Под стать внешнему облику были и обитатели здешнего мирка. На входе смело можно было повесить лозунг "Преступники всех стран, объединяйтесь!". Под его крышу со всего района стекались уголовники, пьяницы, гопники и БОМЖи, чтобы отведать дешевого пивка да весело время провести. Брошенное в благодатную почву зерно преступности не могло не дать обильных всходов. Кражи, грабежи, разбои и прочие составы преступлений УК РСФСР случались здесь каждый божий день, несмотря на особый контроль над баром 85-го отделения. Потерпевшие, как правило, не обращались с заявлением в милицию либо из-за страха перед баровскими блатными, либо потому, что сами были из их круга и разбирались впоследствии при помощи кулака или ножа. Если же кто-то по неосторожности заходил в милицию или был обыкновенным приезжим, незнакомым с местными законами, то очередной пивбаровец отправлялся на скамью подсудимых с последующим отъездом на несколько лет в "курортную зону".
Среди постоянных клиентов была и своя элита, размещавшаяся за первым от входа столиком. Здесь стояла солидная публика, имевшая за плечами по несколько ходок* на зону, разрисованная татуировками и чтившая воровские законы. Попадались, правда, и просто пьяницы, но они были не в авторитете и бегали на подхвате у блатных за глоток пива.
Во главе этого пивного братства стоял «основной». Основные, как правило, надолго не задерживались, они садились и менялись где-то раз в полгода. Основной находился в курсе всех событий в баре, без его разрешения не происходил ни один гоп-стоп, и раз в неделю он сам должен был опустить какого-нибудь лоха для поддержания своего "статус кво". За пять лет, что Кивинов работал в отделении, сменилось примерно девять основных. Последний, сорокалетний папа Гена, получив восьмую судимость, сел два месяца назад за нанесение ножевых ранений. На смену ему пришел молодой Геннадий Газонский, по кличке Зубр, имевший в свои двадцать пять лет три судимости за тяжкие преступления, а также свирепый вид и крепкие кулаки. Лет пять назад, придя на службу, Кивинов хотел сам внедриться в "пивную элиту" и даже купил для этого длинноволосый парик. Но ничего не вышло – после пары посещений все моментально поняли, что он мент, так как даже в своем парике он выглядел среди блатных как апостол Петр на проповеди у мусульман. Хорошо, что хоть ребята с пониманием отнеслись к творческому порыву молодого опера, и когда тот так вжился в роль, что уже не двигал ногами, по причине изрядных количеств выпитого им пива, они водрузили его на свои плечи, донесли до отделения, положили на лавочку, туда же бросили его парик, проверили, на месте ли удостоверение, и вернулись в бар. Авторитет милиции в то время был еще высок, и никому не хотелось портить отношения с новым опером, в ведение которого передавался "Мутный глаз".
Торжественной встречи по поводу посещения Кивиновым пивбара организовано не было. Он зашел с черного хода, покручивая в руке телескопическую дубинку. У Кивинова была информация, что Зубр таскает с собой пугач, и он решил опровергнуть эту нелепицу. Первый стол с азартом резался в «коробок», но стоило только Кивинову появиться в зале, как все головы автоматически повернулись на девяносто градусов и по пивбару волной прокатился недовольный шепоток. Зубр вышел из-за стойки и подошел к Кивинову.
– Здорово, начальник, что-то давно не заглядывал. Ищешь, что ль, кого?