– Этот переспавший с ослом кретин хочет денег! – не выдержал гном.
– Э-э-э… – Угорь тоже ничего не понимал. – Но ведь цирюльнику обычно платят деньги?
– Но не три же золотые монеты! Ты где-нибудь слышал, чтобы за гнилой зуб брали три золотые монеты?
– Не слышал.
Я тоже не слышал. Три золотых – это большие деньги. За них можно выдрать все зубы у половины армии Валиостра.
– Пошли, Халлас! – не отставал Делер.
– Эй ты! Барыга проклятый! Иди сюда! Я тебе за медяк все зубы выбью! А шею вообще бесплатно сверну!
– Халлас, закрой рот и пошли отсюда! – не выдержав, заорал карлик.
– Угорь, заткни их обоих, пока стража не подошла! – шепнул я гарракцу, видя, как вокруг нас начинают собираться зеваки.
На свою беду из лавки выглянул цирюльник.
– Но позвольте, – пролепетал он. – Я удаляю зуб с помощью заклинаний, купленных в магической лавке! Это совершенно безболезненная процедура, поэтому у меня такая цена! Но вам, почтенный гном, я удалю зуб за две золотые монеты.
– Держите меня, – попросил нас Халлас и с кулаками ринулся на цирюльника.
Цирюльник взвизгнул и скрылся в лавке. Делер повис на плечах у гнома, а Угорь преградил Халласу дорогу. Я сделал вид, что вообще пришел не с ними, а просто стою и дышу свежим воздухом.
Кто-то сознательный уже вызвал стражу, и десяток воинов пробирались через толпу в нашу сторону. Быстро обернулись! Стража Ранненга работала намного добросовестнее стражи Авендума. Видно, частые стычки Кабанов, Соловьев и Обуров держали служителей гибкого и продажного закона в постоянной боевой готовности.
Смыться мы не успели.
– Проблемы? – спросил у меня десятник стражников.
– Проблемы? Ну что вы! Никаких проблем! – поспешно ответил я, мечтая лишь о том, чтобы Делер любым возможным способом заткнул гному рот.
– Не надо сказок! – сурово сказал страж. – Чего тогда этот бородатый так разорался?
– У него зуб разболелся.
– Угу. И поэтому он мечтает пристукнуть уважаемого цирюльника, – хмыкнул другой стражник. – Злонамеренное нарушение порядка и подстрекательство к драке. Сами с нами пойдете или… как?
Не важно, из какого города стража, достаточно побывать в одном и узнать об этой породе людей всю подноготную. И доралиссцу понятно, чего от нас хотят эти ребята.
– Мы никуда не пойдем, любезные, – пришел мне на помощь Угорь, оставив Халласа на попечение Делера и Кли-кли.
Было в глазах гарракца что-то такое, что заставило стражников отступить на шаг назад. Волк против стаи дворняг, вот что подумалось мне, когда Угорь встал напротив стражников. За ними было количественное преимущество и что самое главное – алебарды супротив наших кинжалов. Надо сказать – это очень веский аргумент в драке.
– Еще как пойдете, господин хороший, – процедил сквозь зубы десятник и поудобнее перехватил алебарду. – Мы не в вашем Гарраке, у нас закон соблюдается!
Губы Угря дрогнули в едва заметной улыбке.
– Если бы в моей стране закон соблюдался так же, как у вас, то преступников в Гарраке было бы больше, чем стражников-взяточников в вашей караулке.
– Это ты на что намекаешь? – нехорошо сощурил глаза десятник.
Угорь еще раз едва заметно улыбнулся и стал раскачиваться с носков на пятки и с пяток на носки. Обе его руки скользнули на рукояти парных гарракских даг. Этот жест послужил для стражников неким сигналом, и они как по команде сделали еще один шаг назад. Халлас наконец-то успокоился и с удивлением глазел на окружавших нас зрителей и стражу, не веря, что это благодаря его скандальной натуре собралось столько народу.
– Господа, господа! – Неожиданно из толпы вышел человек и подошел к стражникам. – Это мои друзья, они не здешние и к законам славного Ранненга еще не успели привыкнуть!
Незнакомец был приблизительно моего возраста, острый нос, голубые глаза с искринкой, тонкие губы. Одет прилично, как зажиточный горожанин, наверное, это и заставило стражу ответить ему, а не прогнать взашей.
– Они нарушают порядок и оскорбляют стражу. – Десятник неприязненно посмотрел на незнакомца.
– Конечно, конечно, – участливо зашептал человек и, осторожно взяв стражника под локоток, отвел его в сторону. – Но вы понимаете, они из деревни, места там дикие, и мои друзья совсем не обучены хорошим манерам. В городе они впервые. А вон тот, худой, племянник моей тетушки и, соответственно, мой родственничек! – Человек ткнул в мою сторону пальцем.
– Что делает этот хмырь? – потрясенно спросил Халлас.
– Вытаскивает нас из задницы, в которую мы попали по твоей вине, – объяснил гному Делер.
Халласу хватило ума не начинать очередной спор.
– Я должен был смотреть, чтобы у них не было неприятностей, – между тем продолжал объяснять стражнику человек. – Войдите в мое положение, господин десятник! Ежели что, тетушка мне голову оторвет и домой непременно не пустит!
Из руки человека в руку стражника перекочевала серебряная монета.
– Ну… – протянул десятник. – Мы все же должны выполнить свой прямой долг и обязанности.
Еще одна монета перетекла из рук в руки.
– Хотя, – стражник стал немного оттаивать. – Хотя после небольшого внушения я вполне смогу отпустить ваших… м-м-м… почтенных родственников.
Третий серебряный поменял хозяина.
– Да! – Десятник решительно кивнул. – Думаю, у стражи Ранненга найдутся более важные дела, чем наказание безвинных прохожих, которые еще просто не обвыклись в городе. Всего хорошего, почтенный!
– Всего хорошего, – попрощался с десятником человек.
– Пошли, ребята, – сказал десятник своим подчиненным, и стража, потеряв к нам всякий интерес, исчезла в толпе.
Зеваки, поняв, что балаган окончен, занялись другими делами. Рынок вновь забурлил своей жизнью, и на нас перестали обращать внимание.
Человек подошел к нам, улыбнулся и, посмотрев мне в глаза, сказал:
– Привет, Гаррет!
Мне не оставалось ничего другого как ответить:
– Привет, Басс.
* * *
– Привет, Гаррет.
– Привет, Басс, – лениво ответил я, приоткрыв один глаз.
– Ты все дрыхнешь? – спросил мой друг.
– Угу.
– Есть охота. – Басс скривился и похлопал себя по животу.
– А я при чем?
– Ну ты же мой друг!
– Ясный пень, что друг. Но в свои одиннадцать лет пора бы и научиться добывать себе пропитание не только игрой в кости и карты с мелочью пузатой!
– Эх! – разочарованно вздохнул Басс и присел на краешек моего соломенного матраса. – Если ты старше меня на год, это не значит, что ты умнее и должен учить меня как жить!
– Если я не могу тебя учить, чего же ты тогда ко мне пристаешь с нытьем про еду? – хмыкнул я.
– Дело есть, – уже совершенно другим голосом сказал Басс.
– Ну? – Я сел.
– Тут в кости у Сопливого Кра играл один человек…
– Ты-то как в трактир Кра попал? – удивленно спросил я.
В игровое заведение Сопливого Кра нас не пускали.
Кра от детишек-карманников никакой выгоды не было. Такие, как мы, только под ногами крутятся да приличных клиентов чистят.
– А вот попал! – хитро сощурил голубые глаза Басс.
Басса недаром называют Бассом-пронырой. Он мог пролезть куда угодно – другое дело, что за эти вылазки моему приятелю довольно часто перепадало на орехи.
– Так что насчет этого человека?
– А! В общем он играл с Кра в кости и выиграл три золотые монеты!
Я присвистнул. Три золотые монеты! Лишь однажды я смог выудить из кармана прохожего золотой, так мы на него с Бассом целых два месяца жили припеваючи! А тут сразу три!
– Ты думаешь, что сможешь их у него позаимствовать? – осторожно спросил я у Басса.
– Я вряд ли, а вот ты сможешь, – болезненно поморщившись, признался Басс.
– Угу, – хмуро сказал я. – А если что, за руки поймают меня, а не тебя.
– Да не волнуйся ты! – беспечно отмахнулся Басс. – Этот тип похож на простофилю. Если что, я подсоблю. Мы же команда!
Команда… За два года нашего знакомства и жизни в трущобах Пригорода мы многое пережили вместе. И за этот срок у нас были как плохие, так и хорошие дни (плохих все же больше).
По сравнению со мной Басс не очень хорошо копался в карманах прохожих. У него вообще не было таланта чистить кошельки, и этот груз полностью лег на мои плечи. Зато Басс владел другими талантами: он мог заговорить зубы самому Неназываемому, облапошить и надуть ближнего своего, смухлевать в кости или карты или навести меня на человечка с оттянутым от монет карманом.
– Тебе хорошо говорить, – не согласился я.
– А вот тебе не надо быть таким угрюмым. Я тебе хоть раз не того человека показал?
– Ладно, – вздохнул я. – Где твой золотой дядя?
– Сидит в «Грязной рыбе» и наполняется под завязку вином.
– Пойдем, покажешь, – неохотно произнес я.
У нас еще оставалась одна серебряная и пять медных монет, и рисковать шеей не было смысла, если бы не три золотых. За эти деньги стоило слезть с матраса и вылезти на холод.
Мы выскользнули из старой покосившейся лачуги, служившей домом для двадцати с лишним душ. Здесь жили такие же, как мы, бездомные бродяги.
Над Авендумом властвовала ранняя весна, на земле лежал снег, а по ночам стояли такие же холода, как в лютом январе, когда многие, не имевшие крыши над головой, замерзали прямо на улице. И все равно, несмотря на холодную погоду, неприветливое серое небо и обилие сугробов, в воздухе чувствовалась весна. Этот весенний, почти неуловимый запах распускающихся листьев, журчащих ручьев и грязи. Да-да! Именно грязи, которая незнамо откуда каждый год появлялась в Пригороде Авендума. Но грязь это, конечно, ерунда, маленькое неудобство, и ничего больше, главное, что скоро будет теплая погода и я наконец смогу скинуть эту опостылевшую и драную в пяти местах собачью шубу, украденную у пьяного конюха еще в ноябре прошлого года. Шуба верно грела меня всю зиму, но в ней я был не так ловок и быстр, как без нее, и эта вынужденная неуклюжесть уже не раз подводила меня. На той неделе я чуть не попался в лапы стражников, потому что запутался в собственной одежонке.
«Грязная рыба», покосившаяся от времени таверна, находилась в самом центре Пригорода, возле площади Кислых Слив. Ни один нормальный человек в городе не пойдет набивать себе брюхо в «Рыбу» – кислое вино и обилие клопов отпугивало от таверны приличных посетителей.
Мы остановились на противоположной стороне улицы, прямо напротив двери таверны.
– Ты уверен, что твой человек до сих пор еще внутри? Что ему делать в такой тошниловке при трех золотых? Лучше места найти не мог, что ли? – на всякий случай спросил я у Басса.
– Значит, не мог, – буркнул Басс. – Он там, и у него на столе два кувшина с вином. Не думаю, что он успел вылакать их за то время, пока я за тобой бегал.
– Ты просто не знаешь, как некоторые навострились лакать вино, – возразил я ему. – Он уже может быть за лигу отсюда.
– Гаррет, ты вечно паникуешь по пустякам, – фыркнул Басс. – Говорю же тебе, что он внутри!
– Ладно, – вздохнул я. – Будем ждать.
И мы стали ждать, а ждать на морозе, пускай и легком, не очень-то приятное удовольствие. Всякий раз, когда дверь таверны открывалась, мы с Бассом вскакивали, и каждый раз Басс говорил, что это не тот человек.
– Слушай, – не вытерпел я через два часа ожидания. – Я жутко замерз.
– Кому сейчас легко? Я тоже замерз, но этот человек точно там!
– Ждем еще полчаса, если он не выйдет, я отсюда сваливаю, – решительно сказал я. Басс горестно вздохнул:
– Давай я схожу и проверю?
– Угу. Еще не хватало, чтобы Кра тебя отдубасил. Стой, где стоишь.
Морозец жадно лизал пальцы, поэтому я стал притоптывать ногами и хлопать руками, пытаясь хоть немного согреться. У Басса еще несколько раз вспыхивало желание сходить в таверну и проверить, как там поживает владелец трех золотых, но каждый раз, после недолгих препирательств со мной, Басс оставался на месте.
– Может, он перепил? – неуверенно спросил мой друг, когда мне стало казаться, что пальцы на руках превратились в сосульки.
– Может… – стуча зубами от холода, ответил я. – Мне уже не хочется ничего, кроме тепла.
– Вот он! – неожиданно сказал Басс и ткнул пальцем на человека, выходившего в этот момент из таверны.
– Простофиля.
– Я же тебе говорил, – шмыгнул носом мои дружок. – Ох заживем!
– Рано радуешься, – сказал я, провожая человека взглядом. – Ты узнал, где он прячет деньги?
– Угу. Правый карман. Там у него кошель.
– Идем.
Мы старались держаться так, чтобы человек нас не заметил. Лезть к нему в карман сейчас – это значит напрашиваться на неприятности, людей не так уж и много, незаметно к нему не подойдешь, поэтому нам оставалось только дожидаться удобного случая.
– Ты уверен, что он выпил два кувшина вина? – прошипел я Бассу, не спуская глаз с незнакомца.
– А что? – зашипел он в ответ.
– Уж очень уверенно он идет. Совсем не похож на пьяного.
– Пьяные разные бывают, – не согласился Басс. – По моему папаше вообще нельзя было заметить, пьяный он или трезвый, пока он за полено не возьмется.
Между тем человек без всякой видимой цели петлял по Пригороду, как заяц петляет в лесу, когда путает следы. Мы держались в отдалении и не лезли незнакомцу на глаза до тех пор, пока он не пришел на Рыночную площадь. Народу здесь было много, и нам не стоило большого труда оказаться прямо за спиной у человека с золотыми монетами.
Я быстро кивнул Бассу, и тот юркнул в сторону.
Я постарался дышать носом, приноровиться к шагам человека и избавиться от нервной дрожи. Пальцы на руках слишком замерзли и были не такими ловкими и послушными, как обычно. Не будь в кармане у человека целых трех золотых монет, я бы ни за что не стал рисковать.
Кто-то подтолкнул меня в спину, на секунду я оказался почти прижат к человеку и, воспользовавшись этим подарком богов, запустил руку ему в карман. Я сразу же нащупал кошелек и, схватив его, собрался дать деру, но в этот момент незнакомец неожиданно вцепился в мою руку. Его бледно-голубые глаза встретились с моими.
– Попался, воришка! – прошипел он.
Я тоненько взвизгнул и попытался вырваться, но человек был намного сильнее, и моя рука даже не шелохнулась в его медвежьей лапе. Молнией в голове сверкнула мыслишка, что я, кажется, влип в крупные неприятности.
Невесть откуда взявшийся Басс подлетел к поймавшему меня человеку сзади и ловко пнул его по ноге. Человек взвыл и выпустил мою руку.
– Ноги! – крикнул Басс и дал деру.
Я не раздумывая последовал за другом, крепко сжимая вожделенный кошелек и слыша, как за нами несется ограбленный человек.
– Воры! – орал он. – Держите воров!
Мы продрались через толпу и вылетели с Рыночной площади на какую-то узенькую улочку. Проклятущий человек не отставал от нас ни на шаг. Бежать было тяжело, шуба путалась под ногами, и топот преследователя раздавался все ближе и ближе. Басс впереди меня улепетывал во всю прыть, расстояние между нами постепенно увеличивалось. Я застонал от разочарования: собачью шубу, позаимствованную с таким трудом, придется бросить. Сунув кошель в зубы, я на бегу стал расстегивать пуговицы. Шуба слетела с моих плеч и упала в снег. Бежать сразу же стало значительно легче, я прибавил ходу и смог нагнать Басса.
– В переулок! – крикнул я ему и резко свернул направо.
Басс последовал за мной, а преследователь, уже готовившийся схватить меня за шкирку, отчаянно ругаясь, пролетел мимо. Теперь у нас появился призрачный шанс затеряться в лабиринте переулочков Пригорода.
– Он нам головы открутит! – с трудом пропыхтел Басс.
Я ничего ему не ответил и лишь поднажал еще сильнее, очень надеясь, что предсказание Басса не осуществится. Мы в очередной раз повернули, слыша, как человек грозится оторвать нам руки. Я начинал терять силы, а проклятый незнакомец, казалось, не ведал усталости.
Вдруг из какого-то полутемного закутка узенького переулка появились чьи-то руки и, схватив меня и Басса за шиворот, втащили в полумрак ниши. Басс испуганно заорал, замолотив воздух руками, я, не отставая от друга, попытался вырваться и пнуть схватившего нас ногой.
– А ну заткнитесь, если жить хотите! – прошептал чей-то голос. – Стойте тихо!
Было в этом голосе что-то такое, что враз заставило нас умолкнуть.
Преследователь пронесся мимо ниши, топая и оглашая переулок отборной бранью.
Человек, спасший нас, так и не разжал рук, он вслушивался в тишину, и я, воспользовавшись моментом, попытался убрать кошель с золотыми в карман.