Ехать было недалеко. На этот раз убийство было совершено в гостинице «Украина», находящейся на территории их Киевского района, Западного административного округа Москвы. Из УВД уже выходила группа и, обнаружив убитого, дала срочное сообщение в прокуратуру. Конечно, следователи МВД были рады избавиться от сложного дела; по закону, наиболее сложные преступления, в разряд которых, безусловно, попадало и убийство, должны были расследоваться следователями прокуратуры.
Вокруг было уже почти светло, когда Чижов прибыл к месту преступления. Шел шестой час утра. Недовольные, хмурые дежурные и двое милиционеров проводили его к лифту, где он поднялся на десятый этаж. Махнув рукой сопровождающим, он вошел в лифт один и нажал кнопку. На этаже его уже ждали. Руководителя группы из Киевского УВД майора Михеева Чижов знал уже два года. Константин Игнатьевич Михеев работал в органах милиции более двадцати лет и был блестящим профессионалом своего дела. Но и только. Участия в общественной жизни он не принимал, при прежнем режиме в партию вступил, когда ему было под тридцать, да и то под нажимом парткома. При нынешнем не скрывал своего брезгливого отношения к властям и к собственному руководству в городе и в стране. Во время октябрьских событий девяносто третьего, когда напротив гостиницы «Украина» танки в упор расстреливали парламент России, он занимался несвойственным офицерам милиции делом – спасал бежавших от артобстрела людей, помогал им скрываться. Точных фактов, правда, не было, и его не могли просто так выгнать из славной когорты «защитников порядка». Поэтому ему просто не дали уже прошедшее все инстанции решение о присвоении ему звания подполковника. И начальник уголовного розыска Киевского района так и остался единственным в городе майором на этой должности.
А менять его руководство МУРа и начальник УВД Киевского района отказывались категорически. Уж очень ценным и нужным работником был майор Михеев. В стране, где коррупция стала почти нормой, где каждый четвертый осужденный за лихоимство был работником правоохранительных органов, он являл собой образец неподкупного и порядочного человека, на которых и держалась еще окончательно не развалившаяся система.
Именно поэтому, увидев Михеева, так обрадовался Чижов.
С Игнатьичем работать было интересно. И, главное, спокойно. Можно было заранее предсказать, что никому не удастся надавить на майора, заставив его в необходимый момент менять тактику дознания, уводя истинных виновников из-под удара.
Михеев был небрит. Он стоял в старом, мятом пальто с незажженной сигаретой во рту. После того, как он решил бросить курить, вот уже полгода сослуживцы видели его в таком состоянии, когда подносить зажигалку мешала сила воли, а убрать окончательно сигарету не давала привычка.
– Как дела, Женя? – спросил Михеев. – Потревожили тебя этой ночью.
– Ничего, Константин Игнатьевич, – бодро ответил Чижов, – раз надо, так надо. Работа у нас такая.
– Да, – хмыкнул Михеев, – ну тогда пошли. Молодой ты еще, Женя, ох какой молодой! Вот и купаешься пока в нашем дерьме. Иди за мной. Работа у него такая…
Чижов, привыкший к ворчанию Михеева, покорно шел за начальником уголовного розыска, успевая заметить белое от испуга лицо дежурившей по этажу женщины и уставших работников оперативной группы, вышедших покурить в коридор.
В номере над телом убитого сидел на корточках молодой человек, внимательно изучавший содержимое карманов погибшего.
– Что-нибудь нашел? – спросил его Михеев.
– Ничего, – поднялся сотрудник Михеева, – только пачку долларов и два американских презерватива. Во внутреннем кармане. Видимо, всегда с собой носил, готов был применить в любой момент.
– Осторожный был, – наклонился над убитым Михеев, – эксперт смотрел?
– Смотрел, – кивнул парень, – смерть наступила вчера вечером. Говорит, минимум часов пять труп здесь пролежал. Дежурная ведь случайно зашла в номер, она говорит, у него была оплата до сегодняшнего дня. А на четыре часа утра было заказано такси в Шереметьево.
– Он такси вчера сам заказывал? – спросил Михеев.
– Сам. Позвонил и заказал. Потом оставил пять тысяч рублей на заказ.
– Уже выяснили, кто это? – наклонился над убитым и Чижов.
– Конечно. Михаил Гурамович Мосешвили. Тридцать пятого года рождения. Родился в Тбилиси.
– Ты еще скажи, в каком роддоме, – проворчал Михеев, – где и когда родился, не так важно. Что конкретного выяснили, кроме его паспортных данных?
– Приехал в Москву три дня назад. Он частый гость в «Украине». Его здесь многие хорошо знали. Говорят, что приехал в командировку. Прописан в Тбилиси. Руководитель коммерческой фирмы «ПАК» и «Ампекс». Имеет дочь, так в паспорте отмечено.
– Вот посмотри, Женя, – показал на парня выпрямившийся Михеев, – сколько нужно говорить о необходимости работать мозгами? А он идет, смотрит анкету, открывает паспорт и выдает нам нужную информацию. Кстати, познакомьтесь. Он и будет заниматься этим делом. Старший лейтенант Виктор Стеклов.
Парень кивнул Чижову. Он, казалось, совсем не обиделся на замечания Михеева, только внимательно слушал. Все знали, что Игнатьич – мужик справедливый. Поворчать любит, но в обиду не даст. И всегда при случае поможет.
Чижов посмотрел в спальную комнату. Погибший жил в «люксе» из трех комнат. Постели были аккуратно застелены.
– Он сегодня не ложился, – сказал Чижов.
– Верно, – кивнул Михеев, – что значит аналитическое мышление. Не ложился. Значит, убили часов в девять-десять. – Скрипнула дверь.
– Можно труп убирать? – спросил кто-то.
– Думаю, да. У вас нет возражений? – спросил подчеркнуто вежливо Михеев у Чижова.
– Никаких, – улыбнулся Евгений. – А еще что-нибудь выяснили? – спросил он уже у Стеклова.
– Сделали запрос по нашей картотеке. Там дежурные спали, – немного виновато ответил Стеклов, – но обещают сейчас уточнить, проходил ли он по нашей картотеке. Судя по всему, он крупный бизнесмен. Дежурная утверждает, что у него всегда было много гостей. А вот кто приходил вчера вечером, не видела. На этаже из лифта два выхода. Можно, выйдя из лифта, сразу пойти налево, и тогда дежурная увидит, кто именно идет по коридору, а можно свернуть сразу направо, и тогда дежурная ничего не увидит. А там, дальше, коридоры соединяются и ведут прямо к нашему номеру.
– А может, убийца поднялся по лестнице с другого этажа? – спросил Чижов.
– Маловероятно, – возразил Стеклов. – Напротив нашего номера дверь на лестницу вчера была закрыта. Оттуда никто не мог появиться. Только через коридор. Но дежурная ничего не видела.
– И для чего их только держат? – удивился Чижов. – Они вечно сонные какие-то.
– Деньги зарабатывают для дирекции, – сквозь зубы пояснил Михеев, – обеспечивают девочками постояльцев, сдают номера на ночь без документов, закрывают глаза на нарушение режима – в общем, на всем можно делать деньги. Обычный гостиничный бизнес. Это сейчас здесь навели относительный порядок. Раньше вообще был рассадник заразы, столько всяческих гаденышей здесь обитало.
Вошедшие в номер несколько человек аккуратно положили носилки на пол, собираясь унести покойного.
– Подождите, – сказал Михеев. Он наклонился над убитым и с трудом снял с его пальца крупный перстень. – Теперь можете забирать.
Когда носилки вынесли из номера, он пояснил Чижову:
– Унесут к патологоанатомам, а потом тело в морге оставят, и колечко обязательно пропадет. Сколько таких случаев было, и окажется, что это очень важная улика. Или память для родственников погибшего. Поэтому кольца, даже обручальные, я все-гда снимаю. В моргах у нас известно кто работает. В последнее время совсем озверели, золотые зубы вырывают у покойных.
– Время такое, – уклончиво произнес Чижов.
Михеев ничего не сказал. Он выплюнул уже сжеванную сигарету и, достав новую, снова положил ее между зубами.
– На теле погибшего два огнестрельных ранения, – коротко сообщил он Чижову, – одна пуля пробила сердце, другая – легкое. Как я думаю, стреляли профессионалы, причем, конечно, применяли глушитель, иначе выстрелы были бы слышны по всему коридору. Видимо, застали врасплох. Хотя убийца должен быть один, так как двоих в этот вечер вообще не видели. Мои ребята еще порасспрашивают вчерашнюю смену. Кроме того, внизу много магазинов, может, девочки-продавщицы видели что-нибудь.
– А его вещи смотрели? – спросил Чижов.
– Два чемодана у него, – пояснил Михеев, – а замки очень сложные. И на ключ закрываются, и цифровой код имеют. Французские чемоданы «Делсей». Ломать их я не хочу. Думаю забрать их с собой. У нас их осторожно откроем и посмотрим, что в них.
– Да, – согласился Чижов, – так будет вернее.
– Пойдем, – предложил Михеев, – мои ребята протоколы осмотра места происшествия оформят. Отпечатков все равно никаких нет, кроме отпечатков погибшего. Я лично смотрел. Работали профессионалы. Может, даже заказное убийство. Хотя убитый был коммерсантом. Вряд ли мог открыть дверь кому попало.
– А может, он ее вообще не закрывал, – предположил Чижов.
– Точно закрывал, – пояснил Михеев, – сам проверял. Здесь язычок заедает. И как только прикрываешь дверь, она автоматически защелкивается и срабатывает замок. Дверь запирается. Значит, своему убийце или убийцам Мосешвили сам дверь открыл. А это уже очень важно. Может, его знакомые были, может, его друзья. Нужно будет проверить и эту версию. Узнал, кто его поселял в гостинице? – спросил Михеев у Стеклова.
– Нет еще, – чуть виновато ответил старший лейтенант, – там пока все спят.
– Это уже не годится, – покачал головой Михеев, – в таких случаях нужно быстро работать. Убийства здесь не каждый день случаются. А сонные люди соображают плохо, скрыть что-либо им трудно. Уловил?
– Да, – улыбнулся Стеклов, – все понял.
– И не улыбайся. Смотри, какой улыбчивый. Вторую ночь не спит и все улыбается. Вчера брали банду, – пояснил он Чижову, – нашего сотрудника Петю Варламова тяжело ранили. Он сегодня должен был дежурить. Вот Виктор за него и отрабатывает.
– А я ничего не знал, – удивился Чижов.
– Ну и правильно, – рассудительно заметил Михеев, – чего лишний раз трепаться. А прокурор твой донесение вчера получил. Не волнуйся, с бумажками у нас все в порядке. Просто я обратил внимание – когда, кроме меня и моих ребят, кто-нибудь узнает о готовящемся захвате, у нас обязательно «пустышка» получается. Не обижайся, я, конечно, не о тебе говорю. Поэтому я суеверный стал, теперь только сам знаю, когда операция начнется. Так надежнее, поверь мне.
Они вышли в коридор, проходя к лифту. Там уже их ждала дежурная, крашеная блондинка лет сорока пяти.
– Какой ужас! – сказала она, притворно закрывая глаза.
– Это, гражданка, не ужас. Это обычное преступление, – сухо заметил Михеев, – а вот что творится у вас в гостинице – это действительно ужас.
– А при чем тут я? – сразу забыла о покойном дежурная.
– Конечно, ни при чем. Это я так, к слову. Кстати, Лену ведь вы привели работать в гостиницу.
– Кто вам сказал? – разозлилась дежурная. – Эта дрянь?
– Кто надо, тот и сказал. А вы, гражданка Семенова, кончайте со своими номерами. Нечего тут бардак разводить, – строго заметил Михеев, – узнаю еще раз – поставлю ваш вопрос перед дирекцией.
– А я ничего не знаю, – заплакала женщина, – при чем тут я? Я даже не видела, кто прошел к этому Мосешвили. Честное слово, не видела.
– А кто раньше ходил, узнать можете? – спросил Михеев.
– Думаю, да, – быстро ответила женщина, – я его друзей многих в лицо знаю. Он часто у нас останавливался.
– Завтра придете к нам в УВД. Знаете куда?
– Конечно, знаю.
Михеев, не сказав больше ни слова, вошел в лифт. Чижов последовал за ним. Еще один сотрудник Михеева внес два чемодана.
– Круто, – покачал головой Чижов. – Строгий вы человек, Константин Игнатьевич.
– Будешь здесь строгим, – пробормотал Михеев, – она девочек поставляет богатым клиентам. Одна уже заразилась какой-то гадостью. А этим все равно – были бы деньги.
Они прошли пустой вестибюль, вышли на улицу.
– Грузи чемоданы в машину, – махнул рукой Михеев. – Поедешь с нами? – спросил он у Чижова.
– Конечно.
В машине они молчали, только Михеев выплюнул вторую сигарету и достал третью, снова принявшись ее нещадно жевать.
Они не успели даже подъехать к зданию УВД, когда дежурный, выскочивший из помещения, начал размахивать руками.
– Чуяло мое сердце, – разозлился Михеев, – опять что-нибудь произошло.
Он не спеша вылез из автомобиля.
– Что опять случилось? – спросил он у дежурного майора.
– Пришло сообщение об убитом, Константин Игнатьевич, – протянул листок бумаги майор. – Мне ваши ребята сказали: срочно передай Михееву.
Это был ответ на запрос в информационный центр. Несмотря на ночное время, дежурные смогли почти сразу найти данные Мосешвили. И ничего удивительного в этом не было.
Михаил Гурамович Мосешвили, 1935 года рождения, был неоднократно судимым вором в законе. На его счету было восемь приговоров суда и почти двадцатидвухлетний общий срок пребывания в местах заключения. Дважды он пытался бежать. В Грузии он был широко известен под кличкой Михо.
– Такие дела, – протянул компьютерную распечатку Михеев, – теперь жди крупных разборок. Давно такого авторитета не убирали. Видимо, кто-то в Москве решил начать новую войну.
Чижов ошеломленно вчитывался в данные «героической» биографии Михаила Гурамовича.
Глава 4
Это уголовное дело прокурор решил поручить следователю Мирзе Джафарову. За последние два года таких уголовных дел у него было почти два десятка, и Мирза твердо знал, что их раскрытие в обозримом будущем не просто нереально, но и вообще почти невозможно. В Карабахе шла ожесточенная война, и согласно закону по каждому случаю смерти того или иного гражданина республики следовало возбуждать уголовное дело. Как и принято в цивилизованных странах. Но, во-первых, шла война и многие территории, где совершались эти убийства, были просто захвачены врагом. Во-вторых, граждане Нагорного Карабаха не считали себя гражданами Азербайджана и тем более не собирались исполнять законы республики. А в Баку их, в свою очередь, де-факто не считая согражданами, де-юре признавали, что все армяне, живущие на территории Нагорного Карабаха, как и весь анклав, являются территорией суверенного Азербайджана, и принципиально продолжали возбуждать уголовные дела по любому факту насилия. Правда, в данном случае в приграничном районе был убит старый чабан и тяжело ранен его молодой напарник. Преступление, конечно, совершили армянские бандиты, как считали в прокуратуре, и Мирзе в очередной раз было поручено допросить тяжело раненного свидетеля, возбудить уголовное дело и… забыть о нем, так как расследование в тех местах проводить было просто невозможно, да и бандиты не собирались ждать прокурорского работника, отсиживаясь на месте преступления.
Тяжело раненного Али Новрузова привезли из райцентра, где врачи уже не могли ему помочь. Мальчика спасло чудо. В Баку находилась миссия Красного Креста из Женевы, и среди врачей был известный хирург Кристиан Андрэ, который и спас больного в результате проведенной почти восьмичасовой операции. Теперь можно было не опасаться за жизнь больного, и следователю по особо важным делам поручили допросить больного для формального возбуждения дела.
В больнице была обычная грязь, неустроенность и беспорядок. С трудом найдя палату больного, Джафаров зашел в нее, обнаружив шесть очень близко лежавших больных. Раньше, в лучшие времена, здесь по нормам оставались двое тяжелобольных, теперь, из-за нехватки отапливаемых помещений, больных собирали в одну палату. Несмотря на март, на улице было еще довольно холодно.