Как-то в припадке любопытства я спросила Виссариона, с какой целью он затеял философские чтения, раз девки понимают одно слово из десяти, да и то по-своему, на что получила ответ: сила слова так велика, что действует благотворно независимо от понимания. Надо полагать, по его теории, умные мысли каким-то хитрым образом в головах девок откладываются, и они, несмотря на кажущуюся тупость, все равно умнеют. Я пришла в восторг от идеи и, решив проверить ее на себе, начала читать Блаватскую (дама сия всегда поражала меня способностью заморочить голову бедолагам вроде меня, да так, что даже знакомые слова перестаешь узнавать). Борясь с бессонницей, я освоила два тома ее трудов и с прискорбием вынуждена констатировать, что умнее не стала. Должно быть, я еще бестолковее девок.
Флоренского я слушала с удовольствием, потому что изъяснялся он языком понятным, и идеи мне казались вполне здравыми. Таковыми они, безусловно, казались и Виссариону, потому что он чрезвычайно увлекся, исчерпав лимит терпения слушательниц. Не знаю, как долго он бы продолжал, если бы голова одной из заснувших девок с громким стуком не рухнула на стол, причем сама деваха даже не проснулась. Народ издал стон сочувствия и с безмолвной мольбой уставился на хозяина.
– То-то, дуры, – изрек Виссарион, снимая очки и закрывая том с золотым тиснением. И взглянул на меня, точно спрашивая: буду ли я играть. Я решила, что девкам и без того здорово досталось, и отрицательно покачала головой. Девки потянулись к стойке выпить по маленькой, а Виссарион, снабдив страждующих целебной жидкостью, заварил чай и перебрался ко мне.
– Виссарион, – жалобно начала я. – Мне уехать надо, так что несколько дней работать не смогу.
Он нахмурился, но вряд ли особо переживая из-за моих предполагаемых прогулов – работала я за кормежку, но повариха Наталья стряпала так скверно, что я ограничивалась чаем. Недовольство Виссариона возникло потому, что он подозревал: отлучка, скорее всего, связана с некими делами, знать о которых мой работодатель ничего не хотел, но, безусловно, догадывался. Он и сейчас ни о чем не спросил, лишь мрачно кивнул, соглашаясь. И вдруг удивил.
– Будь осторожна. – Я подняла брови, а он пожал плечами: – Мало ли что…
Ник мне советует смотреть в оба, Виссарион предостерегает, только от их слов мало пользы. Перспектива, нарисованная Ником, откровенно пугала, оставалось уповать на то, что мне повезет. К примеру, господин Литвинов окажется дядей сговорчивым, и я смогу вернуться.
– Что, плохи дела? – неожиданно спросил Виссарион. Я пожала плечами.
– Бывало и хуже. Но редко.
– У меня есть приятель, – продолжил Виссарион. – Мужик он не простой, но положиться на него можно. С документами вопрос решит, и место найдет надежное на первое время…
– Машка, – вздохнула я, уверенная, что он поймет правильно. Он понял. Кивнул и замолчал. А я похлопала его по морщинистой руке и сказала: – Спасибо. – Он вновь кивнул.
Тут в кафе вломился здоровый детина с гнусного вида физиономией и принялся орать на девок.
– Ты дома у себя ори, – сурово одернул его Виссарион. – Пришел в кафе, так что-нибудь заказывай.
– Кафе! – взвился парень. – Я вашу лавочку прикрою!
Он собрался что-то добавить, но после непродолжительной душевной борьбы решил промолчать. Зыркнул на девок и поспешно удалился, громко хлопнув дверью. Девки тут же потянулись к выходу.
– И в самом деле засиделись, – вздохнула Кармен, поднимаясь. – Погода погодой, а работать надо.
Через несколько минут мы с Виссарионом остались одни. Я решила, что мне тоже пора, вымыла посуду и отправилась домой. Перед моим уходом Виссарион, смущенно кашлянув, меня перекрестил.
– Это вроде благословения? – усмехнулась я и покачала головой. – Спятил.
– Господь сам разберется, что к чему, а о заступничестве его просить никому не возбраняется.
– Ну, если так… – пожала я плечами и поспешила уйти.
Дома я завела будильник, не очень рассчитывая, что усну, но отключилась сразу. Глаза открыла за пять минут до того, как будильник зазвонил. На сборы ушло довольно много времени – женщина с легкой сумкой вместо багажа вызовет подозрение, поэтому я достала чемодан и набросала в него с десяток платьев, почти все – подарки Машки. На меня вдруг навалилась тоска, и я долго сидела на диване, таращась на разноцветные тряпки. Потом взглянула на часы и вызвала такси.
В зал ожидания я вошла ровно в 10.30 и направилась к стойке регистрации. Народ сновал туда-сюда, я катила свой чемодан, стараясь представить, как пройдет встреча с моим предполагаемым мужем. Я понятия не имела, как он выглядит, оставалось уповать на то, что он меня не проглядит.
В паре метров от стойки под номером 2 я, обнаружив свободное место, замерла и тут увидела его. Рослый парень со светло-пепельными волосами читал газету, привалившись к колонне. Я поняла, что он и есть мой муженек. Наверное, просто сработала интуиция, потому что на первый взгляд в нем не было ничего зловещего.
Тут он поднял взгляд от газеты, сунул ее в карман спортивной сумки и направился ко мне. Теперь уже не было сомнений – это Гадюка, а также понятно, почему он заработал такое милое прозвище: подобного взгляда мне еще видеть не приходилось. Актеры, изображавшие маньяков в фильмах, иногда очень убедительны, но и лучшим из них до парня, приближавшегося ко мне, было далеко. Впечатление произвел не только взгляд. Вся его фигура, манера двигаться, держать голову вызывали легкий трепет, как при встрече с хищником, когда не знаешь, что разумнее: замереть на месте или бежать сломя голову. Он пугал и завораживал одновременно, точно динозавр в фильме Спилберга. Казалось, стоит ему развернуть плечи, и все здесь начнет крошиться и рушиться. Странное дело, при этом создавалось впечатление, что двигается он плавно, даже грациозно, хотя это была грация хищника: один бросок, и считай себя покойником. «Приятный парень», – мысленно скривилась я, делая вид, что не обращаю на него внимания. Когда он был в нескольких шагах от меня, я попробовала взглянуть на него твердо и прямо, но мой взгляд ушел в сторону, точно сломался, как ломается сосулька, упав на асфальт.
– Привет, милая, – сказал он, широко улыбаясь. Улыбка была лучезарной, но этим он обязан только своему дантисту. Глаза продолжали смотреть холодно и презрительно, а вот голос меня поразил, он был тихим и вкрадчивым, он проникал в душу, от чего на душе становилось холодно, точно там поселилась змея, свернувшись кольцами. Лишний повод заподозрить, что свое прозвище парень получил не зря.
– Салют, – ответила я и попыталась выжать из себя улыбку, раз уж у меня встреча с мужем. Надо полагать, любимым.
Улыбка вышла так себе, и взгляд я упорно отводила. Как ни странно, Гадюка решил, что это из-за смущения (впоследствии выяснилось, что он мнил себя неотразимым), он обнял меня и запечатлел на моих устах пламенный поцелуй, причем увлекся.
– Может, побережем себя для более благодарной аудитории? – предложила я, отстраняясь.
Он усмехнулся, подхватил мой чемодан, и мы направились к стойке. Вопросов я не задавала, даже когда после прилета в Москву он вручил мне новый паспорт с другой фамилией. Мы стали ждать регистрацию на рейс в Санкт-Петербург. В Питере мы, скорее всего, вновь поменяем фамилии и уже тогда направимся в конечную точку маршрута, хотя, может, после Питера будут еще перелеты. Такая предосторожность была мне вполне понятна, и возможные долгие метания по воздушным пространствам страны не раздражали.
Ожидание Ден решил скрасить выпивкой и пошел в бар, я от предложения отказалась, чем вызвала очередную усмешку.
– А ты не любопытна, – сказал он мне в самолете.
– Нет, – ответила я.
– Что?
– Я не любопытна.
– И чересчур серьезна, – хихикнул он. – Я бы не отказался от более веселой спутницы.
– Я непременно развеселюсь, как только найду повод.
– Ну-ну… – внимательно посмотрев на меня, сказал он, в глазах мелькнуло нечто похожее на угрозу.
Я отвернулась к окну, а Ден уткнулся в журнал, и перелет прошел в молчании.
В Питере нас встретил тип с бородкой, которая мне показалась такой же фальшивой, как и его восторг при виде нас. Он пожал руку Дену и обнял меня, изображая встречу то ли близких родственников, то ли друзей. Я не очень понимала, зачем они разыгрывают эти сцены, и злилась, но старательно улыбалась в ответ.
Меня отправили в бар, а мужчины минут двадцать разговаривали, прогуливаясь на улице.
– Наш самолет через час, – сообщил Ден, вернувшись. – Лучше поторопиться.
Новый перелет получился самым коротким, потому что я почти сразу уснула – ничего удивительного, если учесть, что ночью сон от меня, как правило, бежит, а день сегодня выдался утомительный. Ден разбудил меня, когда мы пошли на посадку.
То, что господин Литвинов (если Ник ничего не напутал, и мы здесь из-за него) предпочитает отдыхать на юге России, слегка удивило. По моим представлениям, люди с деньгами облюбовали европейские курорты или, на худой конец, Турцию. Должно быть, дядя консервативен.
Ден подозвал такси и сообщил название отеля. Добирались мы до него больше часа, но, войдя в холл, я поняла, что Литвинов не дурак и хорошо знает, где стоит отдыхать.
Нас встретили с таким радушием, точно мы особы королевской крови. Впрочем, когда я узнала, сколько стоят наши апартаменты, повышенное внимание перестало удивлять. Номер потряс величиной и обилием позолоты, у дизайнера были свои представления о прекрасном, и с этим приходилось мириться. В спальне огромная кровать с кожаной спинкой наводила на греховные мысли, физиономию Дена украсила ухмылка, и я поняла, что грядут тяжелые времена.
– Поужинаем в ресторане или закажем ужин сюда? – спросил он.
– Я не голодна.
– Дорогая, тебе, как моей супруге, следовало бы быть поласковее.
– Мы сейчас одни.
– Входи в образ, – хихикнул он.
– Хорошо, идем в ресторан.
Я отправилась в ванную. Замок на двери отсутствовал, что настроения не прибавило, очень может быть, неприятности начнутся прямо сейчас. Однако душ я смогла принять спокойно, накинула халат и прошла в спальню. Ден в гостиной пялился в телевизор.
– Ты закончила? – крикнул он, услышав мои шаги.
– Да.
– Я буду готов через двадцать минут. – И удалился в ванную, а я развесила платья в гардеробе, выбрала черное с красными розами и занялась прической.
Ровно через двадцать минут Ден появился в спальне, одетый в светлые брюки и рубашку в обтяжку. Волосы зачесаны назад, вид прямо-таки голливудский.
– Как я тебе? – спросил он. – Похож на молодожена?
– Ты восхитителен.
– Ты тоже ничего, – хмыкнул он.
Пахло от него дорогим одеколоном, но по неведомой причине это раздражало. Впрочем, в Гадюке раздражало все.
– Мы идем? – спросила я. Хотелось скорее оказаться на людях, присутствие «супруга» с каждой минутой становилось переносить все труднее.
– Прошу, – издевательски поклонился он, распахивая передо мной дверь.
В отеле насчитывалось не больше сотни номеров, очень уютный, с прекрасно оформленной территорией, он вполне мог соперничать с заграничными пятизвездочными отелями. Ресторан был небольшим, но позолоты и здесь в избытке. Молодой мужчина в очках сидел за роялем, играл что-то сентиментальное, публика выглядела вполне демократично, мужчин в костюмах я не заметила, правда, женщины сверкали бриллиантами и обнаженными плечами. На нас обратили внимание, должно быть, новички вызывали здесь интерес.
Метрдотель подскочил к нам и повел к столику, зажег свечу, не забывая расхваливать кухню, погоду и наш вкус, раз мы выбрали этот отель. Тут же подскочил официант, и я уткнулась в меню, что позволяло ничего не отвечать на досужую болтовню, а Ден болтал охотно, проявляя ко всему живейшее любопытство. Когда оба, и метрдотель, и официант, наконец-то удалились, он сказал с акульей улыбкой:
– Дорогая, ты не похожа на счастливую супругу преуспевающего бизнесмена. Напрягись, у меня нет желания трудиться за двоих.
– Просто я немного устала, – дипломатично ответила я, пожимая плечами.
Нам принесли вино и закуску, мы выпили за приезд и успех в наших делах, как выразился Ден.
– Кстати, о делах, – решив, что момент вполне подходящий, заметила я. – Могу я узнать, зачем мы здесь?
– Тебе не объяснили? – без удивления спросил он.
– Мне сказали, что в курс дела введешь меня ты.
– Что ж, – кивнул он. – Работенка не пыльная. Мы ожидаем приезда одного типа. Тебе надлежит его обаять. Приедет он один, а в таком месте, как это, познакомиться нетрудно. Надеюсь, как тебе действовать, объяснять не придется. Меня заверили, ты здорово поднаторела в таких делах.
– Реклама, – усмехнулась я.
– Да? Хотелось бы верить, что рекламируемый твоими хозяевами товар чего-то стоит. Пока у меня в этом сомнения.
– Я справлюсь, – утешила я.
– Отлично. Итак, ты должна его обаять до грехопадения, момент которого нам надо зафиксировать. Техническая сторона, конечно, на мне, твое дело уложить дядю в постель.
– И все? – выждав, спросила я.
– А что еще? – с притворным удивлением развел руками Ден.
– Значит, наша цель компромат?
– Пока достаточно и этого. Там посмотрим. Уверен, он окажется благоразумным человеком. Как видишь, дельце пустяковое. Можно рассматривать поездку сюда как внеплановый отпуск за чужой счет. Купайся, загорай, в общем, наслаждайся жизнью.
– С утра начну, – кивнула я.
– Дорогая, – посверлив меня взглядом, заговорил он. – Я знаю, что тебя трахает Рахманов, но, должно быть, ты по этой причине вообразила, что чего-то значишь в жизни. Так вот: для меня ты даже меньше, чем ничто. Усвоила?
– Разумеется, – кивнула я.
– Непохоже, – продолжил он. – Помни: ты обычная шлюха.
– Я просто вошла в образ счастливой новобрачной, – вздохнула я. – Но если тебе не нравится, быстро выйду.
– Мне не нравится твой взгляд, твои манеры и твои слова. Но я переживу, пока они не сказываются на деле.
– Спасибо, что все мне объяснил, – кивнула я. – Дело есть дело, и я приложу все свои силы, чтобы выполнить его с блеском.
– Повеселись немного, дорогая, я не против.
– Я говорю совершенно серьезно, ты неверно истолковал мои слова, – со вздохом заметила я. Ссориться с этим сукиным сыном не хотелось, по крайней мере сейчас.
– Я вообще великий путаник, – усмехнулся он, с интересом поглядывая на меня. Интерес был такого свойства, что особо не порадовал: точно он наблюдал за мухой, прикидывая: прихлопнуть ее сейчас или дать ей возможность немножко полетать.
– Выпьем? – предложила я.
– Конечно.
Мы выпили, и я попыталась наладить разговор, в основном строила планы на завтрашний день.
– Приезд интересующего нас человека ожидается на днях, – сообщил Ден. – До той поры нам надлежит всех здесь обаять, расположить к себе. В общем, стать своими людьми. Придется больше бывать на людях, так что позаботься о том, чтобы счастливая улыбка не покидала твоих прекрасных уст.
В целом ужин не порадовал, может, из-за усталости, а может, из-за трудно сдерживаемого раздражения, которое вызывал у меня этот тип. Он допил бутылку и теперь поглядывал на меня, прикидывая, с чего следует начать наше более близкое знакомство. В общем, входил в образ супруга, так что предполагаемые испытания грядут, лишь только мы окажемся в номере.
Так и вышло. Едва мы вступили в холл, как он сгреб меня за плечи и незамысловато сообщил, что мне надлежит сделать.
– Момент, – сказала я, отступая на пару шагов. – Я готова сделать все, что ты скажешь, для того чтобы с максимальным успехом выполнить задание, но ублажать тебя в мои обязанности не входит.
Физиономия его побледнела от злости, он тоже отступил на шаг, точно готовясь к прыжку с разбега, верхняя губа презрительно вздернулась, и на без того скверной физиономии появилась уродливая гримаса. Слова он произнес тихо, медленно и с нажимом.