаты – рассчитаны на точное число матов. Все построены по одному образцу! До чего же странно!»
Они поднимались по винтовой, удобной для обороны лестнице, шли коридорами, переходя с этажа на этаж. Всюду было много охраны – всегда коричневые. Лучи солнечного света, просачиваясь в амбразуры, рисовали причудливые узоры на полу и стенах. Блэкторн мог видеть, что теперь они забрались высоко над тремя главными, окружающими замок стенами. Город и гавань, как нарисованные, лежали под ними.
Коридор повернул под острым углом и закончился через пятьдесят шагов.
Блэкторн почувствовал во рту вкус желчи. «Не беспокойся, – внушал он себе, – ты решил, что делать. Ты уже начал».
Впереди толпа самураев, отданных под начало молодому командиру, защищала последнюю дверь – каждый правой рукой держался за рукоятку меча, левая лежала на ножнах, все они смотрели на приближающихся людей, недвижимые и готовые к нападению.
Хиромацу был доволен. Он лично отбирал стражей. Он ненавидел это место и в который уже раз подумал, как опасен замок для Торанаги, отдавшегося во власть врага. Вчера, едва сойдя на берег, он поспешил к своему господину, чтобы рассказать тому об исходе миссии и узнать, не случилось ли чего в его отсутствие. Но пока все было спокойно, хотя шпионы и доносили о том, что враг возводит подозрительные укрепления на севере и востоке, и о том, что основные союзники, регенты Оноси и Кияма, самые крупные из христианских даймё, собираются перейти на сторону Исидо. Он переменил стражу и пароли и снова просил Торанагу уехать, не подвергать себя опасности.
В десяти шагах от командира стражи он остановился.
Глава 11
Ёси Нага, командир стражи, был вспыльчивый, опасный юноша семнадцати лет.
– Доброе утро, господин. Я рад вашему возвращению.
– Спасибо. Господин Торанага ожидает меня?
– Да. – Даже если бы Хиромацу и не ожидали, Нага тем не менее пропустил бы его.
Хиромацу был одним из трех людей, которые допускались к Торанаге в любое время дня и ночи без предварительной договоренности.
– Обыщите чужеземца, – приказал Нага.
Он был пятым сыном Торанаги от одной из его наложниц и боготворил отца.
Блэкторн спокойно отнесся к тому, что, как он понял, собираются делать стражники. Два самурая оказались очень опытными в таких делах. От них ничего не ускользнуло бы.
Нага дал знак остальным своим людям, и те отодвинулись в сторону. Он сам открыл толстую дверь.
Хиромацу вошел в огромный зал для аудиенций. Сразу около двери встал на колени, положил свои мечи на пол перед собой, упер ладони в пол по бокам и низко наклонил голову, ожидая в таком униженном положении.
Нага, весь настороженный, знаком приказал Блэкторну сделать то же самое.
Блэкторн вошел. Комната была квадратной, сорок шагов в ширину и десять в высоту. Пол покрывали безупречные татами самого высокого качества, толщиной в четыре пальца. В дальней стене было две двери. У помоста, в нише, стояла маленькая глиняная ваза с веткой цветущей вишни, которая заполняла комнату приятным ароматом.
Обе двери охранялись. В десяти шагах от помоста, окружая его, располагались еще двадцать самураев, сидевшие со скрещенными ногами спиной к помосту.
Торанага восседал на единственной подушке на помосте. С искусством и терпением опытного костоправа он колдовал над сломанным пером в крыле ловчего сокола, голову которого скрывал колпачок.
Ни он, ни остальные не приветствовали Хиромацу и не обратили внимания на Блэкторна, когда тот вошел и остановился около старика. Но, в отличие от Хиромацу, Блэкторн поклонился, как учил Родригес, потом с глубоким вздохом сел, скрестив ноги, и воззрился на Торанагу.
Все взгляды обратились на Блэкторна.
Рука Наги, застывшего в дверном проходе, уже опустилась на меч. Хиромацу схватился за свой, хотя и не поднял головы.
Блэкторн почувствовал себя голым, но теперь, когда он заявил о себе, оставалось только ждать. Родригес сказал: «С японцами ты должен вести себя как король». И хотя он повел себя отнюдь не по-королевски, этого было более чем достаточно.
Торанага медленно поднял взгляд.
Капля пота выступила на виске Блэкторна: все, что Родригес говорил о самураях, казалось, воплотилось в одном этом человеке. Блэкторн ощутил, как тонкая струйка пота сбегает со щеки на подбородок. И заставил свои голубые глаза смотреть твердо и не мигая, лицо его оставалось спокойным.
Взгляд Торанаги также был неподвижен.
Блэкторн почувствовал посыл почти ошеломительной энергии, исходящей от этого человека. Он принудил себя медленно досчитать до шести, потом пригнул голову и слегка поклонился опять, спокойно улыбнувшись.
Торанага мельком посмотрел на него, сохраняя ту же бесстрастную мину, потом опустил глаза и опять сосредоточился на своей работе. Напряжение в комнате спало.
Старый сутулый самурай стоял перед Торанагой на коленях и держал птицу – молодую самку сапсана – бережно, как будто она была стеклянной. Торанага срезал сломанное перо, вставил тонкий бамбуковый стержень, смазанный клеем, в черенок пера, потом осторожно надел обрезок на другой конец стержня. Он выравнивал угол поворота пера до тех пор, пока тот не стал совершенным, потом перевязал перо шелковой ниткой. Маленькие колокольчики на лапах птицы звякнули, и хозяин ее успокоил.
Ёси Торанага, господин Канто, повелитель Восьми Провинций, старший в клане Ёси, главнокомандующий армиями Востока, глава Совета регентов, был невысоким мужчиной с большим животом, крупным носом, густыми темными бровями; в жидких усах и бороде его пробивалась седина. На лице особенно выделялись глаза. Для своих пятидесяти восьми лет он был силен. Коричневое кимоно простого покроя перехватывал хлопчатобумажный пояс. Но мечи у него были каких поискать.
– Ну, моя красавица, – сказал он с нежностью. – Теперь ты опять здорова. – Он погладил пером свою любимицу, сидевшую на одетом в рукавицу кулаке самурая. Та вздрогнула и принялась чистить перья. – Мы пустим ее полетать через неделю.
Старый сокольничий поклонился и ушел.
Торанага обратил свой взор на двух человек у дверей.
– Добро пожаловать, Железный Кулак. Я рад видеть тебя, – обронил он. – Так это твой знаменитый чужеземец?
– Да, господин. – Хиромацу переместился поближе, оставив свои мечи у дверей, как требовал обычай, но Торанага настоял, чтобы он прихватил клинки с собой.
– Я чувствую себя неуютно, если их нет у тебя в руках, – объявил он.
Хиромацу поблагодарил его. При всем этом он устроился в пяти шагах от помоста. По обычаю ни один вооруженный человек не мог безнаказанно приблизиться к Торанаге на меньшее расстояние. В переднем ряду часовых стоял Усаги, муж любимой внучки Хиромацу, и старик коротко ему кивнул. Юноша низко поклонился, польщенный и обрадованный, что его заметили.
«Может быть, мне следовало его усыновить?» – спросил себя Хиромацу, согретый мыслью о любимой внучке и первом правнуке, которого молодая чета подарила ему в прошлом году.
– Как вы доплыли обратно? – заботливо спросил Торанага.
– Все хорошо, благодарю вас, господин. Но должен сказать, что был рад, когда сошел с корабля на землю.
– Я слышал, у тебя теперь есть новая игрушка, чтобы занять часы праздности, да?
Старик грубо захохотал:
– Я могу только сказать вам, господин, что часы были не праздные. Я так не уставал уже многие годы.
Торанага посмеялся вместе с ним:
– Тогда нам следует вознаградить ее. Твое здоровье очень важно для меня. Могу я послать ей подарок в знак моей благодарности?
– Ах, Торанага-сама, вы так добры. – Хиромацу стал серьезным. – Вы могли бы вознаградить нас всех, господин, немедля покинув это осиное гнездо и вернувшись в свой замок в Эдо, где ваши вассалы могут защитить вас. Здесь вы открыты для удара. В любой миг Исидо может напасть на вас.
– Я уеду. Сразу же, как закончатся собрания Совета регентов. – Торанага повернулся к португальцу аскетической наружности, который терпеливо сидел рядом с ним. – Вы переведете мне слова чужеземца, мой друг?
– Конечно, господин. – Священник, на макушке которого была выбрита тонзура, вышел вперед, с привычной грацией на японский манер встал на колени около помоста. Его лицо было худощавым, как и вся фигура, глаза – темными и блестящими, весь облик его излучал спокойствие и сосредоточенность. Таби и просторное кимоно вполне естественно смотрелись на нем. У пояса висели четки и гравированный золотой крест. Он приветствовал Хиромацу как равный, потом с удовольствием поглядел на Блэкторна. – Мое имя Мартин Алвито из Общества Иисуса, капитан. Господин Торанага просил меня переводить для него.