– Неужели вы не можете им объяснить? – поинтересовался Дронго. – Ведь у вас в прошлом году оборот был семьдесят миллионов долларов.
– Верно, – кивнул Ивашов, даже не удивившись, что Дронго знает эти цифры. Он, видимо, считал, что сестра президента компании ввела его в курс дела.
– У нас в стране все происходит подобным образом, – признался Ивашов, тяжело вздыхая, – вы же понимаете, что ничего не бывает просто так. Кому-то понадобилось ликвидировать нашу компанию. Сначала убрали Салима Мурсаева, а теперь придумали этот долг и процедуру банкротства. Они действуют по заказу, это всем понятно. Мы вполне платежеспособны, но нужно уничтожить конкурентов. Вы еще не знаете самого главного. Северная нефтяная компания – наш главный поставщик – отказалась продлить с нами контракт и разрывает договорные отношения. И вы хотите, чтобы я поверил в случайность подобных наездов?
– Они отказались поставлять вам нефтепродукты? – понял Дронго.
– Вот именно, – мрачно подтвердил Ивашов, – в общем, куда ни кинь, всюду клин. Жаль, что с нами нет Салима. Он был такой осторожный, такой умный. Извините меня, Эльза, но я искал какое-нибудь завещание или распоряжение Салима. Он ведь хотел уступить вам часть своих акций. Но мы не нашли никаких письменных распоряжений. Наверно, он просто не успел их сделать. Если понадобится подтвердить в суде, что он хотел оставить вам акции, я всегда готов. Если, конечно, у нас вообще останется компания. Они делают все, чтобы нас уничтожить.
– Кому выгодно вас уничтожить? – поинтересовался Дронго. – У вас были конкуренты?
– У кого их нет, – махнул двумя руками Ивашов, – в наше время нужно больше бояться не конкурентов, а друзей, чтобы не задушили в объятиях. У нас ведь друзья хуже врагов. Мы считали, что в Северной компании наши друзья, а они нам нож в спину воткнули. При Юре Авдеечеве такого бы не случилось.
– Я не понимаю ваших трудностей, – попросил пояснений Дронго, – ведь если у вас есть деньги расплатиться по долгам, почему вы этого не делаете?
– Каким образом? – пожал плечами Ивашов. – Все наши счета заморожены. Нефть с апреля к нам не будет поступать. Чем мы будем заниматься? Вылетим в трубу даже без процедуры банкротства. Скоро нечем будет платить сотрудникам. Нужно разблокировать наши счета для начала и дать людям возможность нормально работать.
– Вы можете сказать, кто за всем этим стоит?
– А все и так знают. Если сверху не будет приказа, ничего не произойдет. Неужели нужно называть конкретные фамилии? Вы же понимаете, что все давно решено, – обреченно сказал Ивашов.
– Я немного туповат, – сообщил Дронго, – и мне трудно понять ваши намеки. Вы не могли бы более конкретно сообщить, кому мешала ваша компания?
– Неужели вы думаете, что я буду называть фамилии?
– Уверен, что вы хотите это сделать. И не нужно стесняться такого хорошего порыва, господин Ивашов. Подумайте сами, что происходит. Убит президент вашей компанией, ваш близкий друг. Через некоторое время убивают одного из руководителей компании, которая была связана с вами договорными отношениями. Потом эта компания объявляет о разрыве всяких отношений с вами. И наконец специально для «Прометея» вводят ускоренную процедуру банкротства. Насколько я знаю, некоторые банки до сих пор не расплатились с долгами населению после августа девяносто восьмого, и тем не менее их до сих пор не считают банкротами.
– Значит, так было нужно, – ответил Ивашов, – не делайте вид, что вы живете на Марсе. У нас всем и про все известно.
– И тем не менее считайте меня марсианином. Кому мешала ваша компания? Мне нужны конкретные имена.
– Мы ведь конкурируем с холдингом «Объединенной нефтяной компании» – ОНК, – выдохнул Ивашов, – а там в руководстве очень известные люди. Говорят, что часть акций принадлежит… – он снова поднял руку вверх.
– Неужели господу богу? – предположил Дронго.
– Шутите, – покачал головой Ивашов, – самому премьер-министру. И еще некоторым заинтересованным людям. Конечно, они могут наехать на нас после убийства Салима. Им ничего не стоит закрыть нашу компанию.
– Подождите, – прервал его Дронго, – мне кажется, вы немного нелогичны. Зачем убивать президента вашей компании, если можно так легко вас закрыть? Если у вас были такие долги и можно было вас уничтожить, зачем прибегать к столь крайним мерам, как убийство? И тем более таким людям. Они могли легко разорить вас и без этого.
– Да, – недовольно признался Ивашов, – все правильно. Но я не говорил, что убийство Салима заказал кто-то наверху. Возможно, это просто совпадение…
– Совпадений такого рода не бывает, – возразил Дронго, – кирпич просто так на голову не падает.
– Наверно, вы раньше работали следователем, – вздохнул Ивашов, – все время пытаетесь поймать меня на слове. Я сам ничего не понимаю. И если бы понимал, то давно бы уже ушел отсюда. Или дал кому-нибудь в морду.
– Это не всегда продуктивно, – возразил Дронго. – Кто сообщил вам о разрыве отношений Северной компании с «Прометеем»?
– Их вице-президент Гаврилов.
– А почему не сам президент компании?
– Не знаю. Гаврилов – исполняющий обязанности. Он заменил погибшего Авдеечева.
– Прямо как на войне, – недовольно пробормотал Дронго, – «погибшего», – повторил он, – хотя, наверно, все правильно. Кажется, Маркс сказал, что перед большой прибылью капиталист не остановится ни перед чем. Самые большие прибыли в стране именно в нефтегазодобывающем комплексе. Поэтому сюда тянутся не только премьеры, но и бандиты. Вы не знаете, зачем Мурсаев в такой ситуации вдруг решил уехать в Париж?
– У него были свои дела, – мрачно ответил Ивашов, – трудно нам без него. Очень трудно. Извините, Эльза, что должен такое говорить при вас.
– Ничего, Матвей, я все понимаю.
– Боюсь, что нас закроют, – вздохнул Ивашов, – вы знаете, Эльза, как мы сопротивляемся. Сколько жалоб написали. И в арбитраж, и в правительство, и в Комитет по антимонопольной политике. Ничего не помогает. Пока не помогает, – добавил он.
– Можно обратиться к журналистам, – предложила Мурсаева. – У меня много знакомых…
– Только не это, – хмуро возразил Ивашов, – вы знаете, как у нас относятся к подобным вещам. Если обратился к журналистам, значит, ты против власти. Выходит, тебе нельзя доверять. Такие вещи у нас не прощают.
– Именно поэтому и не прощают, – сказал Дронго, – что вы всегда чего-то боитесь. Боитесь оказаться не в той команде, боитесь прослыть «чужаками», боитесь испортить отношения с чиновниками. Они нагло закрывают дело, которому вы отдали часть своей жизни, а вы пишете письма с жалобами в арбитраж, надеясь, что вас услышат.
– Вы хотите, чтобы я взял ружье и пошел кого-нибудь стрелять? – спросил Ивашов. – Вы на это меня толкаете? Но я так не могу. Это не мой метод.
– Неужели ваши акционеры так спокойно реагируют на закрытие фирмы?
– Какие акционеры? – переспросил Ивашов. – Я могу вам показать последний список акционеров. Двадцать пять процентов плюс одну акцию Салим заложил в банк, чтобы взять кредит. Пять процентов были у Авдеечева и сейчас должны перейти к его наследникам. Пять процентов у меня. Еще разная мелочовка. Пять процентов имел один пивовар, земляк нашего Мурсаева. Правда, часть акций была у государственной нефтяной компании. И они скупали их у различных мелких держателей. Насколько я знаю, они имели уже до двадцати процентов акций. Но на большее не могли претендовать. Остальные акционеры им ничего не продавали.
– Я не понял, – вдруг сказал Дронго, – вы говорили, что государственная нефтяная компания ОНК конкурирует с вами. А сейчас выясняется, что у них есть двадцать процентов ваших акций? Как это возможно?
– В нашей стране все возможно, – усмехнулся Ивашов, – все, что хотите. Хотя такое возможно и в любой другой стране. Зачем разорять конкурента, если можно купить его компанию? Это называется бороться по-капиталистически. А когда нас давят налоговыми проверками и отказываются без вразумительных объяснений поставлять нефть, то это уже борьба по-социалистически. Хотя какая нам разница? В общем, ОНК владеет двадцатью процентами акций, и слава богу, что у них нет контрольного пакета.
– Но двадцать пять процентов плюс одна акция заложены в банке, – напомнил Дронго, – и если ОНК перекупит ваш долг, присоединив к нему пять процентов, то они автоматически станут владельцами «Прометея»?
– До этого дело не дойдет, – уверенно сказал Ивашов, – пять процентов акций есть у меня, у нашего друга-пивовара, у семьи Юры Авдеечева и еще у одной компании. И никто из нас не собирается рисковать своим пакетом акций. Мы все уверены, что «Прометей» еще себя покажет. Я говорил с женой Авдеечева, она категорически отказывается продавать акции.
– В таком случае остается пожелать вам удачи, – пробормотал Дронго, – и дайте мне телефон семьи Авдеечева.
– Зачем это вам нужно? – удивился Ивашов. – Прошло столько времени после его смерти. Уже четвертый месяц.
– Вдруг понадобится, – сказал Дронго. – Говоря вашими словами, два убийства подряд так просто не бывают. Значит, кто-то был заинтересован в этих убийствах. И вы посмотрите, какая география. Салима Мурсаева убили в Париже, а его друга застрелили в Сыктывкаре. Странно, что они решились на такое преступление в столь маленьком городе.
Ивашов вздрогнул, посмотрел на Дронго и покачал головой.
– Вы опасный человек, – сказал он, – боюсь, что у Эльзы будут с вами проблемы.
– Наверно, – согласился Дронго, – именно поэтому она и попросила меня заняться ее делами.
Глава 5
Когда они вышли из здания компании, был уже полдень.
– Вот видите, – сказала Мурсаева, – мы ничего нового не узнали. Ни дома у Аллы, ни здесь, в компании. Я была права. Нам нужно сразу лететь в Париж и искать там исчезнувшего Сафиева.
– Нет, – возразил Дронго, – сначала мне нужно отправиться в Сыктывкар.
– Куда? – изумилась она. – Вы это серьезно? В какой такой Сыктывкар? Только этого мне не хватало. И вообще я не понимаю, зачем нам туда ехать, – в сердцах сказала она.
– Женская логика меня иногда поражает, – пробормотал Дронго, – в Париж у вас есть время лететь, а в Сыктывкар вы не можете.
– Я могу как-то объяснить свою поездку в Париж, – пояснила она, – наш журнал – всего лишь русский вариант известного французского издания. Поэтому насчет Парижа никаких лишних вопросов не будет. К тому же, я думала, вы знаете, чем отличается Париж от Сыктывкара.
– Знаю. Но вы плохо меня слушаете. Я не говорил, что мы поедем в Сыктывкар вместе. Я отправлюсь туда один.
– Зачем? – все еще не понимала она. – Что вы хотите там найти? Вы вообще представляете, где это находится? И как туда добираться?
– Во всяком случае, не на полюсе. Кроме того, сейчас конец марта, и, значит, там будет не особенно холодно.
– Вы рискуете, – тихо сказала она, – неужели вы не понимаете, что можете не вернуться оттуда живым. Там убили Юру Авдеечева…
Они сели в автомобиль. Водитель обернулся к Дронго.
– Вам звонили, – доложил он. Дронго вывел свой городской телефон на мобильный аппарат, и теперь каждый звонок ему домой одновременно дублировался и на мобильном аппарате. Водитель слышал, как идет запись на автоответчик, но сам в разговор не встревал.
– Звонил какой-то Паша, – сообщил водитель, – по-моему, он напуган.
– Он и вчера был испуганный, – холодно сказала женщина.
– Он оставил номер своего телефона? – спросил Дронго.
– Да. Его номер записан на автоответчике.
Дронго взял аппарат и прослушал сообщение. Затем набрал номер мобильного телефона Паши.
– Господи, – жалобно простонал Паша, – как хорошо, что вы позвонили.
– Что у вас случилось?
– Сегодня утром меня встретили двое мужчин. Когда я хотел навестить Аллу. Она после вчерашнего очень напугана. А тут еще эти типы. Они спрашивали меня о вашем визите. Я, конечно, попытался отмолчаться…
– Но потом решили рассказать, – перебил его Дронго, – они вам угрожали?
– Еще как. По-моему, они отбили мне почки, – признался Паша, – я сейчас лежу дома. Вы бы видели, как они меня обрабатывали.
– Что они хотели?
– Узнавали про вас. Спрашивали, зачем вы приходили к Алле. В общем, я, конечно, не все им рассказал, но вам лучше больше туда не приходить.
– Это они вас просили мне сказать об этом, – понял Дронго, – сами вы бы не решились на такой мужественный шаг.
– Сегодня в час дня они будут вам звонить. Я звонил, предупреждал, но вас не было дома.
Дронго взглянул на часы. Было уже двадцать минут первого. Для того чтобы выслушать незнакомцев, ему не обязательно ехать домой.
Он убрал аппарат.
– Его избили и напугали, – пояснил он сидевшей рядом женщине, – кто-то идет за нами по следам. Вы уверены, что никому не говорили о своем решении обратиться ко мне?
– Уверена. Кто это был? – встревожилась она.
– Если бы мы знали. Пока я ни в чем не уверен. Они скоро мне перезвонят. А пока у нас есть время, мне нужно срочно познакомиться с моим предшественником. С Леонидом Кружковым.
– Он абсолютно никчемный человек, – решительно заявила она, – не понимаю, почему вы так настаиваете. У вас в машине можно курить?
– Можно, – разрешил Дронго, – и тем не менее позвольте мне с ним познакомиться. Где находится его агентство?
– Какое агентство? – рассмеялась она. – Я платила ему по две тысячи долларов в месяц и оплачивала все расходы. А в результате ничего не получила. Сейчас я найду телефон этого типа, – она порылась в сумочке и достала сначала пачку сигарет, а затем и свою записную книжку. Она продиктовала номер телефона. Потом вытащила сигарету и, щелкнув зажигалкой, закурила.
Дронго набрал номер незадачливого частного детектива. И почти сразу услышал взволнованный голос:
– Да, я вас слушаю. Кто это говорит?
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Дронго, – я говорю с господином Кружковым?
– Да, а кто это говорит?
– Мы не знакомы. Меня обычно называют Дронго.
– Что? – не поверил Кружков. – Бросьте меня разыгрывать. Это ты, Арсений? Опять решил устроить розыгрыш?
– На этот раз нет, – усмехнулся Дронго, – это действительно я. Можете мне перезвонить и убедиться. Я дам вам свой телефон.
– Не может быть, – растерянно произнес Кружков, – боже мой. Вы тот самый Дронго? Вы сами мне позвонили?
– Не знаю, что вы имеете в виду, говоря «тот самый». Но мне кажется, что вряд ли по Москве бегают несколько человек, которым нравится, когда их называют подобным птичьим именем.
– Да, да, конечно. Извините. Вы действительно Дронго? Я вас слушаю. Никогда не мог даже предположить, что буду с вами разговаривать. Подождите, – засомневался Кружков, – а как вы узнали мой телефон?
– Мне дала его Эльза Мурсаева.
– Ах вот в чем дело, – несколько разочарованно произнес Кружков, – ну, тогда все понятно. Она поступила правильно. Разве я могу с вами тягаться? Вы такой известный человек…
– Хватит, – прервал его Дронго. – Нам нужно с вами встретиться. Когда мы можем увидеться?
– Когда хотите. У меня особых дел нет, – горько признался Кружков, – скажите, куда и когда нужно приехать, и я готов.
– Встретимся в два часа дня у китайского ресторана, – Дронго назвал адрес, – успеете туда приехать?
– Конечно, успею, – обрадовался Кружков, – обязательно приеду. Скажите, а вы все-таки настоящий? Тот самый Дронго?
– До свидания, – Дронго убрал аппарат.
– Я же говорила, что он пустое место, – сказала Мурсаева.
– Мне он понравился, – признался Дронго. – В нем есть что-то от ребенка. Неужели он раньше работал в милиции?
– Он так говорил, – потвердила Мурсаева.
– Сколько ему лет?
– Не больше тридцати.
– Ясно. Вы поедете со мной на обед?
– Нет. Меня в два часа будут ждать на работе. Если вам нужно, я отменю свою встречу…
– Не нужно, – сказал Дронго, – мы довезем вас до работы. А вечером заберем домой.
– Нет, – возразила она, – вечером у меня тоже встреча. Я не могу ее отменить. Будет прием в немецком посольстве, – пояснила она, словно оправдываясь, – я должна успеть приехать домой пораньше и переодеться.
– Когда вы поедете домой?
– Часов в пять. Не беспокойтесь, у нас в журнале есть автомобиль главного редактора. Меня довезут до дома.
– Мой водитель будет вас ждать, – сказал Дронго тоном, не терпящим возражений, – и давайте договоримся, что в ближайшие несколько дней вы согласовываете все свои визиты со мной.