– Как ты, Тутмес, милый? Как себя чувствуешь?
– Не называйте меня милым, госпожа! Я просто Тутмес. Глупый слуга Тутмес. Чувствую себя очень хорошо.
Лина закусила губу, грустно покачала головой. Надо же, как человека изуродовали. Левый глаз Тутмеса был закрыт черной повязкой, но Лина знала, что глаза там уже нет – вытек. Свернутая набок переносица, грубо заживший хирургический шов вдоль щеки. Половина зубов выбита, поэтому Тутмес забыл об улыбке и стеснительно прикрывает рот рукой при разговоре.
– Тутмес, милый, не расстраивайся. Ты вернешься на Землю и закажешь себе новое лицо – какое захочешь. Ты же знаешь, это так просто.
Враки, враки. Глаз не будет видеть уже никогда.
– Не зовите меня милым, Госпожа, – умоляющим тоном сказал Тутмес, – А то хозяин снова рассердится и побьет меня. Вы же этого не хотите, да? Пожалуйста!
– Где Вик?
– Хозяин ужинает. Сейчас он кушает кролика в белом соусе и слушает красивую музыку. У хозяина хорошее настроение.
– Вот же дерьмо этот Вик! Он так и не сказал мне, что за гадость впихнул в меня в последний раз. Я чуть не умерла.
– Не ругайте хозяина, госпожа!
– Еще скажи, что он хороший.
– Хозяин хороший.
Тутмес стоял перед Линой – ссутулившийся, потный, трясущийся. Тоскливый, затравленный взгляд, ни капли былой самоуверенности. Раб с хлопковой плантации.
– Что-то не пойму я тебя, Тутмес, – сказала Лина. – Тебе что, нравится так унижаться?
– Нравится, госпожа.
– Но раньше, кажется, не нравилось? Раньше ты был похож на нормального человека.
– Мы меняемся, госпожа. Все мы меняемся.
– Теперь ты не слушаешь лес?
– У меня больше нет леса, госпожа. Нет. Я отдал его вам.
– Ты врешь, Тутмес. Чего-то не договариваешь. Мне кажется, что ты…
– Не надо, госпожа. Пожалуйста.
Тутмес приложил палец к губам. Показал Лине открытую ладонь левой руки.
«Пойдемте со мной и ничего не спрашивайте», – было написано на ладони.
* * *
– Вот здесь, – сказал Тутмес. – Здесь правильное место. Здесь можно говорить. Здесь никогда не было ни камер, ни микрофонов, и хозяин об этом не знает.
Тутмес дышал тяжело, словно пробежал пару километров. Впрочем, Лина запыхалась не меньше – путь оказался неблизким, и почти весь он состоял из длинных вертикальных туннелей, внутри которых пришлось карабкаться по скобам, торчащим из стены.
– Что это за чердак? – спросила Лина, озираясь по сторонам. Помещение представляло собой кубической формы грот, наполовину заваленный картонными коробами и пластиковой пленкой.
– Не важно, – Тутмес махнул рукой. – Совсем не важно, что это за комната. Просто комната, да.
– Зачем ты меня сюда привел?
– Вы должны убить хозяина, – выпалил Тутмес. – Убить хозяина как можно скорее!
– Убить? – Лина усмехнулась. – Ты же сам говорил, что нельзя убивать. Вспомни.
– Тогда было нельзя, было еще рано. Теперь можно. Нужно.
– Кому нужно? Тебе? Ты говоришь так, словно осуществляешь план – разработанный давно, еще до моего прилета сюда. Знаешь, на что это похоже? На приглашение вляпаться в очередную кучу навоза. Виктор играет мной как куклой, ты тоже решил поиграться?
– Хозяин – чудовище. Он убьет вас, Лина, убьет!
– Я уже слышала это от тебя сто раз. Вначале ты предрекал, что я не протяну и нескольких дней, потом у меня неожиданно появились шансы, теперь же, когда Вик собирается от меня отвязаться, вдруг назрела острая необходимость в его убиении. Ты непостоянен, Тутмес. Я хорошо к тебе отношусь, но не заставляй меня менять свое отношение.
– Почему вы думаете, что он оставит вас в покое?
– Он сказал, что ввел мне все присадки, какие положено. Что теперь я буду отдыхать. Даже тренировок у меня не будет…
– Он проводит тренировки. Постоянно проводит, а вы об этом не знаете…
* * *
– Вот ведь дрянь! – Виктор ударил кулаком по столу. – Никогда больше не свяжусь с сервами. Говорили же мне, что модулятор недоработан…
«Он травит вас ядами, госпожа, – бубнил голос Тутмеса из динамика. – Он ввел вам присадку детоксикации, это очень плохая штука, госпожа, очень вредная штука, а теперь подсыпает вам в еду хлорид лития – очень, очень ядовитый. Поэтому вы так плохо себя чувствуете, госпожа. А дальше пойдут в ход более тяжелые токсины. И он ничего вам об этом не сказал, потому что вы бы не согласились. Он затравит вас до смерти».
Поганец Тутмес испортил вечер, опять не дал дослушать концерт. Запищал зуммер тревоги, оторвал Виктора от ужина. Что ж, информация стоила того, чтобы отвлечься – нет худа без добра.
Тутмес разговаривал с Линой в каком-то помещении, лишенном прослушки. Не имело значения, каком. Виктор вживил микрофон в тело Тутмеса, в правую надключичную ямку, и серв не подозревал об этом. Виктор мог слышать каждое слово серва.
Как всегда, не вовремя. Виктор рассчитывал еще на месяц спокойной жизни – не спешить, поработать над отработкой детоксикации, прогнать еще раз весь алгоритм, подготовить астероид для нового жильца… Ладно, ладно. Неприятные обстоятельства на то и существуют, чтобы портить жизнь, чтобы выпрыгивать подобно чертику из табакерки. Главное – быть готовым к их появлению.
Он готов.
Виктор подключился к приват-связи, набрал код. На экране появилось лицо – веснушчатое, свежее, молодое, лоб прикрыт косой рыжей челкой.
– Привет, Шон, – сказал Виктор. – Как делишки?
– Нормально, – сказал парень. – Что-то изменилось, Виктор? Ты же сказал: не раньше, чем через месяц.
– Все изменилось. Через четыре дня.
– Но… У меня тут еще дела.
– Никаких но. Вспомни контракт. Хочешь, чтобы я его разорвал?
– Нет, нет, извини, Виктор. Во вторник прилечу
– Координаты астероида не потерял?
– Шутишь? Что брать с собой?
– Зубную щетку и тапочки, – Виктор улыбнулся. – Здесь есть всё, Шон. Всё, что душа пожелает. Тебе понравится, Шон. Ты получишь большое удовольствие. Гарантирую.
* * *
– Вот значит как, – Лина задумчиво поскребла в затылке. – То-то мне все время пить хочется, глотаю воду литрами и остановиться не могу. Ладно, я поговорю с Виком…
– Ни в коем случае! – крикнул Тутмес. – Тогда он все поймет, он сразу убьет нас!
– Хватит! – зло сказала Лина. – Не повторяйся, Тутмес. Ты прав, все изменилось, только изменилось не так, как ты думаешь. Я уже не против Виктора. Он, конечно, не самый лучший человек, характер у него дрянной, но мне нравятся его идеи. Я хочу жить на другой планете, осваивать ее с такими же, как я, здоровыми людьми, свободными от земной грязи. Я вижу во снах Мирту – оживающую, становящуюся чудесным садом. Это стало и моей мечтой, понимаешь?
– Нельзя делать это так, как делает он. Нельзя. Неужели вы этого не понимаете?
– У него нет другого выхода. Я думала над этим. Он действует правильно. Так сложилась ситуация, и по-другому поступить нельзя.
– Вы не будете свободными колонистами – станете его рабами. Жалкими рабами. Будете работать на него, а он будет бить вас и унижать.
– Бить? – Лина рассмеялась. – Не притворяйся дураком, Тутмес. Я стала сильной, никто не сможет ударить меня безнаказанно. И зачем ему бить нас? Чтобы мы лучше работали? Боже, что за глупости!
– Он унизил вас, госпожа. Он обманул вас, надругался над вашим телом, превратил вас в монстра.
– Я простила ему это, – заявила Лина. – Мне нравится быть монстром. Ты представить не можешь, насколько это здорово.
Тутмес зажмурил единственный глаз, закрыл лицо руками и застонал.
День 51
– Вик, я хочу с тобой поговорить, – сказала Лина, наклонившись к коммутатору.
– Отлично. Я тоже хочу. Жду тебя через десять минут в пятом блоке.
– Подожди. Нужно, чтобы Тутмес тоже присутствовал.
– Тутмес? Зачем?
– Так нужно. Мы должны поговорить все месте. Поговорить честно. Потому что новую жизнь нельзя начинать со лжи.
– Вот как? – Виктор нахмурился. – Ладно, будь по-твоему. Через полчаса встречаемся втроем.
* * *
Виктор сидел за столом – замерзшая полуулыбка на устах, холодное лицо ледяной статуи. Стол его, обычно педантично прибранный, был завален ворохом бумажных лент. Пара размонтированных приборов стояла в углу на большой тележке, напоминающей больничную каталку, в воздухе витал запах расплавленной пайки. Похоже, Лина и Тутмес застали Виктора в самый разгар работы.
– Садитесь, – Виктор кивнул. – С чем пожаловали?
Лина и Тутмес опустились в два низких кожаных кресла, стоявших вдоль стены, метрах в трех от стола. Тутмеса колотило не на шутку – ему не помешала бы основательная порция успокоительного. Лину же охватило удивительное спокойствие. Этой ночью ей снова снилась Мирта – планета, похожая на сказку. Лина сделала свой выбор – сомнения, мучавшие ее в последние недели, развеялись, она чувствовала даже нечто вроде симпатии к Виктору.
– Виктор, – сказала она, – я знаю, что ты ввел мне в последний раз. Это присадка детоксикации. А еще я знаю, что ты добавляешь мне в еду хлорид лития. Напрасно ты не сказал мне, Виктор. Я бы согласилась добровольно. Я понимаю, насколько это важно для колониста – умение сопротивляться токсинам.
– Значит, все ты знаешь? – Виктор покачал головой. – Славно, Лина. Теперь я избавлен от нудных объяснений. И откуда же ты узнала сей страшный секрет, милая? Птички напели?
Изувеченная физиономия Тутмеса задергалась в тике. Достаточно было взгляда на серва, чтобы понять, кто виноват. Виноват во всём. Во всём и всегда.
– Тутмес сказал, – бесхитростно произнесла Лина. – Он сказал мне это, Вик, и ты не накажешь его за это.
– Почему ты думаешь, что не накажу?
– Потому что с сегодняшнего дня всё будет по-другому. Ты больше не будешь наказывать его. А я не буду сопротивляться тому, что ты делаешь. Мы станем союзниками – все трое. Не будем лгать. Не будем тихо ненавидеть друг друга.
– Ты думаешь, такое возможно?
– Да, Вик. – Лина мечтательно улыбнулась. – Я понимаю причину твоих страхов. Ты боишься, что дело, которое ты затеял, может быть погублено людьми, нелояльными к тебе. Ты не веришь людям. Поэтому ты держал меня в неведении, пичкал своими нейролептиками – чтобы я, не дай Бог, на тебя не набросилась. Поэтому заковал Тутмеса в наручники серва и избивал его по поводу и без повода. Но на страхе нельзя построить общество сильных людей, Виктор. Представь, что будет, когда таких как я будет здесь сотня, несколько сотен? Ты окажешься беспомощным перед нами. Как ты намереваешься справиться с этим? Ты думал, как с этим вообще можно справиться?
– И как же? – полюбопытствовал Виктор. – У тебя есть рецепт, девочка?
– Нужно любить людей, Вик. Просто любить их. И они ответят тебе доверием.
– Я что-то слышал о такой теории, – произнес Виктор. – Теоретически такое возможно. Только знаешь ли, милая наивная Лина, я прагматик. Я черт знает сколько лет управлял огромной фирмой, в которой работали сотни людей, а еще изо дня в день боролся с конкурентами, готовыми разорить меня и моих людей, оставить без работы. И, само собой, разбирался с чинушами, которым нет дела вообще ни до чего, кроме собственного кармана, и с ворюгами-политиками, и со жлобами-полицейскими. Мы делали то, что другим и не снилось, двигали чертово человечество, толкали его по лестнице вверх, хотя человечеству было на это наплевать. Моя фирма процветала, она была лучшей. Лучшей! Не думай, что это стало результатом моего благодушия и честности. Вовсе нет. Хорошему результату всегда предшествуют жестокость, искажение информации и подавление воли людей. Это методы, Лина. Это естественный отбор, в ходе которого выживают сильнейшие, все же остальные отправляются если не в могилу, то на свалку. Всё остальное – сопли, не более того. Амурчики на потолке и цветочки в вазах.
– Значит, я тебя не убедила?
– Нет, Лина.
– И все останется по-старому? И ты накажешь Тутмеса?
– Ну, что ты, милая, – Виктор картинно воздел руки к потолку. – Как можно наказывать такого замечательного человека? Такого верного слугу, хорошего помощника? Как можно бить его по морде, вышибать ему зубы, хлестать его кабелем и ломать ему пальцы? Такого больше не будет, Лина…
Тутмес скукожился, забился в угол кресла. Пот тек по его лицу ручьями.
– Я думаю, наш Тутмес заслужил свободу, – Виктор говорил громко и четко, вколачивал каждое слово как гвоздь в стену. – Заслужил за всё. За то, что ненавидел меня, хозяина. За то, что саботировал все, что я ему поручал. За то, что вчера просил тебя убить меня – переваливал эту ношу на тебя, Лина, поскольку сам слишком слаб для такого.
Тутмес свалился с кресла, шлепнулся на колени, сложил ладони перед собой в молитвенном жесте. Его трясло с головы до ног.
– Простите меня, простите, хозяин! Я не хотел, не хотел. Не знаю, что на меня нашло…
– Я решил, что Тутмес больше не годится мне в помощники, – объявил Виктор. – Слышишь, серв? Ты мне больше не нужен. Убирайся с астероида. Ты ведь давно об этом мечтаешь?
– Но как же я могу это сделать, хозяин? Ведь здесь не Земля, я не могу просто уйти…
– Это очень просто – уйти, – сказал Виктор. – Смотри, Лина, как это делается.
Виктор извлек из вороха бумаг пистолет с длинным стволом и выстрелил.
Голова Тутмеса взорвалась как арбуз – красные ошметки брызнули во все стороны. Мертвое тело глухо шлепнулось на пол.
Лина закрыла лицо руками и заплакала.
– Вот так уходят те, кто ведет себя по-свински, – сказал Виктор. – И это тоже метод, девочка. Очень действенный метод.
– Скотина! – крикнула Лина. – Ненавижу тебя!
– Спокойнее, спокойнее, детка. Из-за кого ты переживаешь? Из-за сбрендившего черномазого калеки? Цена таким обезьянам – полдоллара за стадо. Ему еще повезло, легко отделался, и лишь потому, что ты замолвила за него словечко. Подумаешь – выстрел в башку. Если б не ты, я медленно раздавил бы его в прессе – очень забавный вид смерти.
– Садист! Как ты хочешь управлять колонией? Так же? Убивать всех, кто тебе не угоден? Упиваться своей неограниченной властью? Ты сумасшедший, Виктор!
– Какая колония? – Виктор недоуменно поднял брови. – О чем ты говоришь, дорогая? Я тебя не понимаю.
– Мирта! Мирта! Наша планета. Наш мир, в котором мы создадим новую жизнь…
Лина осеклась. Запоздалое понимание исказило ее лицо.
– Мирта? – переспросил Виктор. – Это что такое? Сорт лавандового мыла?
– Подожди, – Лина выставила перед собой руку, защищаясь. – Только не вздумай сказать…
– Вздумаю. Да-да, детка, именно так. Ты хотела знать, как контролировать толпу суперменов, запертых внутри астероида? Никак. Не будет никакой толпы. Совершенный человек – штучный товар, и тиражировать его нельзя. Все то, о чем я тебе говорил – беспросветная чушь. Поверить в это могла только такая глупая приличная девочка как ты. Тебя романтично воспитали, Лина. Ты, случайно, не ходила в воскресную школу? Невозможно наплодить на астероиде популяцию сверхлюдей и избежать при этом грандиозных склок, приводящих к банальным смертоубийствам. Еще более невероятно построить большой корабль и отправить его в дальний космос втайне от человечества. И, наконец, даже если бы такое удалось, если бы мы колонизировали какую-либо планету, нас не оставили бы в покое ни на день, ни даже на минуту. Люди истосковались по войнам за десятилетия противоестественного мира. Земля напоминает кучу сухого хвороста – только дай внешнего врага, только поднеси спичку, и всё вспыхнет разом. Именно это и является причиной противодействия колонизации. Лидеры всех блоков давно заключили тайный договор о моратории на колонизацию на тридцать лет. Ты хочешь поспорить с сильными мира сего? Я – нет. Я не настолько безумен.
– И зачем же было все это? – спросила Лина. – Зачем ты мучил меня? Ради чего убил бедного Тутмеса?
– Технология, Лина. Я купил ее для того, чтобы применить на себе. Но любая технология требует отработки. Согласись, я не мог рисковать. Разумнее было ввести тебе все присадки в состоянии сна, не приводя в сознание – тогда бы ты не брыкалась и не мешала экспериментам. Но я не мог пойти на такое – нужно было посмотреть на живую реакцию. Переделку следующего подопытного я совершу полностью в автоматическом режиме. Он не проснется, пока не получит и не усвоит весь комплект новых утилит. И такой подопытный будет не один – алгоритм должен быть отработан идеально. Когда же все будет работать безукоризненно, я лягу в камеру сам. Отдам себя автоматам. Они зарядят меня на полную катушку. Я проснусь уже новым человеком.