Генрих Тюдор взял ее за руку и помог подняться.
– Вставай, вставай, моя милая, – ласково промолвил король, и звук знакомого голоса помог ей на мгновение воскресить прошлое. – Знаю, что ты навеки самая преданная из моих подданных.
В обращенных на нее глазах короля мелькнула знакомая полускрытая усмешка.
– Мой дорогой господин! – отвечала Блейз, улыбаясь и становясь на цыпочки, чтобы поцеловать короля в щеку. – Как приятно вновь увидеть вас. Наши сердца и наши молитвы всегда с вами и с принцем Эдуардом. Ваше величество, вы самый желанный гость в Риверс-Эдже!
– Могу только присоединиться к чувствам и словам моей жены, – с достоинством произнес граф Лэнгфорд, делая шаг вперед.
– О, Тони! Ты должен поохотиться с нами сегодня днем! – сказал король и, нахмурившись, обернулся к своей свите: – Почему никто не догадался пригласить лорда Лэнгфорда на утреннюю охоту?! Неужели я сам должен думать обо всем?!
– Почту за честь присоединиться к вашему величеству, – поспешно вставил Энтони Уиндхем, стремясь предотвратить вспышку королевского гнева. – Не желаете ли пройти в зал и начать трапезу? Блейз старалась изо всех сил.
Графиня Лэнгфорд изящным жестом взяла короля под руку.
– Пойдем, Гэл, – сказала она, называя его уменьшительным именем, как в былые времена. – Мои родители и мать Тони приехали и ждут встречи с тобой. А у меня найдется для тебя отличный кусок говядины, да еще и паштет из куропаток. Если память мне не изменяет, ты всегда любил его. Я сделала к нему чудесную подливку из красного вина, лука-шалота и молодой моркови.
Еще раз улыбнувшись, заглядывая ему в лицо снизу вверх, Блейз ввела короля в дом.
– Прошу вас, присоединяйтесь, джентльмены, – пригласил граф спутников короля, и они вслед за ним прошли в Большой зал замка.
Там графиня уже представляла королю своих родителей: лорда и леди Морган, мать мужа – леди Дороти Уиндхем. Зятья, Оуэн Фицхаг, граф Марвуд, и лорд Николас Кингсли, а также их жены, Блисс и Блайт, тоже приветствовали короля. Лорд Морган представил его величеству двух своих младших сыновей, шестнадцатилетних Генри и Томаса.
Король чувствовал себя в своей стихии и наслаждался дружественным приемом. Он всегда был неравнодушен к преклонению перед своей персоной. Генрих нашел доброе слово для каждого – поздравил Морганов с тем, какую прекрасную, огромную семью они создали, попенял леди Дороти, что она давно не бывала при дворе: «Во дворце всегда найдется комната для красивой женщины».
Леди Дороти, которой уже стукнуло шестьдесят пять, не растерялась:
– Увы, ваше величество, сын не позволяет мне. Он опасается за мою добродетель.
– Ну разумеется, он прав, мадам! – расхохотался король и повернулся к Блейз: – А где же твой очаровательный выводок, моя милая девочка из глуши? – «Моя девочка из глуши», «моя деревенская девочка» – так король всегда называл ее. – Последний раз мне говорили, что у тебя четверо парней и одна дочка.
– Теперь у нас уже пятеро сыновей, сэр. Маленькому Генри минуло два года в июне. Мы назвали его в вашу честь, – сообщила Блейз. – И как вы видите, скоро я разрешусь седьмым ребенком.
– Нет ничего прекрасней хорошей английской жены! – с чувством произнес король, и его спутники тут же потупились. – Как мне не хватает моей возлюбленной Джейн…
– Пройди сюда, Гэл, – предложила Блейз и подвела его к почетному месту на возвышении.
Следуя за королем, она заметила, что он припадает на одну ногу, и подумала, что нужно было приготовить ему более мягкое сиденье.
– Я велю привести сюда детей, как только ты захочешь их увидеть, – сказала Блейз. – Но я боялась, что они могут помешать.
– Глупости! – буркнул король, тяжело опускаясь в кресло. – Я хочу увидеть их всех, даже маленького.
Стоявший наготове слуга сразу же вложил в руку почетного гостя огромный кубок с вином, и король с жадностью осушил его. Блейз подала знак своей горничной Геарте и велела ей тотчас же привести детей. Сверху, с галереи менестрелей, полилась приятная музыка. Король откинулся назад и полулежал в кресле, наслаждаясь отдыхом.
В зал вошли дети Уиндхемов. Впереди шел наследник титула, лорд Филипп Уиндхем, замыкала шествие старшая дочь, леди Нисса Уиндхем, державшая на руках самого младшего брата.
– Позвольте представить вашему величеству моих детей, – официальным тоном произнесла Блейз. – Это Филипп, наш старший сын. Ему сейчас двенадцать лет. Вот Джайлс, ему девять; Ричард, восемь; Эдуард, четыре, и, наконец, Генри, два года.
Все сыновья Блейз и Энтони, в том числе младший, которого сестра спустила на пол, отвесили изящные поклоны.
– А это моя дочь Нисса. Тони воспитал ее как родную, но она – ребенок моего первого мужа, Эдмунда Уиндхема.
Нисса Уиндхем присела в глубоком реверансе, складки темно-розовой шелковой юбки красивым веером легли вокруг ее ног. Поднявшись, она скромно опустила глаза перед своим монархом.
– Так же хороша, как самая прекрасная роза Англии, – любезно отметил король. – Сколько ей лет, мадам?
– Шестнадцать, ваше величество, – ответила Блейз.
– Она помолвлена?
– Нет, мой господин.
– Почему же? Она достаточно хороша и к тому же дочь графа. Не сомневаюсь, что у нее отличное приданое, – заявил король.
– Здесь, в наших краях, нет никого, с кем мы могли бы сосватать ее, Гэл, – вполголоса пожаловалась Блейз. – У нее действительно отличное приданое. Оно включает Риверсайд, имение с хорошим домом и прилегающими землями. Нисса – прекрасно обеспеченная девушка, но… В самом деле, Гэл, я бы очень хотела, чтобы она некоторое время пожила при дворе. – На губах Блейз играла легкая улыбка, но глаза ее остро следили за реакцией короля.
Давясь от смеха, король предостерегающе помахал пальцем перед ее носом.
– Мадам, – прорычал он забавляясь, – у вас нет ни стыда, ни совести, но, впрочем, мне всегда было об этом известно! Вы вознамерились пристроить свою девицу, разве нет? А знаете ли вы, что каждая семья, где есть незамужняя дочь, да и просто любая дочь, именно теперь считает своим долгом докучать и надоедать мне просьбами зачислить этих девиц в штат моей невесты? Об этом умоляют и знатные фамилии, и самые простые. – Его взгляд скользнул по Ниссе. – А ты, моя прелесть, хочешь ли ты жить при дворе и служить новой королеве?
– Если это угодно вашему величеству, – спокойно ответила Нисса и в первый раз взглянула прямо в глаза короля.
Его величество отметил про себя, что у нее такие же чудесные фиалково-синие глаза, как у матери.
– Жила она где-нибудь, кроме дома? – обратился король к Блейз.
Графиня покачала головой:
– Нет, Гэл, она – простая деревенская девушка, как и я.
– В таком случае, боюсь, наши придворные повесы слопают ее в один миг, – вздохнул король. – Это было бы плохой услугой в ответ на твою дружбу, Блейз Уиндхем.
Блисс Фицхаг, графиня Марвуд, старавшаяся не пропустить ни слова из этой беседы, решила вмешаться:
– Все говорят, что принцесса Клевская – дама строгих правил и доброго нрава. Я уверена, ваше величество, что при ней моя племянница будет в полной безопасности. Кроме того, мой муж и я в этом сезоне намереваемся вернуться ко двору, и я со своей стороны присмотрю за Ниссой.
Блейз бросила сестре благодарный взгляд, в то время как король вновь заговорил:
– Прекрасно, мадам, в таком случае я велю назначить вашу дочь фрейлиной новой королевы, поскольку леди Фицхаг готова заменить вас. Что еще я могу сделать для вас? – закончил король уже гораздо более прохладным тоном.
– Назначить Филиппа и Джайлса пажами в свиту принцессы Клевской, – быстро проговорила бесстрашная Блейз.
Генрих Тюдор не смог удержаться от смеха при виде такой смеси дерзости и отваги.
– Не хотел бы когда-нибудь оказаться с вами за одним карточным столом, мадам! Сколько помню, вы всегда у меня выигрывали! Хорошо, я выполню вашу просьбу. Вижу, это прекрасные, воспитанные мальчуганы. – Король вдруг посерьезнел и заговорил вполголоса: – Когда ты была со мной, Блейз Уиндхем, то никогда ни о чем не просила. Помню, многие за это считали тебя дурочкой.
– Когда я была с тобой, Гэл, – в тон ему ответила Блейз, – мне ничего не нужно было, потому что у меня была твоя привязанность, твое уважение.
– Они и сейчас твои, моя незабываемая деревенская девочка, – сказал король. – Вот смотрю на твоих замечательных детей и думаю, что это могли бы быть мои дети, возьми я тогда в жены тебя, а не тех, других.
– У вашего величества чудесный сын, принц Эдуард. Вы желаете ему счастья и благополучия, как и я желаю того же своим детям. Поэтому сегодня я просила за них. Вы знаете, что иначе я никогда не решилась бы злоупотреблять вашим великодушием.
Подавшись вперед, король накрыл ее тонкую руку своей мясистой ладонью.
– Я никогда не знал ни одной женщины, кроме, может быть, моей незабвенной Джейн, в чьем сердце было бы столько чистоты и добра, как в твоем, моя деревенская девочка, – признался он. – Моя новая королева должна быть довольна, имея в свите твоих детей. – Он перевел взгляд на мальчиков. – А что думаете об этом вы, мастер Филипп и мастер Джайлс? Будете ли вы счастливы служить нам и нашей королеве?
– Еще бы, ваше величество! – хором воскликнули братья.
– А вы, госпожа Нисса? Будете ли вы столь же счастливы, как ваши братья? – Король хмыкнул и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Готов поклясться, она покорит всех молодых мужчин при дворе. Вы еще пожалеете, леди Фицхаг, что взялись присматривать за этой английской розой.
– Я вполне способна сама за собой присмотреть, ваше величество! – вскинулась Нисса. – В конце концов, я старшая из детей моей матери.
– Нисса! – Блейз шокировала дерзость дочери, но король от души расхохотался:
– Не браните ее, мадам. Она напоминает мне мою дочь Елизавету. Нисса той же породы. Английская роза, но гордая, дикая роза. Приятно узнать, что у нее сильная натура. Эта сила понадобится при дворе, ты хорошо знаешь об этом, Блейз Уиндхем. А теперь накормят меня наконец или нет? Я выполнил все твои требования, Блейз! – хохотнул он. – Теперь у тебя нет необходимости морить твоего короля голодом.
Блейз подала знак, и немедленно в дверях показалась процессия слуг. Они несли на подносах плоды усилий поварих, сбившихся за последние сутки с ног в стремлении угодить своему королю. Как и обещала графиня, главным блюдом был ростбиф. Огромный кусок мяса, обвалянный в соли, обжаривали на вертеле до тех пор, пока сквозь слой соли не начал просачиваться ароматный сок. Затем подали светло-розовую деревенскую ветчину; жареную форель, сдобренную лимонным соком и красиво уложенную на свежий шпинат; ну и, конечно, паштет из куропатки, точнее, шесть паштетов, сквозь специальные отверстия в хрустящей корочке которых вытекал густой, пряный винный соус. На столе было несколько жареных уток, посаженных на серебряные блюда посреди озер из соуса с черносливом; и деревянные блюда, доверху наполненные нежными отбивными котлетами из молодой баранины; и разнообразные овощные блюда из зеленого горошка, лука и моркови с соусами из марсалы или сливок. Подали только что испеченный хлеб, и свежее деревенское масло, и небольшой аппетитный круг острого чеддерского сыра.
Король всегда был хорошим едоком, но сейчас Блейз потряс его аппетит. Он угостился ветчиной и ростбифом, съел целиком форель, утку, один из паштетов и шесть отбивных. Отдал должное и овощам, особо налегал на жареный лук, не обошел вниманием и хлеб, и масло, и под конец умял чуть ли не треть головки сыра. Его чаша ни на минуту не оставалась пустой, и пил он с таким же рвением, как и ел. Когда поднесли яблочный торт, он удовлетворенно вздохнул.
– Подайте топленых сливок, – приказал он слуге, держащему огромный поднос с тортом, и, когда требуемое принесли, откушал с очевидным удовольствием. – Отличный пир ты мне устроила! – поблагодарил король хозяйку, отдуваясь и расстегивая пояс. – Теперь уж я наверняка не проголодаюсь до самого обеда.
– Если бы я съел столько, – прошептал лорд Морган своим зятьям, – я бы не проголодался до следующего Михайлова дня.
Когда король уже собирался отбыть на охоту, графиня Лэнгфорд, к своему величайшему удивлению, почувствовала, что у нее начинаются роды.
– Я ожидала не раньше чем на следующей неделе, – сокрушенно прошептала она, опасаясь, что это событие может ускорить отъезд короля.
– Помилуй, Блейз, – сухо заметила ее мать, леди Морган, – у тебя было уже достаточно случаев убедиться, что дети появляются на свет именно тогда, когда они к этому готовы; не раньше и не позже. – Она повернулась к королю: – Поезжайте на охоту, ваше величество, и обязательно захватите с собой лорда Уиндхема. Я не знаю ни одного мужчины, от которого был бы хоть какой-то прок, пока его жена трудится над продлением их рода.
– Потому что свою часть этой работы мужчина делает первым, мадам! – ухмыльнулся король.
Мужчины отбыли на охоту, а Блейз, сопровождаемая матерью и сестрами, с трудом добралась до своей спальни. Там, после полутора часов энергичных усилий, она произвела на свет двух девочек.
– Не могу поверить! – изумилась графиня. – Я была уверена, что Тони умеет делать только мальчиков, а тут он подарил мне сразу двух милых дочурок!
– Они совершенно одинаковые, и лицом, и телом! – восхищалась ее мать. – Я все удивлялась, почему ни одна из моих дочерей не рожает близнецов, в то время как у меня их было четыре пары. Наконец ты первая сделала это, Блейз.
– Я поеду верхом и скажу папе, – предложила Нисса. – Он будет потрясен, уверена! – Она склонилась над малютками. – Какие они хорошенькие!
– Теперь, – промолвила леди Морган, – когда у тебя появились эти милые малышки, ты уже не так будешь скучать без Ниссы, если она уедет.
– Нет, мама, – возразила Блейз. – Никто не займет ее место в моем сердце. Ведь она – единственное, что осталось мне от Эдмунда. Я буду считать выполненным свой долг перед его памятью, только когда увижу ее в счастливом замужестве. Вы не можете не согласиться, что Эдмунд был прекрасным человеком.
– Согласна, – признала леди Морган, а леди Дороти Уиндхем, невестка Эдмунда, подтвердила сказанное кивком. – Не будь его, твои сестры не смогли бы так удачно выйти замуж, а твой отец не сумел бы поправить наши пошатнувшиеся дела. Я благословляю тот день, когда он впервые приехал к нам в Эшби. Каждый вечер я молюсь за упокой его души.
Новорожденных запеленали, а их мать устроили со всем возможным комфортом. Геарта, доверенная горничная Блейз, приготовила бодрящий напиток из молока, вина и пряностей. Подкрепив свои силы, молодая мать выразила желание остаться одной и отдохнуть.
Дамы вернулись в Большой зал и там коротали время в приятной беседе, поджидая возвращения мужчин с охоты, поскольку все они, за исключением старого лорда Моргана, присоединились к королю.
– Интересно, как она назовет своих крошек? – спросила Блайт, леди Кингсли.
– Да, мама, сумеет ли она проявить такую же чудесную изобретательность в отношении женских имен, как ты? – добавила, улыбаясь, Блисс, графиня Марвуд.
– Нисса – единственное в своем роде имя, – заметила их мать.
– Но его придумал Эдмунд, – уточнила леди Дороти. – Блейз выбрала для дочери христианское имя в память первой жены Эдмунда, Кэтрин Хэйвен, но Эдмунд заявил, что назовет девочку Нисса, что по-гречески значит «начало». Эдмунд говорил, что она должна стать первой из их многочисленных детей. Он не мог знать, бедняжка, что не ему, а моему Энтони суждено продолжить род Уиндхемов. Мне до сих пор не хватает Эдмунда, хотя вот уже пятнадцать лет, как его нет на свете.
– Блейз выбрала для своих сыновей очень удачные имена, – сказала Блайт.
– Но теперь это девочки, ты, тупоголовое создание! – уколола острая на язык Блисс свою сестру-двойняшку. – Впрочем, уверена, что Блейз выберет для дочерей прекрасные имена.
– По-моему, у моих дочерей тоже хорошие имена, – заявила Блайт.