Но его тактичное поведение ничего не изменило. Я то и дело срывался. И, надо сказать, мелкие ссоры с окружающими были сущей ерундой на фоне прочих проблем. Настроение мое, обычно вполне лучезарное даже в тяжелые времена, как-то незаметно стало стабильно скверным. Я скрывал это как мог, но результат, честно говоря, не впечатлял. В придачу меня вдруг принялась терзать совершенно нелепая, беспричинная тревога. Все время казалось, что сейчас, вот-вот, буквально через пять минут, начнутся какие-нибудь невероятно гнусные неприятности. Какие именно – о, тут мое воображение услужливо рисовало дивные картины. Особенно популярны были две темы: конец света и внезапный отъезд леди Меламори в далекий Арварох. Кстати, удивительно, что она действительно не сбежала от меня на край земли. Я бы и сам от себя с радостью сбежал, с одной зубной щеткой и сменой белья за пазухой, но сей трюк был неосуществим по техническим причинам.
Однажды, примерно дюжину дней спустя после возвращения из Уандука, я заступил на ночное дежурство. Сидел в Зале Общей Работы, пил камру, читал позавчерашний выпуск «Суеты Ехо» и вдруг обнаружил, что мне – ну вот не то чтобы по-настоящему страшно здесь одному – но все же здорово не по себе. Неуютно и неспокойно. И темнота в дальнем углу какая-то очень уж подозрительная. Да нет же, там действительно что-то шевелится. И… Ох.
Когда я осознал, что действительно боюсь сидеть тут один, а о том, чтобы выйти в темный коридор опустевшего Дома у Моста и речи быть не может, я сдался. Послал зов Джуффину, вкратце пересказал, что со мной творится, и не попросил даже, а потребовал помощи.
«Хочешь, чтобы я приехал, посидел с тобой в страшном, пустом, темном Управлении Полного Порядка? – обрадовался шеф. – Хорошая идея. По крайней мере, смешная. Ладно, жди».
Зная шефа, я поверить не мог в такое ангельское великодушие. Я-то привык, что он заботится исключительно о том, чтобы отыскать побольше опасных приключений на мою задницу и поглядеть, как я буду выкручиваться. Старые добрые времена, когда сэр Джуффин Халли был готов возиться со мной, как с любимым внуком-дошкольником, давно миновали. Считалось, что я уже такой взрослый и могущественный, хоть плачь. И тут вдруг, гляди-ка. С ума сойти.
– Только без паники. С ума сходить – дело житейское, со всеми случается, – добродушно заметил Джуффин, появляясь на пороге кабинета.
Подслушал, значит, мой дурацкий внутренний монолог. Обычное дело. Но мне, как всегда, стало немного неловко.
– Безумием от меня, надеюсь, не пахнет? – угрюмо спросил я, водружая на жаровню кувшин с камрой. – Или пора вызывать санитаров?
– Обойдешься, – отмахнулся шеф. – Санитаров ему, видите ли, подавай… Не того ты полета птица, чтобы на чужую помощь рассчитывать. Сам, все сам. Ну, разве что, я могу подсобить – советом, не более того.
– Понятно, – вздохнул я. – Все как всегда. Ну, хоть объясните, что со мной происходит?
– Нет, сперва ты объясни мне, что с тобой происходит, – возразил Джуффин. – Я-то и сам вижу, но мне нужно, чтобы ты четко сформулировал. Для себя – в первую очередь. Ясное понимание проблемы – половина успеха, ты же знаешь.
– Ну вот вам четкая формулировка: я стал неуравновешенным, угрюмым, трусливым идиотом. И, самое главное, непонятно, с чего бы? Когда меня от Книги Огненных Страниц скрутило[8], так хоть причина была уважительная. Страшное древнее колдовство, мало кому выжить после такого удавалось, так что просто рехнуться – дело простительное. Но сейчас-то, сейчас…
– Не понимаешь, с чего бы? – ухмыльнулся Джуффин. – Вот это да! Причину-то понять проще простого. Где твоя светлая голова? Чего-чего, а ума меч Короля Мёнина тебе не прибавлял, так что давай, работай, соображай.
– Меч Короля Мёнина? – изумился я. – Хотите сказать, это я без него бешусь? Но он же просто охранял меня от опасностей, а не… Или это была смирительная рубашка?
– Погоди, не тараторь, – остановил меня шеф. – Дай усталому старику спокойно выпить камры прежде, чем я захлебнусь в твоем монологе. Последнее желание приговоренного, ну?
На мой вкус, Джуффин как-то не в меру разошелся. Не то чтобы я всерьез ждал от него сочувствия и сострадания, просто не мог понять, с чего это он так веселится. Добро бы что-то интересное со мной случилось. А то ведь просто характер испортился, все как у людей. Или все-таки нет?
– Важно, чтобы ты понимал вот что: у тебя вовсе не испортился характер. И не надейся.
Шеф, как всегда, видел меня насквозь. Вот уж действительно, стоило просить меня помолчать, чтобы немедленно заняться чтением мыслей, куда более сумбурных, чем устная речь. Нечего сказать, логичный и разумный поступок!
– Ты именно такой и есть, с детства, – невозмутимо продолжил Джуффин. – Ничего страшного, бывает и хуже, тебе еще повезло. Прежде ты неплохо справлялся – и с нервами, и со страхами, и с другими проблемами. Но в последнее время отвык. Все же меч Мёнина тебя изрядно избаловал, а теперь его нет, и придется начинать все сначала, бедный, бедный мальчик, – на этом месте шеф ухмыльнулся, как натуральный людоед в процессе личного знакомства с будущим ужином.
– И все-таки при чем тут этот грешный меч? – буркнул я, уже изрядно выведенный из равновесия всеми этими намеками.
Одно хорошо – я так рассердился, что темная тень в дальнем углу окончательно перестала меня тревожить. А о вероятной гибели Мира я и вовсе забыл. Такое вот несказанное вышло мне облегчение.
– А ты еще немножко подумай. Задавать вопросы имеет смысл только после того, как окончательно убедился, что сам ответ не найдешь. То есть очень, очень редко.
– Меч Короля Мёнина должен был беречь меня от смерти, – мрачно сказал я. – Так мне объяснила его Тень. Сказала, дескать, с этой штукой в груди я больше не буду «слишком живым» и, следовательно…
– Стоп! – Джуффин даже руку поднял, словно я не рассуждал, а бежал, и меня действительно требовалось остановить. – Вот тебе и ответ. «Слишком живым» – как по-твоему, что это значит?
– То есть тяжелый характер, скверное настроение и страх перед всем, что шевелится – это и есть проявления жизни?
– Совершенно верно, – обрадовался он. – «Это и есть проявления жизни», лучше и не скажешь. Умеешь ты все-таки формулировать, молодец.
– Ну, должен же я хоть что-то уметь… И как мне теперь справляться с этими грешными «проявлениями жизни»?
– Как раньше справлялся, – пожал плечами шеф. – Насколько я помню, когда ты только появился в Ехо, ты держался молодцом. На людей не кидался – разве что изредка, да и то в основном на генерала Бубуту, а ему это только на пользу. И от страха в темной комнате не дрожал. Да что там темная комната, ты и на Темной Стороне в штаны не навалял, я тому свидетель. То есть, весьма вероятно, тебе было очень страшно, но ты успешно скрывал сей факт от окружающих. И, возможно, от самого себя. Ты умеешь держать себя в узде, когда требуется. Вернее, умел. А теперь подзабыл нехитрое это искусство. Ничего страшного, вспомнишь. Куда ты денешься?
– Если бы я еще знал, с чего начинать, – вздохнул я. – А то ведь всех распугаю – кроме, разве что, вас. Вам, по крайней мере, все это кажется забавным.
– И не только мне, – ухмыльнулся Джуффин. – На Кофу тоже можешь рассчитывать. А начинать… Да, собственно, хоть бы и с дыхательных упражнений сэра Шурфа. Зря, что ли, он тратил на тебя свое драгоценное время, обучал всякой душеспасительной ерунде из древних книжек? Если ты подзабыл его науку, не сомневайся, Шурф с огромным удовольствием начнет все с нуля, еще и спасибо тебе скажет за такую уникальную возможность. Парня хлебом не корми, дай позанудствовать всласть. И это – одно из его величайших достоинств.
– Ладно. Завтра же пойду к нему на поклон. А до утра мне как дожить? – сердито спросил я. – Вот прямо сейчас, когда вы уйдете домой, а я останусь в этом грешном кабинете – что мне делать?
– Делай вид, будто у тебя все в полном порядке, – посоветовал Джуффин. – Ты удивишься, когда поймешь, насколько это эффективный метод. После того, как сумеешь обмануть сам себя, тебе вообще все на свете станет по плечу. Впрочем, ладно. Сегодня можешь просто отправляться домой, толку от тебя сейчас все равно немного. А завтра, как проснешься, начинай заниматься собой. Сразу же, не откладывая до вечера, ясно? Не хотелось бы отправлять тебя в бессрочный отпуск по причине полной непригодности к работе.
Тут я содрогнулся и понял, что о неведомых неприятностях можно больше не тревожиться. Теоретических рассуждений шефа насчет бессрочного отпуска было вполне достаточно, чтобы полчаса рыдать, биясь башкой о дверной косяк, а после грохнуться в продолжительный обморок. Но я устоял перед искушением.
Сей неприятный, в сущности, разговор, оказал на меня чрезвычайно благотворное воздействие. Следующие несколько дней своей жизни я посвятил почти исключительно дыхательным упражнениям; охотно взявшийся меня опекать сэр Шурф Лонли-Локли, впрочем, не питал особых иллюзий на мой счет. Говорил, дескать, знаю я тебя, ты за все берешься с энтузиазмом, которого хватает максимум на дюжину дней. А тут желательно хотя бы лет сорок над собой работать.
Он был совершенно прав, тем не менее, дюжины дней вполне хватило, чтобы вернуть на место мою съехавшую было крышу. На людей я больше не кидался – по крайней мере, на тех, кем действительно дорожил. Страхи все еще имели надо мной власть, но не бо́льшую, чем в те времена, когда в моей груди покоился невидимый предохранитель. Ни действовать, ни даже спокойно спать они не мешали – вот и ладно. Мрачные мысли и скверные предчувствия приходили и уходили, раздосадованные моим невниманием – чего ж еще?
Настоящие неприятности начались в тот самый момент, когда я окончательно уверовал в свое исцеление. То есть делать дыхательные упражнения еще не перестал, но начал подумывать, что сэр Шурф, во-первых, зануда, во-вторых – исключительный зануда, а в-третьих, совершенно исключительный зануда. По крайней мере, он совершенно напрасно требует от меня столь полной самоотдачи. Получаса занятий в день вполне достаточно человеку, с которым все настолько в порядке. Ну и пропустить денек-другой – вовсе не такая большая трагедия, как кажется моему лучшему другу. У меня хватило ума не делиться с ним этими бесценными мыслями, но лишь потому, что я знал, с кем имею дело. Поглядит строго, вздохнет: «Ну я же говорил», – и пропишет мне три дополнительных занятия, дабы избавить от крамольных идей. Поэтому я благоразумно помалкивал.
Впрочем, результаты наших общих усилий действительно казались мне фантастическими. Люди и домашние животные от меня больше не шарахались, а шеф не заводил лирических разговоров о грядущем бессрочном отпуске. Мне снова нравилось в полном одиночестве гулять по ночному городу, а пустой коридор Управления Полного Порядка казался самым уютным помещением в мире. Я даже на Темную сторону Ехо разок смотался – не по делу, а на досуге, ради собственного удовольствия, ну и проверить заодно, так ли все со мной хорошо, как кажется. Оказалось, даже лучше. Много лучше.
Тот, кто хоть немного повисел над пропастью, способен испытать настоящее блаженство от самой обычной прогулки по твердой земле – по крайней мере, поначалу. Вот я и блаженствовал несколько дней кряду, с утра до вечера. Вернее, с полудня до рассвета – от ночных дежурств меня, ясное дело, никто не освобождал. И хвала Магистрам.
Впрочем, мой смятенный разум не желал вот так просто утихомириваться и нашел лазейку. Ясно какую: снилась мне в те дни, по большей части, всякая пакость. Не настоящие кошмары – тут я бы сразу насторожился – а просто разная беспокойная чепуха. Драки, погони, пьяные Магистры, Смертные шары, бурные скандалы и стрельба – из рогаток бабум и пулеметов «Максим» попеременно. Меня такие сновидения даже забавляли, не хуже, чем приключенческое кино. Поводов для тревоги, казалось мне, не было, тем более что просыпался я на удивление свежий и бодрый, а вовсе не с тяжелой головой и ватными ногами, как можно было бы подумать. Словно бы драки да скандалы содержали какой-то таинственный витамин, позарез необходимый моему организму, и тот твердо вознамерился получать свою ежедневную дозу – не наяву, так во сне.
Однажды за обедом я поделился своими соображениями с Шурфом, и он, к моему величайшему удивлению, сразу со мной согласился.
– В тебе столько беспокойства и так мало дисциплины, что я удивляюсь, как ты до сих пор жив, при твоем-то могуществе, – сказал он. – По моим расчетам, тебе давным-давно пора бы взорваться, а это, мягко говоря, не в моих интересах. Вероятно, сумбурные сновидения действительно помогают тебе выпустить пар. Что ж, не так плохо – при условии, что это действительно пустые сны. Ты, кстати, в этом уверен?
– Совершенно! – искренне сказал я. – Сам посуди: вчера мне снилось, что за мной гоняется генерал Бубута, причем во сне он был моим родным братом, и мы повздорили из-за наследства. В конце концов я спрятался от него в «Джубатыкском фонтане»[9], но вместо того, чтобы спокойно отсидеться, затеял ссору с хозяином, стал кричать, что его паршивой забегаловке нет места в таком прекрасном городе как Ехо, метнул Смертный Шар, причем не кончиками пальцев, как обычно, а просто из кармана вытащил пригоршню слипшихся леденцов и Смертных Шаров, вперемешку, и – бац! – спалил этот притон. Проснулся с чувством выполненного гражданского долга, между прочим. Если уж эта чушь не пустой сон, то… Ты чего так на меня смотришь?
– Для начала успокойся, пожалуйста.
Шурф говорил тихо и ласково, как санитар из Приюта Безумных. Я сразу почувствовал себя умирающим и было запаниковал. Потом устыдился, вдохнул, выдохнул и – не то чтобы действительно успокоился, но, по крайней мере, усидел на стуле, в обморок не грохнулся, не вскочил и не убежал прочь, хрипло выкрикивая древние заклинания.
– А теперь, – так же мягко продолжил мой друг и мучитель, – скажи мне пожалуйста, ты сегодня не читал утренний выпуск «Королевского Голоса»?
– Нет, не читал, – ласково, в тон ему ответствовал я. – Кроме того, сегодня я не читал «Суету Ехо», все восемь томов «Энциклопедии Мира», полное собрание сочинений поэтов эпохи Халы Махуна Мохнатого, «Маятник вечности», свод философских комментариев к Кодексу Хрембера, и это, поверь мне, далеко не полный список. Я могу составить для тебя перечень всех газет и книг, которые не удосужился прочесть сегодня. Но на работу уйдет несколько тысяч лет. Это ничего?
– Я тронут твоим великодушным предложением, – совершенно серьезно сказал Шурф. – Но такой список мне не нужен, так что не трудись. А про «Королевский голос» я спрашивал вот почему, – он взял с соседнего стола забытую кем-то газету, открыл ее на предпоследней странице и протянул мне.
Одна из заметок в разделе «Досадные происшествия» сообщала, что сегодня на рассвете трактир «Джубатыкский фонтан» сгорел дотла. К счастью, посетителей в столь ранний час там не было, а хозяин пересчитывал выручку, закрывшись в погребе, так что никто не пострадал. Журналист, в отличие от меня, относился к заведению с глубокой симпатией; по крайней мере, заметка его почти целиком состояла из горестных причитаний и страстных призывов найти и покарать гнусных поджигателей.
– Совпадение? – неуверенно предположил я. – Или это мне вещий сон приснился? А что, мое сердце учуяло всенародную беду и…
– Не знаю, почему тебе так нравится прикидываться беспечным болваном, – задумчиво сказал Шурф. – Неужели ты действительно полагаешь, что это удачно выбранная маска? Дело хозяйское, но при мне можешь не стараться. Я-то знаю, что ты не таков.