– Проверил. Приборы, движок, штурвал. Все чин чинарем.
– Тогда отдаем швартовы. Нам ведь еще предстоит пройти таможню. И погранконтроль.
Таможню и проверку заграндокументов они прошли без трудностей – было видно, что Глеба здесь все хорошо знают.
Когда они вышли в море, дул легкий бриз. Они поставили фок и спинакер, почти незарифленные, и яхта заскользила на норд-норд-вест, в сторону Крыма.
Они договорились стоять на штурвале, как на любом судне, дважды в сутки по четыре часа. Седову, как шкотовому, досталась самая худшая вахта, «собака», с четырех до восьми.
Было ветрено, Алла и Глеб ушли в каюту, Седов же, усевшись в штормовке за штурвалом, смотрел на качающийся впереди горизонт. Хлопал парус, возле рубки свистел ветер, а он думал об Алле.
Наконец ему удалось освободиться от этих мыслей, и он начал перебирать варианты, что он может теперь сделать, оставшись без связи. Он был сейчас в абсолютной пустоте, без какой-либо связи с центром, в ловушке. А центр, боясь утечки информации, может не решиться выйти с ним на связь.
Глава 4
Кофеварка, стоящая в кабинете, протекала, отчего изредка попадавшая на раскаленную плиту капля кофейной жижи громко шипела. Полковник Гущин, работающий на компьютере, каждый раз после этого вздрагивал.
Сидящий здесь же майор Дерябко, мощный блондин с лицом, напоминающим лица херувимов в старинных книгах, сказал наконец:
– Виктор Александрович, давайте я ее выключу. Эта штука не дает вам работать.
Гущин, узколицый, с большим хрящеватым носом и редкими пепельными волосами, зачесанными назад, сказал, напряженно вглядываясь в дисплей:
– Без кофе я не могу ничего делать.
Дерябко знал, что Гущин шарит по Интернету, пытаясь понять, в каком сайте может оказаться уплывающая из ГРУ информация. Знал он также, что это занятие – абсолютно безнадежное. И тем более этим не должен заниматься начальник отдела.
Некоторое время в кабинете стояло молчание. Слышно только было, как пальцы Гущина постукивают по клавишам компьютера.
Наконец капля опять зашипела. Гущин, издав что-то среднее между тяжелым вздохом и громким «у-у-у», несколькими неуловимыми движениями выключил компьютер. Откинувшись в кресле, потер лоб. Налив себе кофе, сказал, не глядя на Дерябко:
– Сволочи. Какие сволочи. – Взяв кружку с кофе, отхлебнул. – Видите ли, их нигде не могут найти. Но о поступивших в новороссийские морги телах тоже нет никаких данных.
Дерябко промолчал.
– Ведь я готовил их всех. – Гущин бесцельно смотрел на выключенный компьютер. – Жебрикова. Чемиренко. Седова. И Аню Селихову я знал. Я маленькой ее держал на руках. Теперь никого нет. Сволочи.
– Мне все-таки почему-то кажется, что Седов жив, – осторожно сказал Дерябко. – Не знаю насчет Чемиренко и Ани, но Седов должен быть жив.
– Может быть, он был жив, когда яхта выходила в море.
– Но вчерашняя аэрофотосъемка показала: Седов пока на яхте, а яхта в море.
– То вчерашняя.
Решив не спорить, Дерябко начал крутить лежащую перед ним на столе дискету.
– Вообще, Саша, заканчиваем с аэрофотосъемкой, – сказал Гущин. – Пора перестать снимать яхту.
Бросив понимающий взгляд, Дерябко уточнил:
– С вертолетов?
– Не только с вертолетов. Отовсюду. С кораблей и торговых судов тоже.
– Вы имеете в виду, если крот поймет, что мы интересуемся яхтой…
– Да, я имею в виду именно это. И дело даже не в кроте. Если вообще кто-то поймет. Мы не должны рисковать, смерть Седова может обойтись нам слишком дорого.
– Значит, все-таки вы верите, – мрачно произнес Дерябко. – Верите, что Седов…
– Саша… – Гущин укоризненно посмотрел на майора. – Давай не будем об этом, хорошо?
– Понял, Виктор Александрович.
– «Хаджибей» ведь выходит в море завтра?
– Да, рано утром. В семь ноль-ноль. Во всяком случае, об этом говорится в официальной сводке штаба ВМС. Сегодняшней.
Гущин снова включил компьютер. Пробежался пальцами по клавишам.
– Значит, решено? – сказал Дерябко. – Мы даем уйти «Хаджибею»?
Гущин, делая вид, что не слышит вопроса, взял со стола пачку распечаток.
– Виктор Александрович?
– Даем. Или у вас есть какие-то еще предложения?
– Да нет.
– И знаете что, Саша?
– Что?
– Пахнет жареным. Последнее время я что-то плохо себя чувствую…
Дерябко с тревогой посмотрел на Гущина:
– Плохо себя чувствуете?
– Да. Боюсь, не сегодня завтра мне придется лечь в больницу. Да и вы, я смотрю, тоже начинаете сдавать.
– Я начинаю сдавать? – Лишь сказав это, Дерябко сообразил, что имеет в виду Гущин. – А-а… Понятно, Виктор Александрович. Мне что, тоже лечь в больницу?
– Вам лучше уйти в отпуск. Тем более, насколько я знаю, как раз подошла ваша очередь.
– Да, подошла.
– Я думаю, это будет лучший выход. В Москве нам с вами уже нечего делать.
– Понял. Значит, я начинаю подготовку к отъезду?
– Начинайте. Но… – Гущин выразительно посмотрел на майора.
Тот покачал головой:
– Виктор Александрович… Я знаю, в чем должна состоять подготовка.
– Надеюсь.
– Но вы все оформите – в смысле бумаг?
– Оформлю, конечно.
Из каюты на палубу Петраков вышел ровно в девять утра. Как только он закрыл за собой дверь, сильный зюйд-вест чуть не сдул с головы пилотку. Успев прихватить ее рукой, натянул поглубже.
Над самым крейсером с криком летали чайки. Задрав голову, подумал: чертовы птицы, ветер им нипочем. Ну да, ведь здесь, в порту, для них полно еды.
Некоторое время наблюдал за чайками и бакланами, большая часть которых вилась у внешнего борта. В приметы Петраков не то чтобы не верил – просто старался не придавать им значения. Но, конечно, он слышал много раз, что считается, если чайки кричат перед самым отходом, – это к удаче. Будто бы они желают уходящим в море счастливого плавания.
Усмехнулся. Почему бы чайкам не пожелать им удачи. Завтра они выходят в море, а к сегодняшнему дню у него, если не считать мелочей, все готово. Единственное, должен еще появиться Сабатеев. И не мешало бы поговорить с Лапиком перед отходом. Лапика что-то встревожило. Но Сабатеев приедет, никуда не денется. Интересы-то общие. Да и Лапик никуда не уйдет.
Офицеры, стоя чуть поодаль, у лееров командирского дека, уже его ждали. Старпом Бегун, начальник БЧ-5 инженер капитан второго ранга Чурылин, командир отряда спецназа майор Кулигин. И порученец, старший лейтенант Качуров.
Подойдя к ним, поздоровался с каждым за руку. Спросил:
– Есть какие-нибудь ЧП?
Офицеры переглянулись. Качуров кашлянул:
– Товарищ капитан первого ранга, не знаю, ЧП ли это. Примерно десять минут назад позвонили от контр-адмирала Сабатеева. Он в Новороссийске и будет на корабле через полчаса. То есть теперь уже минут через двадцать.
– Понятно. Я примерно к этому времени его ждал.
– Как встретить? Почетный караул?
– Не нужно. Это рабочий визит. Выстройте палубных, кого соберете. И предупредите дежурного по кораблю. Когда контр-адмирал будет подниматься на борт, я подойду сам. Соберите пока людей для встречи.
– Человек десять хватит?
– Хватит.
– Есть, товарищ капитан первого ранга! – Качуров сбежал по трапу вниз.
Петраков оглядел офицеров.
– Товарищи офицеры, контр-адмирал Сабатеев приехал сюда специально для беседы с вами. Как представитель Главного штаба ВМС. Открою секрет: обо всем, что он вам скажет, я давно уже поставлен в известность. Но по определенным причинам… – Петраков помолчал. – По определенным причинам говорить об этом до выхода в море не мог. Почему – вы поймете после беседы, которая, по сути, будет коротким сообщением. В беседе будете участвовать только вы и контр-адмирал. Провести ее лучше всего в офицерской кают-компании. Так что сейчас идите туда. И еще одно… Контр-адмирал предупредит вас об этом, но хочу напомнить и я. До выхода крейсера в море о содержании беседы не должен знать никто. Ни на борту, ни на берегу. А вот после выхода, наоборот, вы должны переговорить по этому поводу с подчиненными. Но до выхода – никому. Поняли, товарищи офицеры?
– Поняли… – прозвучал ответ.
– Это не просьба, это приказ. Всем ясно?
– Понятно, Леонид Петрович… Можно было бы не говорить… – донеслось вразнобой.
– Тогда прошу пройти в кают-компанию. А я пойду пока встречу контр-адмирала.
Офицеры стали спускаться в кают-компанию по внутреннему трапу. Последним в люке скрылся Кулигин. Дождавшись, пока его голова в черном берете исчезнет в проеме, Петраков не спеша пошел на корму, с которой главный трап вел на причал.
Здесь дежурный офицер, капитан-лейтенант Гилеев, уже подравнивал строй одетых в белые брезентовые робы матросов. Поздоровавшись с ним и с матросами, Петраков отошел в сторону.
Сабатеева, зятя заместителя министра обороны, он недолюбливал. Контр-адмирал, с которым он когда-то учился в одном училище, был бездарь, выскочка и обошел его по служебной лестнице лишь потому, что вовремя и очень удачно женился. Но Сабатеев был ему нужен. Идею пригласить для «доверительной беседы» с офицерами «Хаджибея» контр-адмирала, формально числящегося начальником отдела Главного штаба ВМС, ему подсказал один из его доверенных офицеров, капитан третьего ранга Лапик. После этой беседы, по расчетам Лапика, у старших офицеров корабля и вообще у всей команды не будет никаких сомнений в чрезвычайной важности похода в Индийский океан.
Эта идея сейчас Петракову нравилась. Конечно, и Бегун, и Чурылин, и Кулигин, да и все остальные офицеры, старшины и матросы корабля поставлены в известность, что в случае успешного завершения похода они получат полагающиеся им большие денежные награды в валюте. Кроме того, каждого из них он обещал наградить лично. Но если к этому еще добавится внушенная Сабатеевым уверенность, что они не ведут сдавать «на иголки» вполне боеспособный крейсер, а, наоборот, выполняют особое задание, они будут действовать не за страх, а за совесть. И главное, слухи о том, что с «Хаджибеем» хотели провернуть аферу, перестанут гулять по флоту.
Вдали на причалах показалась приближавшаяся к крейсеру черная «Волга». Без сомнения, в машине сидит Сабатеев. Почти тут же Петраков услышал за спиной слабый шорох. Обернулся – рядом стоял главный криптограф корабля капитан третьего ранга Лапик.
Внешность капитана третьего ранга была довольно неприглядной. Его отличал какой-то отстраненный, всегда бесстрастный взгляд блеклых голубых глаз и длинные светлые волосы, постоянно липнущие ко лбу и вискам. Но Петраков, давно связавший свою судьбу с Лапиком, знал, что внешность главного криптографа обманчива. Он давно уже понял: за неряшливой внешностью стоят мертвая хватка игрока, не любящего проигрывать, и стальная воля. Все эти достоинства капитана третьего ранга Петраков изучил настолько, что порой даже побаивался его.
По уставу шифровальщики-криптографы по отношению к командиру корабля находятся лишь в ограниченном подчинении, поскольку в их профессиональную сферу, шифры, не имеет права вторгаться никто, даже сам командир. Но с Лапиком, служившим с ним уже много лет, отношения у Петракова были особые. Лапик сам поставил дело так, что, во всяком случае внешне, подчинялся Петракову во всем. Но и Петраков поневоле находился от него в жесткой зависимости. Блестящий шифровальщик и компьютерщик, обладающий мощным аналитическим умом, капитан третьего ранга Владимир Лапик был ему нужен как воздух. К тому же Лапик досконально знал принципы работы ГРУ, в котором сам когда-то делал первые шаги.
На всех кораблях, где они служили вместе, Лапик выполнял у Петракова не только работу шифровальщика, но и многие другие функции. По существу, это были функции начальника секретной службы. И выполнял весьма успешно – ведь именно благодаря Лапику у Петракова появился сейчас собственный источник информации в ГРУ. Правда, услуги этого источника, равно как и услуги самого Лапика, стоили Петракову довольно дорого. Но он знал: в данном случае любые затраты окупятся с лихвой.
– Леонид Петрович, я хотел поговорить с вами еще вчера.
– Я помню. У вас что-то новое?
– В известной мере. – Голос Лапика едва можно было расслышать, глаза смотрели куда-то мимо. Это было верным знаком, что капитан третьего ранга в самом деле хочет сообщить ему что-то важное. – Леонид Петрович, надо срочно переговорить. Сейчас.
– Сейчас не могу. Я должен встретить контр-адмирала Сабатеева. – Петраков покосился в сторону черной «Волги», которая уже остановилась у трапа. – Он вот-вот поднимется на борт.
– Желательно переговорить до Сабатеева.
– Володя, не могу. Он вот-вот поднимется. Я его встречу – и переговорим.
– Леонид Петрович, я поднимусь на командирский мостик. И буду ждать вас там.
– Договорились.
Не глядя на удалявшегося Лапика, Петраков подошел к трапу. Здесь уже стояли по стойке «смирно» матросы во главе с Гилеевым. Гилеев, косясь, наблюдал, как из «Волги» внизу выходит водитель, мичман-сверхсрочник, как он не спеша огибает машину и открывает заднюю правую дверь.
Из машины появились сначала ноги в черных брюках и черных ботинках, а затем и сам Сабатеев в белом кителе с адмиральскими погонами, с увитой золотом фуражкой на голове. Выйдя, не спеша пошел к трапу.
Едва только нога Сабатеева коснулась первой ступеньки трапа, Гилеев рявкнул:
– Р-р-равнение… напр-р-раво!
Матросы повернули голову в правую сторону. При первом шаге Сабатеева на палубу Гилеев скомандовал:
– Р-р-равняйсь! Смир-р-рна-а! – Сделав шаг вперед, вытянулся с прижатой к козырьку ладонью. – Товарищ контрадмирал! Разрешите…
Сабатеев остановил его движением руки. Повернулся к строю:
– Здравствуйте, товарищи матросы.
– Здра… желам… товарищ… контр-адмирал… – прогремело в ответ.
– Спасибо, братцы. – Сабатеев незаметно посмотрел в сторону Петракова.
– Дежурный, можете распустить строй, – сказал Петраков. – Дел полно.
– Есть, товарищ капитан первого ранга! – Гилеев повернулся к матросам: – Строй, смирна-а! Вольна-а! Р-р-ра-зой-дись!
Подождав, пока матросы покинут ют, Сабатеев, непомерно грузный для своих лет, подошел к Петракову. Они обменялись рукопожатиями. Изображая дружелюбие, Сабатеев спросил:
– Как дела, Леонид? Давно не виделись.
– Давно. Как жена, дети?
– Все в порядке. – Контр-адмирал огляделся. – Крейсер вроде выглядит прилично?
– Стараемся. Извини, завтракать будешь? Я дам указания, позавтракаем после беседы у меня в каюте.
– Спасибо, но я уже приглашен на завтрак к командиру базы. Отказываться неудобно.
– Что ж, тогда давай не тянуть. Пошли в кают-компанию? Думаю, тебе самому неинтересно здесь торчать.
– Верно. Веди, я же здесь первый раз.
– Пошли.
После того как они подошли к двери кают-компании, Петраков спросил:
– Тебя проводить, когда ты закончишь беседу? Я к тому, что у меня куча дел. Действительно куча.
– Не бери в голову. Меня ведь может проводить кто-то еще. Старпом, например.
– Конечно. Он будет участвовать в беседе.
– Отлично. Мне вполне хватит старпома.
После того как они вошли в кают-компанию, сидящие там офицеры встали. Представив каждого из них Сабатееву, Петраков сказал:
– Товарищи офицеры, представитель Главштаба ВМС контр-адмирал Сабатеев, как я уже вас предупреждал, хочет побеседовать с вами. У меня дела, поэтому оставляю вас с Валерием Ивановичем наедине. Кирилл Степанович, надеюсь, вы проводите потом Валерия Ивановича к машине?
– Обязательно, – сказал Бегун. – Нет вопросов.
– Тогда я вас покидаю. Надеюсь, вы меня извините, сами понимаете – завтра выход в море.
Поднявшись на пустынный сейчас капитанский мостик, Петраков подошел к ожидающему его у лееров Лапику. Кивнул:
– Где будем говорить?
– Лучше всего здесь. – Лапик говорил в своей обычной манере, не глядя на Петракова, тихо, без всякого выражения.
– Прямо на мостике?