– Бледнолицый! Мой, Белый Бизон, сейчас будет твоя, поганый пес, немного скальп снимать, если ты не одаришь меня виски, порохом и добротными одеялами, без которых мой, Белый Бизон, неудобно спать в этой железной пещера.
Он величественно повел рукой и стал извлекать из люка палицу, лук, стрелы с костяными и каменными наконечниками, а также короткое копье.
Тратить патроны Харламу не хотелось, и он выстрелил всего лишь один раз. Пуля звонко щелкнула о броню танка.
– Вот ведь, черт, – сказал индеец, усаживаясь на край танка и доставая из кармана пачку «Кэмел». – А я-то надеялся, что у тебя кончились патроны. Хуг, всю жизнь не везет.
Он сплюнул и стал, неторопливо покуривая, рассматривать Харлама и его снаряжение.
– Слушай, парень, похоже, ты из двадцатого века?
– Ага, – сказал Харлам. – Я вообще снаружи, а там сейчас 98 год.
– Да уж, – покрутил головой индеец. – А я, когда эта штука случилась, жил в 89 – м и учился в Оксфорде. А теперь приходится вот чем заниматься. Лучше всего, конечно, маскарад действует на тех, кто жил в начале двадцатого века. Тогда как раз зачитывались всеми этими Куперами, Сальгари, Хаггартами.
– А может, тебе махнуть через границу – наружу! – предложил Харлам. – За девять лет мир не изменился.
– А, только стал еще пакостнее, – махнул рукой индеец. – Что там хорошего? Инфляция, гангстеры, наркотики, смог. А здесь я сам себе хозяин! Тут неподалеку есть кусок прерии, на котором живут человек сорок чайенов и штук двести бизонов. Представляешь, настоящих бизонов! Нет, такое бросать нельзя.