То, что я сейчас расскажу про Рейнтри-серкл – очень важно! Все это со слов двух полицейских – Боба, знающего все про кино, и Пита Морено, знающего про Лос-Анджелес все вообще…
Так вот, на территории этого Рейнтри-серкла стоит такая высокая хреновина, которую Пит назвал женским именем Стелла…
На Стелле же этого Рейнтри-серкл были написаны имена всех звезд мирового кино, когда-то снимавшихся на студии «Метро-Голдвин-Мейер» – Одри Хёпберн, Хеди Ламмар, Элизабет Тейлор, Джеймс Стюарт, Спенсер Трейси, Грегори Пек, Джон Уэйн… Но главным среди них был Джонни Вайсмюллер! Потому что почти все серии «Тарзана» снимались именно здесь – в Рейнтри-серкл. И с тех пор, когда нас еще никого не было на свете – ни меня, ни Шуры, ни даже мистера Могилевского – нашего соседа по дому в Квинсе (а ему уже под семьдесят!), здесь сохранилось извилистое озеро, которое, как сказал Боб, в «Тарзане» изображало тропическую реку, а на берегу были высажены всякие экзотические деревья, гигантские папоротники (вы не знаете, что это такое?..), камыши…
Мало того, тут были сооружены каменистые и скалистые берега, ручьи и даже крохотный водопад!
– Абсолютно тарзанско-джунглевая естественная декорация! – пояснил Боб. – По сей день там плавают огромные белые рыбы с красными пятнами… Больше тебя, Мартын. Представляешь? А по соснам шляются белки…
Короче, потрясный парк, а не городской район! И когда-то здесь стояли только лишь четырех- и пятиквартирные домики, и в них жили Лучшие Люди «Метро-Голдвин-Мейер». Они были Лучшими еще и потому, что Людям Похуже такой зеленый оазис посреди города был просто не по карману. Хотя «МГМ» и давала своим сотрудникам кое-какие льготы в оплате.
Но со временем часть Лучших Людей стала еще ЛУЧШЕ и переселилась в Беверли-Хиллз и даже в Пасифик-палисейд…
Остальным Лучшим Людям повезло меньше, и они сильно Похужели. И стали тогда отсюда разбегаться – куда подешевле. А те, кто остался в Рейнтри-серкл, скоро поняли, что содержать такой рай на свои бабки им невмоготу. И построили на территории бывшей студии шесть четырехэтажных домов на триста пятьдесят четыре квартиры. И стали их сдавать обычным гражданам Калифорнии, про кино ни хрена не знающим, кроме обычных сплетен.
А студия «Метро-Голдвин-Мейер» смоталась в другое место.
Теперь в Рейнтри-серкл два хозяина: Ассоциация (тоже шикарное слово, да?..) Старых Домовладельцев и Ассоциация Жильцов Многоэтажек. Расходы – пополам.
Но все-таки у каждой Ассоциации – охрана при въезде на территорию их маленького городского рая, свой клубно-оздоровительный корпус с буфетами, саунами, гимнастическими залами, бильярдами, джакузями и бассейнами!..
У Старожилов место получше: их корпус нависает над озером, а у Новичков – над обычным бассейном. Что тоже не так уж плохо!
Живет в Рейнтри-серкл тысячи полторы Людей. Очень много одиноких и бодреньких пенсионерок, американское обличье и соответствующая речь которых не могут скрыть их ДРЕВНЕБОБРУЙСКОГО происхождения.
Это добавил Джек Пински, который был там однажды в гостях у друзей своего брата Морта – русских ученых Регины и Карла Вендровских…
Кроме того, в Рейнтри-серкл проживает не меньше сотни Собак. Что вообще-то редкость в таких жилых комплексах. Здесь, говорят, в большинстве случаев даже КОТОВ держать не разрешают! Мать их в душу с их хваленой американской демократией!!! Понтярщики…
Тем не менее сообщение о ста Собаках меня, не скрою, насторожило. А вот Браток как-то уж очень похабно облизнулся и жутковато сверкнул клыком.
Бандит – он и есть Бандит, даже если он тебе на секундочку показался совсем Ручным…
Но уже следующие два сообщения заставили нас забыть о ста Собаках! Оказалось, что в этом жилом комплексе на территории бывшей киностудии «Метро-Голдвин-Мейер» с недавнего времени обосновались какие-то очень Восточные Люди! Они заняли несколько лучших квартир и живут там своей странной, никому не понятной, но очень тихой и незаметной жизнью…
А совсем неподалеку от Рейнтри-серкл, если ехать по Оверленд-авеню на северо-запад (для Кота тоже звучит довольно загадочно!) и, добравшись до Вашингтон-бульвара, повернуть налево и проехать еще с милю, вы окажетесь у мечети имени короля Фахада.
И эти восточно-исламские типы из Рейнтри-серкл там достаточно часто тусуются. Полиция знает об этих исламских тусовках, но пока было все в пределах общежитейских норм…
– Значит, давай быстро подобьем бабки! – сказал Пит Джеку. – Звонок был из Калвер-Сити… Вспомни, Джек, как он тебе сказал: «Ты – в Голливуде, а не в Квинсе…» Он не сказал «в Калифорнии» или «в Лос-Анджелесе»… Он сказал: «Ты в Голливуде»! Пойми, Джек, несмотря на то что они нас люто ненавидят, они еще страшно завидуют нам! Упомянув про Голливуд, он имел в виду не район города, а какую-то свою причастность к кино… Голову даю – эти суки явно кучкуются в Рейнтри-серкл! На бывшей территории «Метро-Голдвин-Мейер»!..
– Пит… Мы получили все, что хотели, – глухо проговорил Джек. – Мы хотели вывести ИХ на тех двух гастролеров-киллеров – Русского и Немца! Мы ИХ вывели. Мы хотели, как говорит Тим, «втюхать им фальшак» с этим компакт-диском, чтобы они не могли создать адскую машину, способную разрушить Америку. Они получат этот фальшак. Как только вы отдадите им этого Русского. Но мы просчитались. Мы думали, у нас будет время, чтобы мы могли проследить – куда ведут основные нити. Теперь времени у нас нет. У них на руках ДЖОКЕР – наш Тим Истлейк. И тут, как в покере, чтобы не потерять все, мы должны сказать «пас». Для меня гораздо важнее получить целого и невредимого Тима, чем обезвредить всю эту исламскую банду, а Русского киллера подвести под законное правосудие.
– О’кей, Джек. Так и сделаем – отдадим им и того и другого. Пусть они сами разберутся друг с другом. И с Русским, и с Немцем.
– Да, но Немец же… – слегка растерянно проговорил Джек.
– Он в рефрижераторе нашего морга при следственном управлении Л. А. П. Д. Мы рассчитывали, что к концу дела нам придется предъявлять труп экипажу и пассажирам «боинга» для опознания. Ну что же, значит, обойдемся и без него.
– Но на Немце нет входного пулевого отверстия. Это же дело лап Братка. А ты этим сволочам сказал, что они же его и пристрелили…
– Ах, Джек! – нехорошо ухмыльнулся Пит Морено. – Это мне по живым подонкам иногда жалко стрелять, а в дохлом я могу наделать столько дырок, что сквозь него можно будет промывать спагетти.
…В дверь нашего трейлера раздался неожиданный стук. Браток, как и было условлено заранее, тут же юркнул под письменный стол. Хотя в этом случае слово «юркнул» для Братка совершенно неподходящее! «Юркая», он от неожиданности умудрился опрокинуть тяжелое кресло и чуть не разворотил письменный стол, втискиваясь своими ста десятью килограммами между его тумбами. Но это, повторяю, только от неожиданности…
Обычно наш Пум-Браток, Бандит-беспредельщик, он же жутко хищный Кугуар, он же – Горный Лев, когда готов напасть, исчезнуть или прокрасться, делает это так гениально, как это могут сделать, прошу прощения, только субъекты Котово-Кошачьего роду-племени!
Но сейчас Браток наделал столько шороху скорее всего даже не от неожиданного стука в дверь, а от нервного вздрюча, в который Братка привел рассказ Джека о похищении Тимура. Вернее, не рассказ Джека, а мой путаный синхронный перевод с английского на Животный для Братка.
– Джентльмены! Собирайтесь на съемку! Через пятнадцать минут выезд, – раздался голос Наташи Векслер из-за двери.
– Я ни на какую съемку не еду! – решительно заявил я. – Придумывайте что хотите. Пока Тима нет рядом – мне все до фени.
Джек открыл дверь, впустил Наташу и с ходу сказал ей:
– Я не знаю, как это делается у вас в кино, но Мартын не может сейчас ехать на съемку. Наверное, нужно кому-то об этом сообщить?..
– Прихворнул переводчик Мартына – Тим Истлейк, – быстро сказал Боб, чтобы не вдаваться в подробности.
– А что с ним? – всполошилась Наташа. – Он же вчера вечером был совершенно здоров!..
– Это случилось сегодня утром, – ответил ей Джек. – Пока ничего страшного, но…
– Ребята! – запаниковала Наташа. – Невыход на съемку исполнителя главной роли – происшествие чрезвычайное! Такого себе даже самые капризные «звезды» не позволяют! Ну, так нет Тима… Кто-то же из вас ведь объясняется с мистером Мартыном-Кысей? Боб! Я же видела, как вы с ним прекрасно разговаривали…
– Моего словарного запаса явно недостаточно для объяснения актерских задач Мартыну со слов нашего режиссера – мистера Спенсера.
– Братцы!.. Вы просто сошли с ума!.. Вы знаете, сколько стоит срыв съемочного дня?!
– Слышали уже, – сказал Джек. – Что-то около полутора сотен тысяч долларов.
– Сегодняшний день будет стоить вдвое больше! Там зафрахтованы два самолета, а весь этот городок Сан-Хуан-Капистрано в ожидании приезда нашей группы – мэр, полиция, подводники, пожарники, парашютисты – буквально стоит на ушах!!! Мать вашу…
Нет, не вытравили двадцать лет жизни в Америке из Наташи нашей русской манеры выражения сильных чувств! Но от этого она мне еще больше понравилась. И Джеку тоже… Это я просто кончиком хвоста почувствовал!
– Да если такое произойдет, меня… Мне просто-напросто оторвут голову! – И Наташа умоляюще посмотрела на Джека.
И чтобы не подставлять ее под гнев режиссера и продюсера, я тут же принял решение, которое, с моей точки зрения, должно было отвести удар от нашей новой подруги – Наташи Векслер.
– Передай ей, – сказал я Бобу по-шелдрейсовски, – что все убытки – ЗА МОЙ СЧЕТ! Из моего гонорара. Сейчас мне наплевать на все деньги мира!..
Боб помялся, но перевел. Наташа схватилась за голову и пулей вылетела из трейлера.
Браток с трудом вылез из-под письменного стола, облизал меня и потрясенно сказал наполовину по-шелдрейсовски, наполовину по-Животному:
– Шеф!.. Я – в отпаде! Если честно, я из вашего базара ни хуя не понял, но вы, Шеф, бля буду… Равных нет!!! Говорите, че делать? Приказывайте, Шеф!..
Конечно, со стороны могло показаться, что я действительно стал этаким Жутко Крутым Новым Русским Котом, проживающим ни больше ни меньше как в «Беверли-Хиллз-отеле» за пять сотен в сутки, швыряющимся сотнями тысяч долларов (которых у меня пока еще нет…), имеющим своего Полицейского Телохранителя – детектива Джека Пински, собственного переводчика – Тимурчика Ист-лейка, и в придачу – мощную «крышу» в лице сержанта полиции Лос-Анджелеса Чжи-Бо и в морде могучего и хищного южнокалифорнийского Кугуара, безмерно преданного мне – Бандита Братка…
И я отчетливо понимаю, что Личность, обладающая всем этим, теряет свое ОБАЯНИЕ, как бы ей это ни было прискорбно. Все с завистливой враждебностью разглядывают лишь внешнюю атрибутику, а она не может не вызывать сопротивление всех – ЭТИМ не обладающих…
А заглянуть в душу такого вот «Нового Кота» – никому в голову не приходит. И только самые Близкие тебе Существа понимают, что ЖИЗНЬ РЕБЕНКА не измерить никакими деньгами! А тем более – нашего Тимурчика. Мало ему было когда-то в России…
Я просто КУПИЛ себе эти сорок восемь часов, которые нужны были мне для личного участия в спасении нашего Ребенка.
И ПЕРЕВОДЧИК мне тоже необходим. Не для себя, а для вас, ни хрена не умеющих с нами общаться!.. Не желающих даже попытаться понять, что нужно, предположим, сейчас тому или иному Коту…
И Джек Пински – никакой нам не ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ! Он друг нашей семьи. И мы с Тимуром в равной степени такие же ТЕЛОХРАНИТЕЛИ Джека, как и он для нас… И «крыша» нам необходима! Потому что пока Государство не может защитить нас от ТЕРРОРИЗМА, мы обязаны защищаться сами.
Я помню, как на первой встрече в кабинете продюсера зашла речь о приключенческом боевике студии «Двадцатый век фокс» – «Правдивая ложь». Оказывается, что еще до выхода фильма на экран разные арабские и мусульманские организации сильно разволновались. Они узнали, что злодеи-террористы в фильме неизвестно с какой стати изображены мусульманами. И возмутились! Ах, вот с ними, дескать, сражается великолепный Арнольд Шварценеггер, всех побеждает и вообще… А фильм обошелся в сто миллионов долларов! Тимурчик шепнул мне, что это кошмарная сумма… Зато фильм потрясает какими-то «спецэффектами» и радует чувством юмора…
Хотя теперь, когда мы столкнулись не с кинематографически придуманным, а с НАСТОЯЩИМ ТЕРРОРИЗМОМ, я все никак не могу понять, как они там отыскали хоть крупицу юмора?..
Так «Двадцатому веку-фокс» под давлением разных организаций восточного толка пришлось снабдить фильм надписью, что ФИЛЬМ НЕ ОТРАЖАЕТ ДЕЙСТВИЙ ИЛИ ВЕРОВАНИЙ КАКОЙ-ЛИБО КУЛЬТУРЫ ИЛИ РЕЛИГИИ.
И, помню, старик Стив предостерег нашего постановщика Клиффорда Спенсера от всяческих, как он сказал, «националистических педалирований».
А Клифф еще вольготнее развалился в кресле и заявил:
– У терроризма нет национальности! И мне глубоко плевать, куда эти типы ходят замаливать свои вонючие грехи – в мусульманскую мечеть, в католический собор, в русскую церковь или в еврейскую синагогу. Терроризм есть терроризм. Он слеп, беспощаден и омерзителен. Просто на Востоке, а сейчас и в России он получил большее распространение, чем у других народов. И с этим пониманием я и хотел бы начать снимать эту картину!
Но как же я-то со всеми своими врожденными и благоприобретенными, почти мистическими способностями ВТОРГНУТЬСЯ В БУДУЩЕЕ, ПРЕДУГАДАТЬ ВОЗМОЖНОЕ… или, на худой конец, УВИДЕТЬ ПРОИСХОДЯЩЕЕ в нескольких милях от нашего трейлера смог так завалить ухо?!
Ведь до самого появления Джека в дверях нашего «Стар вагоне» в моем мозгу ни на мгновение даже не проскользила мыслишка об опасности…
Да и Браток – тоже хорош, мудозвон калифорнийский! То он демонстрирует чуть ли не равноценные моим возможности ЗАГЛЯНУТЬ по ту сторону Человеческого понимания, а то в момент самой напряженки и ухом не ведет, дубина стоеросовая!
Зато сейчас, стоило мне только так о нем подумать, он – тут как тут:
– Напрасно вы так уж, Шеф…
– Чего «напрасно»?! – зашипел я на него.
Браток отодвинулся от меня на безопасное расстояние:
– Напрасно вы и на себя тянете, и на меня наезжаете… Я, к примеру, когда перееб… Извиняюсь. Когда перетрахаюсь, потом еще долго ни хера соображать не могу. Исключительно всю дорогу об этом думаю… Наверное, и у вас так же.
– С чего бы это?
– А вы, Шеф, посмотрите на себя и на меня. После того как тот, которого я тогда в саду замочил, мне ухо прошмалял из своей пушки, я же – вылитый вы, Шеф. Как ваш патрет увеличенный…
– Не «патрет», а «портрет», деревня-матушка!
– Как скажете, Шеф. Хули я буду спорить… Вам виднее. Вы мне только помогите эту шелупонь в пакет запихать.
И гляжу, Браток своей жуткой лапищей пытается запихнуть запаянный пластиковый мешочек со Слоновьим слабительным в бумажный пакет из-под продуктов.
– Елки-палки, чтоб не сказать хуже! – взъярился я. – Нашел время! Чего тебе присралось этим заниматься?!
– А вот чует сердце – пригодится! – уж слишком уверенно сказал Браток. – Помогайте, Шеф. А нашим скажите, что я себе жратухи на дорогу запас.
И я помог. Браток прихватил бумажный пакет клыками и прикрыл его лапой. Чтобы ни Джек, ни Боб не увидели.
В это время Боб подогнал наш «линкольн» к трейлеру, поднял крышку багажника и скомандовал:
– Браток! Выходи из дома и залезай в багажник. Кыся, переведи ему…
– И так ясно, – проворчал Браток. – А где чемодан?
– Без чемодана! Не возись, вылезай… И в темпе, чтобы тебя никто не увидел.
– Тогда-то что! – сказал Браток на вполне приличном шелдрейсовском и прыгнул…
Но как?!
Впервые в жизни я видел, как может прыгнуть настоящий Кугуар! Это, как говорит Шура, была «картинка маслом».