Он так и не открыл глаз, хотя сначала он все же чувствовал холод, жгучий, режущий холод. А потом даже сквозь закрытые веки, сквозь исчезающее сознание различил сильный проникающий свет, как будто в него в упор светили мощным прожектором, а потом голоса, но он не мог разобрать слов, только голоса. И тут ему стало хорошо, его ничего не беспокоило, наверное, он заснул. И, видимо, спал долго.
Когда Хью очнулся, первой его мыслью было, что он жив, и это даже не так обрадовало его поначалу, как удивило. Только позже, оглядевшись, он увидел белые стены аккуратной комнаты, приборы на столах, рядом с ним стояла капельница, это он понял и тут же догадался, что он в больнице. Пришла сестра, обрадовалась, увидев его в сознании, сказала, что они ожидали, что он придет в себя, никаких серьезных повреждений нет, он будет скоро здоров.
– Как долго я находился без сознания? – спросил Хью.
– Не нервничайте, – ответила сестра. – Вам нельзя нервничать. – Она была хорошенькая, и белый халатик шел ее светлому личику и рыжим волосам, собранным в пучок. Ей было лет тридцать пять. «Я бы мог начать за ней ухаживать», – подумал Хью.
– Я не нервничаю, – ответил Хью как можно спокойнее, – я хотел бы знать, как долго я был без сознания.
– Я не понимаю, о чем вы спрашиваете, – ответила сестра смущаясь, и Хью понял, что она говорит правду.
– Хорошо, – Хью решил начать все сначала, – какое сегодня число?
– Что вы имеете в виду? – снова удивилась сестра.
Только сейчас Хью заметил, что она говорит с легким иностранным акцентом, наверное, европейским, подумал он, но с каким, понять не смог.
– Я имею в виду, какой сегодня день недели, число, какой месяц, черт возьми, в конце концов?
– Вы опять нервничаете, а вам нельзя. Я позову реабилитационного специалиста, возможно, ему удастся вам помочь.
Через полчаса в палату вошел мужчина средних лет с аккуратной бородкой, в очках. Он так искренне улыбался, что, казалось, действительно был рад видеть Хью живым и невредимым.
– Ну, как вы? Очнулись, и слава богу, – заспешил он. – А мы-то все переволновались. Правда, врачи говорили, что ничего страшного.
– Где я нахожусь? – строго спросил Хью, ему не понравилось, что с ним говорят, как с ребенком.
– Послушайте, – начал мужчина, не переставая улыбаться. – Всего я вам не скажу. Я знаю, у вас много вопросов, но на некоторые из них у меня просто нет ответов. Вы должны набраться терпения. Вас нашли в трехстах милях от города, там снега и страшный холод, к тому же, как мне сказали, был ужасный шторм. Наш контрольный отряд всегда облетает эти места во время штормов. Самолет, которым вы управляли, разбился, и вас вытащили из-под обломков. Это все, что я могу сказать.
– Мне необходимо позвонить в Нью-Йорк, – сказал Хью. Он ничего не понимал.
– Куда? – переспросил мужчина.
– В Нью-Йорк! – почти приказал Хью.
– У нас нет такого района, – ответил мужчина и, остановив движением руки пытавшегося возразить Хью, продолжил: – Послушайте меня, я не знаю, откуда вы к нам попали. Возможно, здесь многое покажется вам иным, отличным от того места, где вы жили. Вам надо адаптироваться, привыкнуть. Не спешите, вы во всем разберетесь. Когда вас выпишут, походите по городу, посмотрите вокруг. С вами встретится человек из департамента адаптации и все расскажет. Все будет хорошо, – он хлопнул Хью по плечу, – вам повезло, что мы вас нашли. Вы всего лишь второй такой счастливчик.
– А кто первый? – тут же спросил Хью, и сердце у него прыгнуло.
– Не спешите, еще все узнаете, – улыбнулся мужчина и кивнул ободряюще, прощаясь.
Когда Хью выписывали из больницы, ему вернули все его личные вещи, в том числе и небольшой пистолет, который он всегда носил с собой в кобуре под левой подмышкой. То, что пистолет не отобрали, а вернули, как обычную, ничего не значащую вещь, удивило Хью, но он не подал и виду. Единственное, чего недоставало, были часы, но Хью даже не стал спрашивать о них, он понимал, что скорее всего они разбились при аварии. «Ничего, – подумал он, – куплю новые». Все тот же мужчина, которого он видел два дня назад, передал ему ключи от квартиры и дебитную карточку.
– Вообще-то, – сказал мужчина, – необходимые вещи, такие, как продукты питания, жилье, транспорт, медицина, у нас бесплатные, но за экстра – автомобили, вино, рестораны – за это надо платить. Этой карточки вам хватит на первое время. Как я уже говорил, с вами встретится человек из департамента адаптаций и расскажет обо всем остальном.
– Куда и когда мне надо прийти? – задал Хью четкий вопрос.
Мужчина опять улыбнулся.
– Никуда вам идти не надо, – успокаивающе ответил он, – этот человек вас сам найдет.
– Когда? – снова спросил Хью и увидел растерянность на лице собеседника.
– Что? – переспросил тот, но тут же поправился: – Я не знаю. Он найдет вас, – и неопределенно махнул рукой в воздухе.
Хью наполняли противоречивые чувства. Он ходил по симпатичному городу с двориками, полными ярких цветов, с чистенькими улицами, по которым ездили открытые трамвайчики, и не мог избавиться от ощущения приторной искусственности, окружающей его. Он привык к толкотне, вечной нехватке времени, к суете, к спешащим, полным забот людям, к мчащимся автомобилям, к их гудкам. Здесь же никто не спешил, на лицах прохожих не было и следа утомленности, наоборот, они казались расслабленными и улыбчивыми. Люди останавливались поговорить прямо на улице, беззаботно болтали в кафе, многие здесь же играли в шахматы. Хью никогда не видел столько читающих людей: за столиками в кафе, на скамейках в парках, прямо на траве. Погода тоже удивляла. Если он не пролежал без сознания больше полугода или не попал в Австралию, то здесь сейчас должна быть зима, но царило лето, да еще какое – нежное, теплое, с ласковым, почти незаметным дуновением ветерка.
Хью долго бродил по городу, а день не кончался. Все так же светило солнце, воздух радовал теплом и свежестью. Он нашел свою квартиру, она была небольшая, но очень уютная, приятно обставленная, с удобной красивой мебелью, даже цветы стояли в вазе на столе. Хью, недолго думая, лег на диван и заснул.
Он не знал точно, сколько спал, но когда проснулся, солнце по-прежнему стояло высоко, казалось, ничего не изменилось с того момента, как он заснул, – то ли он спал всего час, то ли, наоборот, проспал целые сутки. Хью принял душ и снова вышел на улицу. Он выбрал маленькое, симпатичное кафе, столики, половина из которых были заняты, стояли прямо на улице, на широком тротуаре. Хью заказал кофе, салат и жареную говядину в винном соусе и, уже предполагая ответ, спросил у официанта, где поблизости можно купить часы. «Мои испортились», – сказал он, взглядом указывая на кисть руки.
– Простите? – спросил официант, он остановился у столика и был не против поболтать, как будто и не находился на работе вовсе. – Что вы хотели купить?
– Часы, – повторил Хью терпеливо.
– Ча-сы, – тяжело выговорил официант, немного коверкая слово, – я, право, не знаю, о чем вы говорите. – И он посмотрел на Хью с удивлением. – Вы сами-то знаете, что это такое?
Хью поморщился, он не хотел вести этот ненужный разговор, он хотел есть.
Он уже покончил с салатом и мясом и сидел, откинувшись на стуле, наслаждаясь ароматным кофе и развлекая себя картинками безалаберной городской жизни. Солнце все так же светило, ему казалось, что с того момента, как он проснулся, оно не сдвинулось с места и висело все в той же точке. Хью вдруг охватило благодушие – ему некуда было спешить. День выдался чудесный, спокойствие, распространенное в воздухе, наконец вошло и в него. Он уже решил попросить у официанта газету, может быть, с ее помощью он сможет что-либо понять, но в этот момент почувствовал, как кто-то взял его за плечо. Хью поднял голову и обернулся. Перед ним стоял высокий, интересный человек, модный светлый пиджак хорошо сидел на его стройной фигуре, доброжелательная улыбка шла его открытому, умному лицу.
– Вы Хью? Я работаю в департаменте адаптации. Разрешите присесть? – Хью кивнул, у него закружилась голова, все расплылось, как в тумане, ему на секунду показалось, что он выпал из реальности. «Так не бывает», – успел подумать он. Но когда туман рассеялся, а лицо человека с живыми, полными участия глазами по-прежнему было перед ним, Хью захлестнула волна радости. Он понял, что все происходящее вполне реально, что просто ему небывало повезло, а когда понял, незаметно повел левым локтем, нащупывая твердость пистолета, как всегда висевшего сбоку в кобуре. Перед ним стоял Мадорский.
– Да, да, конечно, – сказал Хью хриплым голосом, жестом приглашая гостя сесть. – Простите, ваше имя?
– Саша. – Хью удивленно поднял глаза. – Просто Саша. Здесь не пользуются фамилиями, а формальности не имеют смысла.
– Как вы меня нашли? – снова спросил Хью.
– О, в этом месте легко найти каждого. А потом, вы сильно отличаетесь от всех остальных, вас нетрудно вычислить.
– Чем же? – поинтересовался Хью.
– Озабоченностью и, – Саша помедлил, – ошибочным знанием.
– Вот как, поясните, пожалуйста.
– Разумеется, я для того и здесь, чтобы все вам пояснить. Хотя мой рассказ вам поначалу покажется необычным.
Хью кивнул. Он не спускал с Мадорского глаз, несомненно, это был он, но что-то новое появилось в его лице и манерах. Он похудел, стал стройнее, да и улыбка изменилась: из ироничной, высокомерной и даже брюзгливой стала искренней, а лицо утратило желчность и выражение снисходительного превосходства.
– Итак, – начал Саша, – вы, наверное, уже заметили некую странность этого города? Хотя он ничем не отличается от любого другого. За одним, впрочем, исключением. – Саша выдержал паузу – Здесь нет времени. – Он посмотрел на Хью и убедился, что тот не понимает его.
– Видите ли, для вас «время» – это привычное физическое понятие, которое вы усвоили с детства: минута, день, год. Но ко «времени» они не имеют никакого отношения.
Что такое минута, час, день, год? Это всего лишь угол поворота Земли относительно Солнца. То есть, повторяю, это угол поворота, а не время. То, что люди понимают под временем, всего лишь связано с цикличностью: день и ночь, завтра и вчера – это все циклы, а не время. Но ошибка эта так прочно вошла в сознание людей, что они свыклись с ней и приняли как аксиому. Как что-то само собой разумеющееся.
– А что же тогда «время»? – спросил Хью.
– Время – это выдумка.
Саша заметил, как брови Хью удивленно приподнялись.
– Понятие времени выдумали сами люди, им требовалась цикличность. Надо было сеять, и жать, и спать ложиться, и просыпаться. И вообще, надо было четко организовать жизнь, и для этого они выбрали самые простые циклы: день-ночь, зима-лето. Разбили их на часы, минуты и придумали время. Парадокс, однако, заключается в том, что позже люди сами подчинили себя ими же выдуманному понятию и приняли его не как удобную, искусственно созданную условность, а как часть действительности. И стали жить в рамках времени.
Вы никогда не задумывались, почему в Библии люди поначалу живут так долго? – Хью отрицательно мотнул головой. – Потому что тогда еще не было придумано время и люди не мерили свою жизнь годами и десятилетиями. Они просто жили в соответствии с возможностями своего организма.
Подошел официант, Саша заказал минеральной воды.
– А теперь я продолжу под другим углом. В начале века жил физик и философ Филипп ван Клорнен, он и выдвинул концепцию отсутствия времени, где утверждалось, что время – это искусственно введенная величина. Тогда-то он и задумал этот проект. Помните, существовала такая модная теория, что где-то на севере, рядом с Полярным кругом, есть земля, где всегда тепло. Причиной для такой гипотезы служил факт, что некоторые породы птиц зимой улетали из России не на юг, как все другие, а на север. На эту тему были написаны книги, я помню одну, «Земля Санникова» называлась. Голливуд ставил приключенческие фильмы, даже отправлялись экспедиции на поиски этой земли.
– Но ее так и не нашли, – произнес Хью, – я знаком с гипотезой. Фантастика, даже не очень научная.
– Это неверно. Землю нашли, просто находку мгновенно засекретили. Это оказался неимоверного размера оазис в центре снегов, такой вечно работающий подземный реактор естественного происхождения. Профессор ван Клорнен пользовался тогда большим влиянием, он и добился осуществления своего проекта именно на этой земле. Да и где еще? Здесь сама природа отменила привычную цикличность: близость к полюсу уничтожила стандартный переход из двенадцатичасового дня в двенадцатичасовую ночь.
Саша отпил воды из стакана, видно было, что он делает это с удовольствием. Хью слушал его, хотя ему было неважно, что говорит Мадорский. Важно было, что он, Хью Гарднер, старый безупречный сыщик, оказался еще раз прав: Мадорский был не только жив, но и сидел перед ним, лицом к лицу. А значит, никто так и не обошел Хью и никогда уже не обойдет. Потому что какими бы умопомрачительными теории Мадорского ни казались, но Хью-то знает, что скоро доставит русского в наручниках в Вашингтон, а там пусть разбираются, существует время или нет. Сейчас он может и послушать, конечно, к чему спешить? Ведь так приятно смаковать свою победу, самую долгожданную в его жизни. Только что же изменилось в лице Мадорского? – Хью пытался понять и по-прежнему не мог.
– В общем, – продолжал Саша, – у ван Клорнена была своя школа, свои последователи, около тысячи учеников, и они вместе с семьями переехали сюда и с тех пор живут без времени. Сменилось несколько поколений, население резко возросло, но люди не знают о времени, они вообще не подозревают, что существует такое понятие «время». В результате здесь нет часов, нет календаря, и никто не подчиняет себя внешним, искусственно привнесенным требованиям. Люди едят не когда у них отведено время на обед, а когда появляется потребность в пище. Так же и со сном, и с работой. Так со всем. Здесь нет договоренных встреч и нет опасности на них опоздать. Нет рабочих пятиминуток, потому что нет самой «минуты», и обязывающих графиков, потому что не к чему график привязать.
Я могу привести еще множество примеров, – продолжал Саша, – но главное – это то, что люди, освободившись от времени, избавились от вечно довлеющей обязанности втискивать свои дела, потребности, удовольствия в строго выделенный, ограниченный отрезок времени. В результате исчезла обуза постоянного стресса, нервозности, страха опоздать, не успеть. Выяснилось, что и социальная свобода возможна лишь как следствие свободы физиологической, позволяющей человеку жить в соответствии с его внутренним режимом. Поэтому именно внутреннее раскрепощение рождает полную свободу, которую в обычном обществе закабалило время.
– Ну и как же функционирует такое общество? – поинтересовался Хью. – Как люди работают, как дети ходят в школу? По какому графику отправляются, например, трамваи, если отсутствуют расписания? Без времени общество должно распасться.
– Да вот не распалось. Здесь действия вызваны не расписанием, как вы правильно заметили, а событиями. События заменили время. Поэтому трамвай отходит, когда в него садится достаточное количество пассажиров. К тому же никто не спешит. Посмотрите, вон то, соседнее, кафе закрыто, потому что хозяин его, наверное, спит. Но наше кафе открыто, оно для тех, кто сейчас бодрствует. Так же и с магазинами, с врачами, со всеми другими сервисами. Конечно, есть более сложные организации, но и там нашли свои методы, люди обмениваются электронными сообщениями, записками. В общем, общество подстроилось и отлично функционирует.
К столику подошла молодая девушка. Саша встал, поцеловал ее в щеку, она нежно обняла его за шею. «Она любит его, – подумал Хью, – это видно по ее глазам. Но это даже к лучшему, ему есть что терять».